Страница 45 из 153
— Здесь полно свидетелей, которые подтвердят, что именно вы забили малышку до смерти! — давила Элья. — Девочка уже сейчас не может встать, а к утру тут будет ее труп, — жестко отчеканила графиня. Да, сейчас она вела себя как владетель, и люди, интуитивно чувствуя ее право на власть, прислушивались к ее словам.
Некоторые будущие свидетели сочли, что у них товар лежит без присмотра, а тут на глазах образовывается грязное дело, от которого, кроме неприятностей, ждать нечего, и люди быстро расходились. Мужик, пинавший девчонку, запыхался от усердия и, сплевывая, а потом стирая кулаком повисшую на жиденькой бородке вязкую слюну, стоял и раздумывал, продолжать ли вымещать вспыхнувшую злость на оборванке или себя пожалеть, а то он, разгоряченный, стоит на холоде, так и заболеть можно.
— Тощая-то какая! — воскликнула сердобольная торговка зеленью, переводя зрелище на новый виток обсуждения. — И чего ты, Панас, взъелся на нее?
— За воровство, — сплюнул Панас. — Каждый день недосчитывался колбасы, только сегодня поймал мерзавку. Ланка замучила меня подозрениями, думала, это я товар с пивом съедаю.
Ланка, огромная бабец, каждое слово мужа подтверждала согласным кивком.
— Ну ладно, пошли уж, продукты без присмотра оставил. — И, отвесив мужику подзатыльник, погнала его в сторону.
Остатний народ еще погудел, подождал развития событий, кидая взгляды на странную девушку с наивным выражением лица, но смелую, и потихоньку разошелся. Маленькая девочка так и осталась лежать на промерзшей площади.
— Эй, малышка. — Элья подошла к ребенку, желая помочь ей хотя бы встать, но та не шевелилась.
«Без сознания. Господи, что же делать? Скоты, какие же они скоты!» — Негодование, жалость, ненависть ко всем и беспомощность — все кучей нахлынуло на Элью, но пользы от всех этих эмоций не было. Она присела на корточки и, взяв тоненькое запястье девочки, попробовала нащупать ее пульс, одновременно прислушиваясь и присматриваясь к дыханию. Малышке требовалась срочная реанимация, но что можно сделать сейчас, в этом городе? Площадь практически полностью опустела.
— Эй, торговля! — громко крикнула Элья почти последнему торговцу, уезжающему на телеге.
— Чего орешь, деревня? — откликнулся средних лет мужичок.
— У меня тут медяшечка завалялась, готова подарить ее тому, кто на телеге покатает меня по городу.
— Ну-у… — Сбив невообразимой формы головной убор набок и почесав затылок, мужичонка уточнил: — Если полный медяк, то можно устроить катание. А куда?
— Ты подъезжай поближе, что мы орем друг другу. — Руки у Эльи дрожали, она боялась остаться одна с умирающим ребенком, но, привыкнув руководствоваться в своих действиях прежде всего ответственностью за других, она делала то, что должна.
Торговец вроде как нехотя развернул телегу и не торопясь подъехал к глупой соплячке, раскидывающейся деньгами.
— Где лекарь или знахарь живет, знаешь?
— Ну-у, — его рука вновь потянулась скрести затылок, — а тебе зачем?
«Вшивый, что ли?»
— Догадайся сам. — Элья кивнула на лежащую девочку.
— Хочешь лечить эту дрянь?
— Не больно-то хочу, но оставлять ее здесь нельзя, умрет же.
— Никто о ней плакать не будет, — брезгливо фыркнул мужичок. — Давно ее приметил, крутится здесь, подворовывает. У меня-то товар ей не нужный, а все одно напрягает.
Торговец говорил не то чтобы зло, а как бы даже поучительно. Мол, смотри, деревня, кого пригреешь! Элья слушала, понимала, что обуза в ее нынешнем положении ей ни к чему, но не оставлять же малышку умирать. К тому же морозец к вечеру заметно усиливался.
— Давай, грузи ребенка да вези к тому, кто ее подлечить сможет, — зло велела она, ужасаясь приходящим в голову мыслям о том, что нынче помогать другим ей неудобно и не ко времени. Так нельзя! Родители ее не тому учили!
— Ты не командуй! Тебе надо, ты и грузи, мне за покататься платишь, на другое уговора не было.
«Скотина!» — Девушка еле удержала в себе удушливую волну, которая поднялась из глубин и способна была всколыхнуть все камни на мостовой и погрести под собою бессердечного наглеца.
С трудом подняв безвольное тело девочки на руки, Элья быстро скинула ее на телегу. Малышка так и не пришла в себя, только застонала. От нее так разило сильно мочой, что слезы из глаз выбивались.
«Тоже мне воровка, да тебя по запаху за километр почувствуют», — злилась на всю ситуацию в целом Элья, но поправила малышку, чтобы той было удобнее.
— Трогай.
— Раскомандовалась тут, — ворчал возница, но тем не менее достаточно быстро довез до лавки, из которой пахло травами, а множество разных пучков полностью скрывали потолок, стены и почти весь прилавок.
— Жди тут, — велела Элья.
— Чего это? Давай медяшку, да поехал я, — начал возмущаться возница.
— Что значит «поехал»? За две минуты ты, милейший, ничего не заработал. Сейчас подождешь, можешь со мной пойти, поторопить лекаря, а после мы поедем в гостевой дом «Тыква». Там и расплачу́сь.
— Связался на свою голову, — ворчал мужичок, явно желавший ни за что получить большой медяк с дуры-девки, и тем больше сердился на нее, что обманулся в своих ожиданиях.
Элья вошла в лавку.
— Эй, хозяева?! Нужна помощь, — прокричала она в бездонную глубину, перекрытую стеллажами с кувшинчиками и мешочками.
— Здравствуйте, мисс. Что вам угодно? — вежливо спросила средних лет деловитая женщина.
— У меня на улице в телеге лежит избитая девочка, ей нужна помощь. Вы можете ей помочь?
Женщина не была обрадована озвученной проблемой, но вышла из-за прилавка и, жестом предлагая девушке первой пройти к выходу, пошла за ней на улицу. Остановилась у телеги, замерла, после поводила руками.
— Внутри почти все отбито, к тому же присутствует сильное истощение. Хорошо бы мага Жизни привлечь, чтобы наверняка отвести смерть, но они занимаются только королевским двором.