Страница 111 из 123
Но одно – собраться, а совсем другое – сделать. Сначала у Моргана вроде бы получалось. Неделю он успешно натаскивал Анастейшу, они раскрыли пустяковое дело с очередным экзерсизмом, на работе всё ладилось, сдал отчёт, получил недельную зарплату. Рассел почти не вспоминал, точнее, чётко контролировал воспоминания, связанные с ней и старательно возобновлял отношения с Анастейшей.
А спустя неделю понял, что не только старые чувства не всколыхнул, а наоборот, сделал что-то поперёк себя, что-то неприемлемое, глубоко противное. Каждую ночь, когда Морган засыпал в объятиях Анастейши, перед ним вставал так бережно хранимый в потаённых уголках памяти образ бывшей напарницы. Он как наяву видел её глаза цвета речной воды, слышал её смех, и она была рядом, нежная, любящая.
Ещё неделю промурыжившись с Анастейшей, и поняв, что Джордан ему не забыть никакими молитвами, Морган как можно вежливее отпустил бывшую возлюбленную на все четыре стороны. Анастейша – разбитная разведёнка, к слову сказать, даже не обиделась, и остаток срока стажировки беззастенчиво крутила шашни с Аленом Спарком из архива, к бескрайней радости последнего. Потом её перевели на один из верхних этажей и дали другого напарника, с которым она немедленно завязала новые отношения, оставив незадачливого Спарка прошедшим эпизодом.
А Морган ещё месяц работал один. В работе как-то забывался, дни текли быстрее. Шеф давал ему самые мутные задания, изводил придирками, вызывал на ковёр, орал, грозился уволить. Морган все разносы сносил стоически, даже как-то отстранённо. Он вообще жил как в похмелье, как в полузабытьи, хотя и совсем не пил весь этот месяц.
Вечера проводил дома. Смотрел документальные фильмы по истории, физике и астрономии, читал классическую литературу. Он жил надеждой, что, может быть, Рассел позвонит или письмо пришлёт, но от Рассел не приходило никаких известий, а её прежний номер телефона был недоступен.
Морган отчаянно сожалел, что они попрощались так – импульсивно, без объяснений. Под порывом действовал, поддался обиде, не разобравшись ни в чём. Отмотать бы назад ленту времени, он ни за что не отпустил бы её просто так, не поговорив. Да и вообще – не отпустил бы.
Он поставил на тумбочку в изголовье кровати её фотографию, ту самую, которую для него сделал Тевор, когда она лежал в больнице. И каждый вечер желал ей спокойной ночи, и от этого наивного мальчишеского ритуала ему становилось легче и находились силы пережить следующий день.
И когда, по прошествии двух месяцев, Моргана вызвал на ковёр шеф, вручил приказ с требованием немедленно привезти Рассел с Цербера на Миранду, в штаб-квартиру КСС, где их будет ждать спецподразделение, с которым они – вместе! – должны будут выполнить какое-то сверхсекретное задание в далёком космосе, он ушам своим не поверил.
Последний, наипоследний шанс! Надо было видеть, как преобразился Морган. В кабинет шефа вошёл находившийся в прострации ипохондрик, а вышел уверенный в себе, дерзкий, с непревзойдённым чувством юмора, лучший спецагент четвёртого отдела.
Вечером этого же дня, в центре города он случайно встретил пьяного Макарова в обнимку с двумя девицами. Расселовский друг посетовал, что «Джо не пишет, нехорошо забывать старых друзей!», и последнияя глыба упала с души Моргана. Оставался ещё маленький камешек – Марсель Рабле с Цербера, но этого конкурента Морган думал устранить на месте.
Когда на следующий день он шагал по направлении к пятому отделу КСС, в чёрной пижонистой куртке, с зачёсанными в маленький «хвостик» уже отросшими волосами, и размахивал веткой цветущей акации, которую сломал с куста в космопорту, на нём и следа не осталось от двухмесячной депрессии. Словно и не было её.
Здание КСС на искусственной базе Цербер было точно такое, как и на Земле. По одному проекту строили. Как же жила здесь Рассел эти два месяца? Стекло, металл, пластик. Искусственные водоканалы, прилизанные оранжереи. Рассел, конечно, после «Каллисто» не привыкать, но скучно же, ребята.
