Рожденные революцией.

Глава 18. Ла-Форс.

Кар­лайл, все­неп­ре­мен­но, бла­гос­ло­вил бы Не­бо, за эту нис­послан­ную ми­лость в ви­де дож­дя. Ес­ли бы счел се­бя дос­той­ным, ко­неч­но.

Он на­де­ял­ся, что низ­верга­ющи­еся на Па­риж по­токи вла­ги хоть нем­но­го очис­тят воз­дух от смра­да раз­ла­га­ющих­ся тел, ко­торый с каж­дым ча­сом пе­рено­сить бы­ло все слож­нее. Вам­пир­ское обо­няние… будь оно не­лад­но. Хо­тя он ко мно­гому при­вык за свое бес­смертное су­щес­тво­вание, но сей­час этот за­пах на­поми­нал о… о Смер­ти - смер­ти не­оп­равдан­ной, глу­пой, бес­смыс­ленной. И мыс­ли о том, что Воль­ту­ри име­ют не­пос­редс­твен­ное от­но­шение, к это­му тща­тель­но про­думан­но­му мас­со­вому убий­ству, вы­зыва­ли тош­но­ту. Кал­лен был бес­си­лен что-ли­бо из­ме­нить, и от осоз­на­ния это­го фак­та, нер­вы буд­то зак­ру­чива­лись в рас­тре­пан­ную чер­ную во­рон­ку, пог­ло­щая его ду­шу, в су­щес­тво­вание ко­торой он ве­рил, на­питы­вая его чувс­тва­ми, с прив­ку­сом горь­кой гни­ли, от­ни­мая его си­лы.

Кро­шеч­ные сфе­ричес­кие ша­рики с гро­хотом вре­зались в ис­су­шен­ную зем­лю. Кар­лайл мог рас­смот­реть каж­дую из них – они не бы­ли проз­рачны­ми – по­вер­хность во­ды бес­пре­рыв­но ме­нялась, от­ра­жая все вок­руг, жад­но вби­рая в се­бя и от­да­вая – в ис­ка­жен­ном, пе­ревер­ну­том ви­де. Каж­дая - хруп­кий, за­чаро­ван­ный ка­лей­дос­коп, су­щес­тву­ющий ров­но столь­ко, сколь­ко длить­ся не­дол­гий по­лет.

Кар­лайл, зак­рыв гла­за, под­нял ли­цо, поз­во­ляя мел­ким ко­лючим дож­динкам раз­би­вать­ся о лоб, ску­лы, сте­кать с блед­ных век, ос­тавляя на ще­ках мок­рые до­рож­ки.

Его не за­боти­ло, что во­рот его ру­бахи и жи­лет на гру­ди тут же на­пита­лись вла­гой, сты­нущей на вет­ру – он не ощу­щал хо­лода. По­тому что хо­лод дав­но пог­ло­тил его. Пож­рал.

Вда­ли вид­не­лись тем­не­ющие пи­ки ле­са, от­ку­да он не­дав­но вер­нулся, до­бывая еду для Гар­ре­та. Пред­сто­яло спус­тить­ся в под­зе­мелье, но Кар­лайл мед­лил. Стоя на краю по­лураз­ру­шен­ной звон­ни­цы, про­дува­емой все­ми вет­ра­ми, он был не в си­лах по­бороть сво­их чувств.

Ах, ес­ли бы мож­но бы­ло прос­то ока­менеть. Зас­тыть тут на­веки бес­чувс­твен­ным из­ва­яни­ем. Ока­зать­ся ВНЕ это­го все­го.

И все же.

Кар­лайл мед­ленно от­крыл гла­за, и про­вел по ли­цу ла­донью, то ли пы­та­ясь смыть с се­бя не­сущес­тву­ющую грязь, то ли снять врос­шую, опос­ты­лев­шую мас­ку.

На­до ид­ти к Гар­ре­ту. Он нуж­да­ет­ся в мо­ей по­мощи. На­до. Со­берись.

