Страница 6 из 109
Сам я не особо верил в то, что женщинам не хватает любви, и полагал, что секрет Макса крылся в его одеколоне, которым он обливался с головы до ног перед каждым выходом из дома. Шучу! Как бы то ни было, мой друг имел фантастическое обаяние и являлся редким экземпляром мужчины, у которого никогда не водилось денег, но всегда имелась куча любовниц. Он был хорошо начитан, имел вкус к одежде, мог искромётно и в нужный момент пошутить, но главное - обладал редким для России талантом: умел посмотреть человеку прямо в глаза и при этом так искренне улыбнуться, что даже незнакомым людям начинало казаться, будто Макс - это их приятель из далёкого и чуть позабытого детства. Правда, о его любовных похождениях уже стало известно всему Котову (про деревню я вообще молчу), и отыскивать новые жертвы с каждым разом становилось всё труднее. Из-за своей любвеобильности Макс часто попадал в разные передряги и порой ему очень крепко доставалось. Особенно, когда он встречался с двумя женщинами одновременно, и они в определенный момент об этом узнавали. Но, поделать с собой он ничего не мог.
Незадолго до моего приезда, в лесу, что возвышался рядом с деревней моего друга, объявился матерый волк: хитрый, злой и разумеется очень голодный. Однажды ночью, в одном из дворов, он загрыз собаку, а потом добрался и до пары-тройки овец, вскрыв им горло. Пока бились сердца несчастных животных, волк лакал из артерий дымящуюся на холоде кровь. Его случайно спугнули (мужик вышел на крыльцо помочиться и поднял шум), но зверь уже явно вошел во вкус и чуть ли не каждую ночь в деревне стали появляться новые жертвы. Тогда сельчане устроили на него охоту, но волк удивительным образом от облав ушел, а когда вновь вернулся, перерезал у местного киргиза всю отару.
- Этот киргиз и тропку его нашел, - рассказывал мне Макс. – Там, где волк ручей перепрыгивал, капканы поставил. И что ты думаешь? Этот гад его раскусил, а может железо учуял, и поменял маршрут. И флажками его обкладывали – бесполезно. Представляешь, он их просто не боится – пробегает под ними и поминай как звали. На выстрел не приближается. В общем, осторожен до безобразия.
- Не надо было все зверье в лесу убивать, - усмехнулся я. – Тогда бы и волк в деревню не заявился.
- Да ладно тебе. Не гони…
В тот вечер, когда я в одиночку отправился на охоту, низкое и хмурое небо роняло на землю белые холодные хлопья, и вскоре все окрестности покрылись легким пушистым одеялом. Макс подсказал мне район, где лучше всего устроить засаду. Некоторое время я исследовал местность и наткнулся на волчьи следы. Они были уже не свежие, занесенные снегом, который я аккуратно выдул, чтобы по отпечатку оценить размеры зверя и направление, в котором он шел - размеры меня порадовали. Потом вырыл неглубокую яму, свалил в нее остатки лежалой овечьей туши и до половины присыпал её землей. Выбрал подходящее место для засады и залег.
Тогда я почувствовал, что меняюсь. Во мне просыпалось звериное начало и древний инстинкт охотника, несмотря на то, что холод, идущий от земли, медленно и неуклонно пропитывал мое нутро. Эдак он скоро мог добраться и до «романтика», который прятался где-то в глубине меня. Тело деревенело, но я не испытывал сильного неудобства. «Макс обещал сегодня вечером натопить баню, - мечтательно подумал я. - Так что, если вконец замерзну, отогреюсь».
Я посмотрел в окуляр бинокля. На падаль слетелось несколько ворон: шумели, привлекали внимание. Это хорошо. Да, в тот момент я был убийцей и не искал себе оправдания. Мне нравилось ощущение адреналина, который с шипением впрыскивался в мою кровь. Но я никогда не фотографировался на фоне окровавленных трофеев. На таких карточках я всегда видел только одного зверя: как правило, он держал в руках винтовку и гордо лыбился в объектив.
Сколько прошло времени, я не знал. Наверное, я начал замерзать и меня потянуло в сон. Когда же на землю стали опускаться сумерки, я, к своему удивлению, увидел Её. Она вышла из-за дерева в нагой и завораживающей красоте. Я рассмотрел светлый треугольник, к которому сходились внутренние линии ее бедер; гладкую, словно шёлк, кожу, которую на этом холоде хотелось согреть губами; гибкое и упругое тело, наполненное нерастраченной силой и буйством молодости. Страсть сквозила в каждом ее движении, а распущенные серебристые волосы струились ручьями по тонким плечам, обегая белые округлые груди.
Пересилив себя, я опустил веки; мысленно представил циферблат часов и стрелку, рассекающую пополам цифру восемь. Когда я вновь открыл глаза и посмотрел в окуляр бинокля, наваждение исчезло. «А ты меня обманул, Макс» - подумал я тогда. На том месте, где только что стояла Анника, я увидел огромную белую волчицу. «Заблудилась, милая?» – на удивление спокойно подумал я, понимая, что полярные волки в этих краях не водятся. Затем перевел взгляд чуть в сторону, и увидел, как рядом с волчицей закачалась ветка, сбросив на сугроб пригоршню белого снега.
Она уже знала, что я здесь. Она сверлила меня свирепым взглядом и обнажала клыки. Она словно ненавидела меня. Это было странно.
Вдох…
Я задержал дыхание, сердцебиение замедлилось, и я плавно надавил на спусковой крючок…