Страница 31 из 59
Риэ устроился возле стола на стуле – таком же старом и потрепанном, как и все вещи в этой комнате. А Криджи остался стоять. Положил руку на плечо Йи-Джен, и ей стало спокойнее от этого прикосновения. Кто бы что ни считал – она уже не ребенок. Она сама распоряжается своей судьбой, и судьба у них с Криджи теперь общая.
– Вы не знаете человека по имени Халь Вени? – спросил Криджи.
Йи-Джен метнула на него быстрый взгляд. Криджи смотрел на Риэ и был непривычно замкнутым, напряженным. Лучше не подавать виду, что она не понимает, о ком он говорит. Наверное, это имя тоже пришло к нему в видении.
Риэ покачал головой.
– Нет. Но это большой город. Вы приехали к этому человеку, ищете его?
Прежде, чем Криджи успел ответить, Йи-Джен подалась вперед. Стиснула край сиденья, чтобы не соскользнуть с табуретки, и сказала:
– Вы знаете имя моего отца, но мы о вас ничего не знаем. Нам нужна помощь, и мы все расскажем вам, но сначала расскажите о себе.
Риэ закрыл глаза и коснулся лба кончиками пальцев. Отец никогда так не делал, но Йи-Джен догадалась, что это значит. «Ты права, поступлю по-твоему».
Несколько мгновений Риэ молчал, а потом взял со стола кисть и начал рассказывать, вычерчивая в воздухе пики гор, изгибы рек и непонятные знаки.
– Наш край красив и страшен, жесток. – Его глаза, казалось, потемнели, а голос стал глухим, далеким. – Детям там не выжить без защиты взрослых. Каждый шаг может стать последним, каждый порыв ветра грозит смертью. Поэтому дети, у которых кожа еще светлая, а глаза – фиалковые – как у тебя, маленькая линш – принадлежат родителям, слушаются их – или гибнут.
Маленькая линш? Так вот кем он ее считает, беспомощным ребенком! И что вообще значит это слово, линш?
Но Йи-Джен не успела ни спросить, ни рассердиться, – Риэ вновь взмахнул кистью и продолжил:
– Я был послушным, следовал за отцом и матерью, делал все, что велели. Но больше всего мне нравилось читать легенды – записанные в книгах и высеченные на скалах – а в этих легендах я больше всего любил рассказы о других краях, о богах, живущих среди людей, и о людях, спустившихся со звезд.
Рука Криджи на ее плече стала легче, звенящая тревога почти ушла. Йи-Джен обернулась, заглянула ему в лицо. Криджи смотрел мечтательно, завороженно следил за движением кисти. Может быть, кто-то из его рода бывал в тех краях? Люди не могут дышать воздухом вершин, но лесной народ другой крови. Должно быть, Криджи сейчас не просто слушал рассказ – видел безжалостные горы, холодное небо и скалы, изрезанные буквами.
– Но когда ребенок вырастает, – кисть взметнулась, жесткий ворс блеснул в солнечном свете, – когда он меняется, обретает новые силы, когда его кожа становится темной, а глаза – золотыми, тогда он может делать, что хочет. Теперь он сильный, его не погубят ни лавины, ни звери, ни зимний холод. Он может жить с родителями, или построить свой дом, или вовсе покинуть горы – навсегда или на время. Я стал взрослым и покинул свой край.
Йи-Джен поняла: рассказывая о себе, Риэ говорит и о ней тоже, объясняет ее судьбу. Вспомнила слова отца: «Вырастешь и станешь золотоглазой, как я». И еще: «Приезжай в горы, когда станешь взрослой». Что ж, пусть горный народ считает ее ребенком, не способным выбирать дорогу, – она докажет, что это не так.
– Вы покинули свой край навсегда? – спросил Криджи.
– Может быть, – отозвался Риэ. – Еще не нашел место, где хотел бы остаться надолго, и меня не тянет обратно, в горы. В этом городе я прожил больше года, собирался вскоре уйти. Но сначала должен помочь вам.
– Почему? – спросила Йи-Джен и тут же закусила губу, пытаясь удержать слова. Лучше подождать, послушать, что он еще скажет. Но не смогла промолчать: – Вы же считаете, что дети должны слушаться родителей и не отходить от них. Или вы хотите вернуть меня домой?
Риэ бросил кисточку на стол, рассек воздух ладонью.
– Нет. Я объясню, – сказал он. – Вижу, ты не знаешь, Нри-Крия Айри скрыл это от тебя. Даже если он считал, что так лучше, сейчас ты должна узнать. Слушай.
Йи-Джен замерла в ожидании. Все вокруг стало пронзительным, ярким: прикосновение Криджи, пыль, клубящаяся в солнечном свете, запах бумаги и клея. И взгляд Риэ – внимательный, испытующий, стремящийся заглянуть в душу Йи-Джен.
– Да, – сказала она. – Я должна узнать. Расскажите.
Несколько мгновений – звенящих и долгих – Риэ молчал, а потом кивнул и начал объяснять:
– Наша кровь очень сильна, она сильнее любой крови. Если тебя называли полукровкой – не верь, ты дочь горного народа. Любой, в ком есть хоть капля нашей крови, взрослеет медленно. Но потом словно переступает невидимую грань и начинает меняться. Быстро, за считанные дни, твоя кожа и глаза изменятся, и ты почувствуешь в себе новую силу. Эта сила сама поведет тебя, сама научит – не нужны уже будут ни родители, ни учителя. И твои дети будут такими же, кто бы ни был их отцом.