Страница 109 из 115
Глубоко вдохнув, задержал воздух, сжал кулаки, напрягся. Шипя насосом выпустил под давлением переработанную газовую смесь. Похрустев шейными позвонками, растёр лицо. Настроение улучшаю известным способом. Абстрагировавшись от базарного шума, вообразил широкую украинскую степь, босоногую дивчину с венком на золотистой голове и лёгкое дуновение ветерка. Вызвав в памяти запах ковыли, запел внутренним голосом любимую песню вначале тихо, затем накатываясь валом воспоминаний запел громче, ощущая, как душа наполняется теплом.
Нiч яка мiсячна, зоряна, ясная!
Видно, хоч голки збирай.
Вийди, коханая, працею зморена,
Хоч на хвилиноньку в гай.
Ти не лякайся, що босиi нiженьки
Змочиш в холодну росу:
Я тебе, милая, аж до хатиноньки
Сам на руках вiднесу.
Почувствовав щипание в носу, умолк поникнув головой. Прохлопав ресницами, смахнул поволоку. Посчитав, что расслабляться рано, укрепляюсь мужественной песней:
Вихри враждебные веют над нами
Тёмные силы над нами гнетут.
В бой роковой мы вступили с врагами
Нас ещё судьбы безвестные ждут!
Напоминание о судьбе определило мои последующие действия. Может пока я привожу нервы в порядок, моих товарищей постигла горькая участь или они, переживая за меня, тревожно оглядывают людское озеро в поисках моей головы. Однако, у «жигулёнка» их не было, зато рядом ошивался очень подозрительный, лет пятнадцати абориген и глазами примеривался к колесам. Отогнав его, проверил целостность корпуса, надёжность креплений и болтов. Открыв заднюю дверь растянулся на сиденье, выставил ноги.
Полудремлеющему сознанию виделась и слышалась всякая чушь: пьянющий, руководивший облавой по нашей поимке полковник в генеральской папахе и с пулемётом в руках; автоматные очереди и пушечные залпы по уходящему от преследования жигулям; огромные, развешанные где попало портреты с нашим изображением; женщины, манящие нас не руками, а щупальцами и самое жуткое – идущие на виселицу товарищи.
Вскрикнув «а–а–а», подскочил как ужаленный и тут же ударился головой о мягкий потолок.
У открытой двери стояли живые, невредимые, запылённые, слегка ошпаренные туркестанским солнцем, улыбающиеся, жующие самсу москвичи. Получив от Лёши его любимую команду «по коням», занял место за рулём. Пришпорив железного коня, помчались на допустимой скорости на север.
Отличая любопытство от любознательности, попросил их провести урок на тему: «Как без потерь покинуть город?». Красочно и не скупясь на детали ребята провели открытый урок.
Остановки сделали два раза: в Джанбае, где пополнили запас чая и самсы и в Чиназе, к которому подъезжали, когда солнцу до захода за горизонт оставалось градусов десять. Под нашёптывание местного браконьера, дежурившего у рыбного базара, мы, околдованные двадцатипроцентной скидкой, поднялись вверх по правому берегу Сырдарьи километра на три. Купив рыбу, вернулись на бетонку. В столицу въезжали при свете уличных фонарей. Лично мне нравятся ночные города: волшебные и загадочные. Скрадывая в жёлто–белом свете время и пространство, город казался призрачным, населённым неземными тенями. С воздуха же, ночной большой город выглядел сказочно–притягательным: казалось, протяни руку в чёрную пустоту, и ты горстью зачерпнёшь разбросанные россыпью мерцающие самоцветы.