Страница 39 из 59
Йи-Джен поняла – раньше это всегда было отчасти игрой. Даже когда они с Криджи крались по ночному саду, убегая из Старой Заводи, она не чувствовала такой опасности. А теперь знала – нельзя отвлечься даже на миг, нельзя ошибиться. Игра, которой научил ее отец, перестала быть игрой.
«Ступай тихо, не торопись и не касайся стен, – говорил отец. – Смотри вперед, пока воздух не начнет расступаться от взгляда. У тебя все получится».
Но отец никогда так не ходил с ней вместе и не учил прятать среди расступившегося воздуха того, кто не умеет быть незаметным. Теперь же она шла, крепко сжимая руку Криджи, а позади шагал Риэ, невидимый и бесшумный.
Он разбудил их еще затемно. Дал Криджи накидку – когда-то она была голубой с оранжевым узором, но до того вылиняла, что на ткани осталась лишь тень цвета. Накидка оказалась велика, Криджи мог три раза завернуться в нее. Риэ подтянул завязки на капюшоне, надвинул его пониже, и острые уши Криджи скрылись под складкам ткани, тень легла на лицо. «Подходит», – решил Риэ, и они покинули дом.
Улицы были пусты, и рассвет золотил стены, озарял разбросанные цветы и сорванные ленты. Уставший от праздничной ночи город не спешил просыпаться. Никто не выглядывал из окон, не хлопал дверьми. Но Йи-Джен знала, что отвлекаться нельзя, нужно оставаться незаметной, не дать никому разглядеть себя и Криджи.
Она чувствовала, как мягкие подошвы сандалий касаются брусчатки, ощущала каждый шаг Криджи и бесшумную походку Риэ. Они трое будто бы стали реальнее, ярче, а город превратился в полотно, сотканное из цветных ветров. И чудилось – стоит всмотреться еще пристальней, и расступится не только воздух, но и стены.
На широких ступенях, ведущих в библиотеку, вповалку спали люди. Любопытство кололо, тянуло взглянуть на них: кто это, бедняки, у которых нет денег на ночлег? Торговцы, стерегущие товар? Или горожане, которым не хватило сил добраться до дома? Один шевельнулся, сонно пробормотал что-то, но Йи-Джен не повернула головы. Глядя перед собой, довела Криджи наверх и остановилась возле двери. Резное дерево и медная ручка, казалось, колыхались – как марево над горизонтом в жаркий летний полдень.
Лишь оказавшись внутри, Йи-Джен разрешила себе зажмуриться. Глубоко вздохнула и почувствовала, как дрожат руки и слабеют колени, – словно она не шла, а бежала изо всех сил и обдирала руки в кровь, перелезая через ограды.
– Йи-Джен, – прошептал Криджи, – тебе плохо?
Она поспешно замотала головой и открыла глаза. Все снова стало обычным: стены не колебались, сумрачный воздух не расходился волнами. Запах книг щекотал горло.
– Все хорошо, – сказала Йи-Джен и обернулась к Криджи. Его лицо терялось в тени капюшона. – Я просто не привыкла.
Лязгнули засовы – Риэ запер дверь, убрал ключ в карман на поясе и объяснил:
– До полудня вряд ли кто-то из библиотекарей придет. А может и вообще сегодня не появятся, всем не до книг, но если что – у каждого, кто тут работает, есть ключ. И им незачем знать, что мы тут были.
Он призывно махнул рукой и направился к одному из проходов. Надпись над аркой складывались в слова «О старинном и редком». Буквы причудливо изгибались и переплетались – дома Йи-Джен видела такие лишь на корешках нескольких книг в кабинете дедушки, а тут они были повсюду.
Короткий темный коридор вильнул налево и привел в зал-лабиринт. Риэ уверенно шел между рядами застекленных шкафов и открытых стеллажей – высоких, поднимающихся к самому потолку. Иногда останавливался, читал таблички, свисающие с полок, вытаскивал книгу. Когда томов набралось не меньше десятка, Риэ остановился, вскинул руку и щелкнул пальцами.
– Пойдем, спрячемся в моей мастерской. – Его голос звучал весело, но Йи-Джен все также остро чувствовала – это не игра. – Там сможем почитать спокойно.
В пыльной каморке было сумрачно, солнце еще не добралось до крохотных окон, притаившихся под самым потолком. Риэ опустил стопку книг на стол и, повозившись, зажег лампу. Огонь заплясал за пузатым почерневшим стеклом, и комната наполнилась теплыми тенями, стала домашней, уютной.
– Что ж, буду искать, – сказал Риэ и, придвинув стул поближе к столу, склонился над книгами.
Криджи откинул капюшон, расстегнул застежку у ворота и повел плечами, освобождаясь от плаща. А потом замер, запрокинув голову. Взгляд его стал сосредоточенным, неподвижным, а уши вздрагивали, – и Йи-Джен поняла, что он вслушивается в тишину, пытается различить далекие звуки.
– Никого, – сказал он наконец и тронул Йи-Джен за руку. – Разве что кто-то такой же бесшумный.
– Вряд ли, – отозвался Риэ. – Из бесшумных только у меня есть ключ.
Йи-Джен пододвинула к стене табурет, на котором сидела в прошлый раз. Криджи вытащил из-за стопки книг другой, трехногий и шаткий, и, устроившись рядом, взял Йи-Джен за руку.
Сперва они молча смотрели, как Риэ водит обратным концом кисточки по строкам, перелистывает страницы и барабанит пальцами по краю стола. Но время тянулось, на смену первой книге пришла другая, еще толще. Риэ не оборачивался, лишь качал головой и время от времени говорил что-то – непонятно и быстро. На том языке, на котором говорил отец и весь горный народ. А Йи-Джен не научили, она знала лишь несколько слов.