Док­тор Кал­лен не знал, как от­ре­аги­ру­ет но­ворож­денный на из­вестия о про­пав­шей не­вес­те.

Оче­вид­но, что эта де­вуш­ка очень мно­гое зна­чила в его че­лове­чес­кой жиз­ни.

И Кар­лайл сом­не­вал­ся.

Ему не сос­та­вило тру­да вы­яс­нить, что Ан­ту­ан Де­меран жив. И отыс­кать его в штаб-квар­ти­ре «На­род­ной пар­тии», имен­но там, где ука­зал Гар­рет.

Но, су­дя по то­му, как этот мо­лодой ре­волю­ци­онер был взвин­чен – до пре­дела, до си­них бес­сонных кру­гов под вос­па­лен­ны­ми гла­зами, ему не уда­лось вы­пол­нить пос­леднюю прось­бу дру­га.

Вче­раш­ний ве­чер Кар­лайл пос­вя­тил наб­лю­дени­ям за То­ни, ко­торый ме­тал­ся по все­му Па­рижу – по мо­нас­тыр­ским ла­заре­там, по клад­би­щам и на­береж­ным Се­ны. Бес­смертный до­гады­вал­ся, что это мог­ло зна­чить.

Но, он не мог прос­то взять и по­дой­ти к Де­мера­ну – расс­про­сы выз­ва­ли бы мно­жес­тво не­нуж­ных по­доз­ре­ний.

Зна­чит, Лу­иза про­пала.

Ес­ли бы у Кар­лай­ла бы­ла ее вещь. Он, ко­неч­но, не Де­мет­рий, но ори­ен­ти­ровать­ся на за­пах при по­ис­ках че­го-бы то ни бы­ло, вам­пи­ру всег­да про­ще. А так… толь­ко сло­вес­ные опи­сания, под ко­торые под­па­да­ет доб­рая по­лови­на мо­лодень­ких па­рижа­нок.

И еще… на­до ли со­об­щать Гар­ре­ту кто об­ра­тил его?

Все так не­од­нознач­но.

Очень по­хоже на то, что Фе­ликс все же при­ложил ру­ку к ис­чезно­вению де­вуш­ки, а зна­чит, ско­рее все­го – она мер­тва.

Де Вер­жи да­леко не так глуп, что бы не свя­зать кон­цы с кон­ца­ми, а это оз­на­ча­ет лишь од­но – не­кон­тро­лиру­емый гнев. Все­пог­ло­ща­ющая ярость…

Ко­торая унич­то­жит его са­мого. Воль­ту­ри не ста­нут це­ремо­нить­ся с но­ворож­денным, не ста­нут раз­би­рать­ся – кто прав, а кто ви­новат. Аро ну­жен Фе­ликс – и этим все ска­зано.

Нет. Нель­зя до­пус­тить, что бы Гар­рет так глу­по под­став­лялся.

Но что же ска­зать ему?

Оза­бочен­ность пред­сто­ящим раз­го­вором вы­тес­ни­ла из соз­на­ния Кар­лай­ла нуд­ную, рас­пи­ра­ющую боль. По­жалуй, он и не до­гады­вал­ся, что нуж­да­ет­ся в при­сутс­твии это­го но­ворож­денно­го в сво­ей жиз­ни от­нюдь не мень­ше, чем тот – в его по­мощи. Гар­рет был ему не­об­хо­дим. Как пос­ледний оп­лот че­ловеч­ности. Как хлип­кий приз­рачный по­мост, удер­жи­ва­ющий его на гра­ни - прак­ти­чес­ки в од­ном ша­ге от бес­ко­неч­но­го су­мас­шес­твия. Как баль­зам, из­ле­чива­ющий его ду­шу.

Толь­ко так – про­яв­ляя за­боту и учас­тие, Кар­лайл мог оси­лить свое бес­смер­тие, ис­полнен­ное кош­ма­рами и не­во­об­ра­зимой жес­то­костью.