Не-ет, ребятам не скучно. Когда Морган поднимался на крыльцо, двери здания отворились, выпустив на свет белый двух обнявшихся офицеров. Некоторое время они стояли на лестничной площадке, покачиваясь, потом нетвёрдой походкой побрели вниз по ступенькам, горланя во всю мощь своих лёгких: «И снится нам не рокот космодрома! Не эта ледяная синева!» Морган пропустил офицеров и вошёл в здание.
На рецепшн сидела консьержка - девица комплекции комиссара Бурпул, кудрявая, как болонка, и трескала пирог с вареньем.
- Куда? – пробасила она с набитым ртом.
- К вашему директору с поручением от нашего, - Морган показал девице удостоверение и приказ Уоррена Барри.
- А цветочки на кой? – поинтересовалась девица, просмотрев документы.
- Шефу, - лучезарно улыбнулся Морган, - для души.
- Шеф у нас не педик! – донеслась ему в спину констатация факта. – Третий этаж налево!
- Благодарю, мадам! – крикнул, не оборачиваясь, Морган.
- Между прочим, мадемуазель! – догнала его поправка.
С лёгкостью подростка Морган взлетел по лестнице на третий этаж. Нашёл приёмную директора Робина Скотта, которого весь отдел за полноту звал Робином-Бобином. В приёмной сидела тощенькая востроносенькая секретарша и что-то увлечённо отщёлкивала на клавиатуре. На Моргана она даже не оглянулась. «От дисциплинка! - подумал про себя агент. - Мадам Бижю порвала бы меня, как грелку!»
Из кабинета неслись приглушённые вопли, и Морган быстро сообразил, что шеф в данный момент занят. Стал ждать. Покосился через плечо секретарши, и увидел, что она вовсе не документ печатает, а играет в компьютерную игру «Догони меня, кирпич».
В кабинете директора что-то тяжело упало на пол, а потом послышался возмущённый вопль:
- На след он напал! Напал на Непал, крутой, как шакал! Вон отсюда, кишкомот, и если не выполнишь задание, можешь в отделе больше не появляться! – дверь отворилась и выпустила из недр кабинета вполне заурядного спецагента, красного, всклокоченного и потного после недавней выволочки. Морган посторонился, пропуская пострадавшего, и вошёл в приёмную.
Директор с красной от гнева рожей поднимал с пола бюст майора Пронина. Морган прикинул внушительный размер скульптурки и не менее внушительную фигуру начальника и решил на всякий случай держаться от него подальше. Директор водрузил бюст обратно на стол, поправил сбившийся во время баталии воротник формы, и, повернувшись к посетителю, свирепо спросил:
- А тебе чего надо?!
- Я с четвёртого отдела, сэр, - Морган протянул ему приказ.
Начальник взял, прочёл и вздохнул.
- Не успел порадоваться хоть одному нормальному работнику, как уже обратно отзывают, - и заорал так, что Морган от неожиданности подпрыгнул: - Зина! Приказ сделай о переводе капитана Рассел в четвёртый! – потом кивнул гостю. – Садись. Чаю?
- Нет, спасибо, сэр, - ответил Морган.
- Коньячку, - решил директор, шустро достал из ящика стола початую бутылку хорошего дорогого коньяка, две рюмки и тарелку с дольками лимона.
Морган не стал отказываться, выпил. Поговорили ни о чём, как там Уоррен Барри, как дела, да как работа, покуда секретарша приказ печатала. Потом директор поставил на нём свою подпись, налил гостю ещё «на ход ноги» и простился с ним.
Морган вышел от него в приподнятом настроении и антилопой поскакал на верхний этаж, где располагался кабинет Рассел. На площадке верхнего этажа воняло анашой, а на полу в углу валялась коробочка из-под презервативов. Морган покачал головой. Да, дисциплина в пятом отделе впечатляла. Когда ещё капитан Ривз говорил, что на Цербере полная анархия… Бедный капитан, мир его праху.
Дверь кабинета с табличкой «Марсель Рабле (кто бы удивился?) Джордан Рассел» была приоткрыта, и оттуда слышались голоса. Морган подкрался к двери и осторожно заглянул. Он увидел её сразу.