Рожденные революцией.

Глава 1. Виконт Де Вержи

07 и­юля 1789г. Аб­батс­тво Св. Же­невь­евы. Па­риж.

Гар­рет за­дум­чи­во ша­гал по мо­нас­тыр­ской ал­лее, уг­лубля­ясь в спа­ситель­ную прох­ла­ду те­нис­то­го са­да. Не­выно­симая ду­хота вы­нуди­ла юно­шу снять чер­ную фор­менную кур­тку и пе­реки­нуть ее че­рез сог­ну­тую в лок­те ру­ку. На­конец, очу­тив­шись в же­лан­ной ти­шине и оди­ночес­тве, он опус­тился пря­мо на зем­лю, опи­ра­ясь спи­ной о теп­лый, шер­ша­вый ствол ста­рого пла­тана, ко­торый дру­желюб­но ук­рыл неж­данно­го пут­ни­ка от па­лящих сол­нечных лу­чей.

Ви­конт Де Вер­жи ус­та­ло прик­рыл гла­за, не об­ра­щая ни­како­го вни­мания на су­ет­ли­вых на­халь­ных во­робь­ев, ко­торые тут же сле­телись к его но­гам, и во­зясь в пы­ли, ус­тра­ива­ли не­мыс­ли­мый шум: пи­щали и вы­делы­вали за­дирис­тые куль­би­ты.

Блед­ность на ху­дом ли­це юно­ши, его плот­но сжа­тые гу­бы, и пе­река­тыва­ющи­еся под ос­тры­ми ску­лами жел­ва­ки, вы­дава­ли край­нюю сте­пень смя­тения. В этот мо­мент он выг­ля­дел нам­но­го стар­ше сво­их сем­надца­ти лет. Не­годо­вание, раз­дра­жение, през­ре­ние… боль… как бы он хо­тел, что бы кто-ни­будь из­ба­вил его от все­го это­го… всег­да рас­прям­ленные с дос­то­инс­твом пле­чи, вдруг по­ник­ли, слов­но на них да­вила не­подъ­ем­ная ка­мен­ная глы­ба. Гар­рет нес­коль­ко раз глу­боко вздох­нул, пы­та­ясь вос­ста­новить ду­шев­ное рав­но­весие. Ему это поч­ти уда­лось: в кон­це-кон­цов, ни­чего но­вого аб­бат Брю­не ему не со­об­щил. Да­же бо­лее то­го – он и ожи­дал, что все сло­жит­ся имен­но так. Что ему при­дет­ся са­мому при­нимать неп­ростое ре­шение, от­но­ситель­но сво­ей бу­дущей судь­бы. И он был го­тов к это­му, но, черт по­бери! Отец дол­жен был сам со­об­щить ему об этом! Трус­ли­вый, ста­рый су­кин сын!

«О чем? О том, что он от­рекся от те­бя? О том, что ты ни­ког­да не был ну­жен сво­ей семье? - Гар­рет мрач­но ус­мехнул­ся сво­им мыс­лям, – буд­то ты это­го не знал!»

Еще чет­верть ча­са на­зад бу­дущий вы­пус­кник ли­цея - кон­гре­гации* Ген­ри­ха IV, был прак­ти­чес­ки счас­тлив: он вос­хи­щал­ся ри­тора­ми Древ­не­го ми­ра, ци­тиро­вал их ве­ликие из­ре­чения на ла­тыни, и всту­пал в пла­мен­ную по­леми­ку с лю­бимым пре­пода­вате­лем - Огюс­том Дю Фур. Этот, по­ис­ти­не, муд­рый че­ловек, уче­ный муж, ве­лико­душ­но про­щал сво­им уче­никам свой­ствен­ный го­рячей юнос­ти мак­си­мализм, и охот­но выс­лу­шивал их вы­соко­пар­ные сен­тенции. По­рой, скла­дыва­лось впе­чат­ле­ние, что он втай­не со­чувс­тво­вал то­му ре­волю­ци­он­но­му нас­трою, что с не­дав­них пор стал все ося­за­емее и от­четли­вее прос­ту­пать прак­ти­чес­ки во всех сфе­рах па­риж­ской жиз­ни. Прос­ве­щение… этот про­цесс уже ни­как не по­вер­нуть вспять. Не выт­ра­вить из мо­лодых не­ок­репших умов приз­рачный, воль­ный дух сво­боды. Ка­жет­ся, ста­рик по­нимал это, но по­рою и его ста­вили в ту­пик от­кро­вен­но про­вока­ци­он­ные воп­ро­сы и по­веде­ние ли­це­ис­тов, боль­шую часть ко­торых сос­тавля­ло те­перь так на­зыва­емое «третье сос­ло­вие»… они бы­ли деть­ми бур­жуа - прос­то­люди­нов, су­мев­ших раз­бо­гатеть, бла­года­ря ус­пешной ком­мерции. Имен­но на них опи­ралась те­перь ко­ролев­ская власть, имен­но они чувс­тво­вали се­бя при­воль­но.