Бес­ко­неч­ный ла­биринт мрач­ных ко­ридо­ров тюрь­мы Ла-Форс от­ра­зил звук раз­ме­рен­ных, жес­тких ша­гов. Этот звук мо­мен­таль­но встре­вожил «по­доз­ри­тель­ных» - из-за же­лез­ных ре­шеток выг­ля­дыва­ли блед­ные нап­ря­жен­ные ли­ца.

Ис­то­мив­ши­еся ожи­дани­ем и не­из­вес­тностью лю­ди ос­тро ре­аги­рова­ли на лю­бой шо­рох, ко­торый, ка­залось, прив­но­сил хоть что-то, от­да­лен­но по­хожее на ожив­ле­ние в се­рые, гне­тущие буд­ни зак­лю­чен­ных. Каж­до­му хо­телось хоть ка­кого-то кон­ца. Пусть да­же са­мой страш­ной раз­вязки, ко­торая поз­во­лила бы ус­тавшим, из­му­чен­ным лю­дям прек­ра­тить вла­чить это жал­кое су­щес­тво­вание. Хо­телось знать о сво­ей учас­ти.

Тюрь­ма бы­ла пе­репол­не­на зак­лю­чен­ны­ми - сол­да­ты, спас­ши­еся во вре­мя рез­ни 10 ав­густа в Тю­иль­ри, родс­твен­ни­ки эмиг­рантов, жур­на­лис­ты, свя­щен­ни­ки, арис­токра­ты всех мас­тей и ран­гов ока­зались сог­нанны­ми, как скот в кро­хот­ные по­меще­ния. Мно­гие бы­ли ра­нены, и по­это­му воз­дух в тюрь­ме был тя­желым.

Уз­ни­кам на вер­хних эта­жах, где име­лись слу­ховые ок­на, вы­ходя­щие на кры­шу и от­ду­шины, бы­ло нем­но­го лег­че.

Тем же, кто про­зябал в под­ва­лах, при­ходи­лось за­дыхать­ся от тош­нотвор­но­го гни­лос­тно­го за­паха. По­это­му «ниж­ние» бы­ли не столь ак­тивны. Они ста­рались лиш­ний раз не под­ни­мать го­ловы от сво­их трух­ля­вых тю­фяков, что бы не при­ходи­лось втя­гивать эту га­дость пол­ной грудью.

Имен­но ту­да - в под­ва­лы спус­кался ко­мен­дант. Его тон­кие гу­бы бы­ли сжа­ты и кри­вились от от­вра­щения. В кон­це-кон­цов он до­гадал­ся прик­рыть свой чувс­тви­тель­ный ос­трый нос на­душен­ным ба­тис­то­вым плат­ком.

Он пред­по­читал не уде­лять вни­мания этой час­ти сво­их вла­дений – дей­стви­тель­но, что здесь де­лать ко­мен­данту – сре­ди об­ре­чен­ных на смерть от­бро­сов об­щес­тва? Все они при­гово­рены, и ждут толь­ко од­но­го – каз­ни.

Впро­чем, ожи­дание мо­жет рас­тя­нуть­ся на дол­гие ме­сяцы, и да­же на го­ды.

Но се­год­ня у не­го здесь бы­ло де­ло.

Да­же не так – прос­то дель­це – нез­на­читель­ный пус­тяк, да­бы по­тешить свое са­молю­бие.

Са­молю­бие ко­мен­данта, од­на­ко, бы­ло тре­бова­тель­ным и все­объ­ем­лю­щим, оно бес­прин­ципно гна­ло его в эту зло­вон­ную кло­аку, нас­ту­пая на гор­ло здра­вомыс­лию и при­род­ной брез­гли­вос­ти это­го че­лове­ка.

По­лум­рак об­ни­мал его фи­гуру. Тень сколь­зи­ла за ним след в след чер­ным вы­тяну­тым си­лу­этом, тре­пещу­щим и ко­лыха­ющим­ся в такт пуль­са­ции приг­лу­шен­но­го ог­ненно­го све­та.