Дыхание Велеса

Подумала и тут же испугалась, оглянулась настороженно, как будто за придорожными кустами могла прятаться упомянутая боярышня и, похлопывая рукояткой плётки о ладонь, слушать её мысли. Добравшись до монастыря, Аграппа отыскала инока Игнатия и тот, нехотя, временами краснея и явно чего-то стыдясь, подтвердил некоторые слова Глафиры. Он был уверен, что демон существует на самом деле и глаза у него женские, очень напоминающие глаза упомянутой, - будь она неладна, - девицы. А вот насчёт Веданы сказать ничего не смог.

Впрочем, Аграппа пришла к заключению, что та вполне подходит под описание Игнатия, и, поблагодарив его, отправилась прямиком к боярышне Феодоре - в город. Та над её рассказом призадумалась, а услышав слово "оборотень" усмехнулась и покачала головой. Это можно было перевести следующим образом: "Что за дурь ты тут несёшь, Аграппа?".

- Ты её видала? - как бы невзначай поинтересовалась Феодора.

Служанка, поняв о ком идёт речь, ответила:

- Да, госпожа.

- Ну... и как она? - вкрадчиво молвила боярышня. - Хороша?

- Нет, - в голосе Аграппы послышались нотки отвращения, будто разговор вёлся о мерзкой жабе. - Телом тоща: кожа да кости, а лицо всё рябое.

- Фу, - картинно поморщилась Феодора, хотя было видно - описание соперницы ей пришлось по нраву. - Видно, и впрямь она с нечистью водится, коли смогла охмурить княжича.

Сказав это, Феодора приказала разыскать опытную знахарку и желательно, разбиравшуюся в ядах. Сразу убивать Ведану боярышня не планировала. Ей хотелось, чтобы соперница перед смертью как следует помучилась.

И тут события, будто туго скрученная веревка, стали вдруг стремительно разворачиваться. Началось всё с того, что в один из вечеров верные Щелкуну дозорные перехватили гонца от княжича Олега с двумя посланиями. Боярин тут же приказал гонца убить, и обставить дело так, будто тот пал жертвой разбойников, а дозорными был обнаружен уже мёртвым. Первое письмо - предназначенное Мстиславу Изяславичу, - в котором Олег сообщал о том, что Далебора он в городе не застал и отправился за ним в мордовские земли, он лично передал князю, а второе, адресованное ненавистной Ведане – вручил своей дочери.

- Поступай с ним по своему разумению, - сквозь зубы, так, чтобы его никто не услышал, молвил он в ухо Феодоре. – Я в ваши бабьи дела соваться не желаю. Только глупостей не наделай и меня не погуби.

Та накрыла грамоту рукавом туники и по-кошачьи прикрыла веки. Злорадная улыбка коснулась её губ, и уголки их даже несколько раз нервно дёрнулись, предвкушая грядущее удовольствие. Её дьявольский план вот-вот должен был воплотиться. Да, всем хороша была Феодора, но горе постигало тех, кто вставал у неё на пути.