История жизни герцогини

— Даже так? Может, лучше остаться здесь, под присмотром?

Честер пожал плечами и тут же поморщился.

— Скучно тут, как будто помер.

— А я вот вчера невестой твоей назвалась. Ты как, не против? — сказала вроде уверенно, даже немного весело, только щеки предательски разрумянились.

— Зачем? — пряча глаза, спросил раненый.

— Зачем? Наверное, потому, что… Я думала… Мне показалось, что мы… — «Боже, как стыдно и сложно».

— Вам показалось, — совсем отвернувшись, глухо произнес Честер.

Два слова были равносильны удару. Элья не готова была их услышать и обомлела.

Ей что, на роду написано старой девой быть?! Она хоть кому-нибудь нужна?!

В голове бились мысли: «Позор, какой позор», но после она засомневалась в происходящем. Ведь сегодня на нее давил глава гарнизона, а если он был тут, то что может Честер ему противопоставить? От нового понимания ситуации дышать стало легче, и, подойдя ближе к лежащему на животе парню, отвернувшему голову к стене, Элья мягко спросила:

— Сэр Родэрик был здесь? Или еще кто?

Чувствуя нежелание старшины отвечать, но уже действительно понимая, что наверняка и огневики его пропесочили, и, может, даже граф Риисо чем-либо пригрозил. И каждый обладал реальной властью, против которой молодому воину поставить нечего.

— Честер, ты мне скажи: если бы ты не зависел ни от кого, то связал бы жизнь со мной… или не готов? Пожалуйста, подумай, если ты просто флиртовал, а я приняла это за нечто большее, то скажи об этом сейчас.

Парень повернулся — его глаза подозрительно блестели — и, глядя в ее глаза, откровенно произнес:

— Вы, миледи, лучшее, что случалось в моей жизни. Раньше я любил подниматься на самую верхнюю террасу, сяду там и любуюсь открывшимся видом на далекие горы днем, на звезды ночью, сейчас я любуюсь только вами. Вы для меня — все то, к чему тянется моя душа. Я слежу за каждым вашим жестом, пытаюсь смотреть на мир вашими глазами, все в вас для меня прекрасно. Я не знал раньше таких чувств.

Элья от набирающей обороты страстности слегка отступила. Никто никогда не говорил ей таких слов. Никто и никогда! Она мечтала, ждала, берегла угасающую надежду услышать их, но случилось это только теперь. Даже Эрик, доказывающий свою любовь к ней делами, поступками, не произносил таких речей, оберегая ее от соблазна. Наверное, глупо, да-да, очень глупо желать слов любви, оценить их выше дел, поступков, верх неразумности, но это как волшебный туман — обволакивает, возносит, осчастливливает.

«До чего же сладко».

Честер, подумав, что магиня смущена и хочет уйти, торопливо взял ее за руку и продолжил:

— Дослушайте, миледи, вряд ли я еще когда наберусь храбрости и все вам расскажу о своих чувствах. Вы вчера были смелой, я тоже рискну. Даже если вы поймете, что я недостоин, я все равно скажу. Я ловлю моменты, когда могу коснуться вас, потому что это волнительно. В своих мыслях я позволяю себе больше: глажу вас, прижимаю к себе, целую. Я с упоением мечтаю о вас, мое тело дрожит от мужского желания, но я страшно боюсь обидеть. Нет для меня кары страшнее вашего невнимания или недовольства.

Он потянулся к кружке с водой, и Элья дрожащими руками подала ее, хотя сама сейчас умирала, жаждая его признаний. Ополовинив кружку, он продолжил:

— Вы спрашивали, не приходил ли сюда сэр Родэрик и другие? Да, приходили, грозили. Много ли у меня можно отнять? Они это понимают и больше грозят вам. Король лишит вас титула, доходов, у вас не будет дома. Если бы мы обручились, то какая вас ждала бы жизнь? Я мог бы заняться контрабандой, чтобы хоть как-то обеспечить вам тот уровень жизни, к которому вы привыкли, но страшно было бы вас оставлять одну, среди незнакомых людей.

Элья слушала и не замечала, как по ее щекам текут слезы. Ее избранный уже начал думать, как обеспечить их семью, пытается найти выход, чтобы они остались вдвоем. Она поспешила разъяснить ему, как действительно обстоят дела.

— Король может не подтвердить графский титул нашим с тобой детям, но я урожденная баронесса, и здесь мелочиться его величество не будет. Мой доход сейчас тысяча золотых. — Честер присвистнул, Элья улыбнулась. — Да, немалые деньги, но я самостоятельно зарабатываю не меньше, а если надо, то доходы можно увеличить. Не забывай, мой дар необычен. Знаешь, сколько заначек я вижу только в нашей крепости? — Графиня рассмеялась, видя ошарашенное лицо собеседника. — О, маленькие тайнички, конечно, но их не меньше ста. Даже здесь, у окна сбоку, видишь продолговатый камень? Видимо, он как-то вытаскивается, потому что за ним спрятано два золотых. Проверь потом. Так что все, чем пугают наши рыцари, несостоятельно. Страшно за тебя, за то, чтобы не покалечили, ведь ты в подчинении.

— Ну побьют, могут в подземелье пихнуть, но ребята меня не бросят.

— Так ты согласен?

— А вы, миледи, не передумаете?

— Я готова отстаивать нас. Пусть даже больше на меня давят, чем на тебя, я выдержу.

— И я не отступлю.

Настала неловкая пауза. Они оба решились на такой шаг и не знали, что дальше делать.

— Ну, я пойду, ты поправляйся. Свадьбу назначим осенью? Раньше сэр Родэрик вряд ли поставит мне магическую метку.

— Миледи, а почему вам родители метку не поставили?

— Меня выдали замуж в десять лет, тогда мой дар еще не проснулся, — мягко улыбаясь проявленному интересу, с удовольствием ответила Элья.

— Муж — это граф Таури? — нахмурился жених.

— Да. Он тоже не успел найти учителя и поставить метку. Меня украли как раз тогда, когда проснулся мой дар.

— Вас воровали? — Его брови взметнулись вверх.

— После я как-нибудь все расскажу, — пообещала она.

— Миледи, а сколько вам сейчас лет?

— Здесь мне исполнилось шестнадцать.

— Вы выглядите немного старше, — смутился Честер. — Я думал, вам восемнадцать.

— Да? Здесь нет зеркала, я давно себя не видела.