Гар­рет, в си­лу сво­его бла­город­но­го про­ис­хожде­ния, и зам­кну­того, но вспыль­чи­вого ха­рак­те­ра не снис­кал ус­пе­ха в их кру­гу, и за все го­ды уче­бы об­за­вел­ся толь­ко од­ним вер­ным дру­гом – ве­селым, креп­ко сби­тым пар­нем, ко­торо­го зва­ли Ан­ту­ан Де­меран. Для всех он был прос­то «от­ча­ян­ный То­ни». Это проз­ви­ще впол­не ха­рак­те­ризо­вало юно­го про­вин­ци­ала – от­кры­того, чес­тно­го, круг­ло­суточ­но го­тово­го к лю­бым без­рассудс­твам, дер­зко­го, при­нима­юще­го вся­кий вы­зов и зак­лю­ча­юще­го бес­ко­неч­ные па­ри. Толь­ко То­ни, да, по­жалуй, про­фес­сор* Дю Фур, от­но­сились к тем нем­но­гим лю­дям, ко­торые бе­зус­ловно за­нима­ли проч­ные по­зиции в сер­дце ви­кон­та Де Вер­жи.

Гар­рет сно­ва вздох­нул и опус­тил го­лову на грудь: ос­та­валась все­го не­деля до окон­ча­ния за­нятий в ли­цее. Что там бу­дет по­том?

- «Как вы на­мере­ва­етесь пос­ту­пить, ви­конт?» - спро­сил его пре­фект ли­цея, наг­нав в длин­ной свод­ча­той га­лерее, со­об­щая, что и в этом го­ду граф не выс­ка­зал на­мере­ния ви­деть сы­на в по­местье. Гар­рет мгно­вен­но нап­рягся: в прош­лом го­ду он уже про­вел ле­то в ли­цее, пос­коль­ку отец не внес пла­ту за его обу­чение, и не «вы­писал» сы­на на вре­мя от­ды­ха. Тог­да аб­ба­ту Брю­не уда­лось убе­дить уче­ника, что все­му ви­ной не­помер­ная за­нятость гра­фа при дво­ре, в свя­зи с не­уро­жа­ем и рас­ту­щим на­род­ным не­доволь­ством, вы­лива­ющим­ся в пов­се­мес­тные «хлеб­ные бун­ты». Он же пох­ло­потал о наз­на­чении спо­соб­но­му уче­нику сти­пен­дии в 400 лив­ров, до пос­тупле­ния средств на его счет. Но сей­час все ста­ло пре­дель­но яс­ным. Юно­ша, ре­шитель­но вски­нув под­бо­родок, взгля­нул в про­ница­тель­ные, цеп­кие гла­за аб­ба­та:

- Свя­той отец, я вы­нуж­ден про­сить у ли­цея средств, – бы­ло вид­но, что сло­ва да­ют­ся ему с боль­шим тру­дом. – Нем­но­го. На сме­ну платья и на до­рогу.

- Ко­неч­но, друг мой, ко­неч­но, - Брю­не ос­та­новил­ся, от­че­го по­лы его чер­ной су­таны взмет­ну­ли в воз­дух не­весо­мые пы­лин­ки, ко­торые зап­ля­сали в сол­нечных лу­чах, - о дол­ге речь не идет: у вас дос­та­точ­но средств на сче­ту, кро­ме то­го, мы ока­зыва­ем сво­им вы­пус­кни­кам не­кото­рое вспо­може­ние…

Аб­бат лу­кавил, пос­коль­ку по­нимал, что ина­че этот не в ме­ру гор­дый, и не по го­дам пол­ный дос­то­инс­тва юно­ша, не при­мет от не­го ни­какой по­мощи.

Гар­рет лишь кив­нул в от­вет, и пос­пе­шил уй­ти прочь…

Лег­кие по­рывы вет­ра, иг­ра­ющие в рас­ки­дис­той кро­не пла­тана, с ти­хим ин­тимным ше­лес­том пе­реби­рали ос­тро­конеч­ные, по­хожие на ма­лень­кие зе­леные ла­дош­ки, листья. Сол­нечная рябь сквозь сом­кну­тые ве­ки, вспы­хива­ла яр­ко-крас­ны­ми пят­на­ми.

Что пос­лу­жило при­чиной от­чужде­ния меж­ду юным ви­кон­том и семь­ей? Рань­ше, в си­лу ма­лолет­не­го воз­раста Гар­рет это­го не по­нимал, и очень стра­дал. Со вре­менем, од­на­ко, неп­ри­ят­ная, мер­зкая как про­тух­шая бо­лот­ная жи­жа, ис­ти­на от­кры­лась ему, вскры­вая в ду­ше, этот бо­лез­ненный на­рыв, и вы­пус­кая на­ружу ярос­тное, неп­ри­мири­мое от­торже­ние. Не­нависть.

Ему бы­ло де­сять, ког­да, за­иг­равшись, впо­пыхах он вор­вался в ка­бинет от­ца, прес­ле­дуя во­об­ра­жа­емо­го вра­га, и раз­ма­хивая де­ревян­ным ме­чом. Маль­чиш­ка так и зас­тыл на мес­те с от­кры­тым ртом, не в си­лах объ­яс­нить уви­ден­ное: отец за­чем-то тер­зал гор­ничную, ис­ступ­ленно сдав­ли­вая блед­ные, ок­руглые об­на­жен­ные пле­чи, по­валив ее пря­мо на стол. Ее свет­лые рас­пу­щен­ные во­лосы раз­ме­тались по сто­леш­ни­це, нак­ры­вая ском­канные бу­маги го­сударс­твен­ной важ­ности. Бед­няжка так сто­нала… на­вер­ное ей бы­ло очень боль­но… Вот отец страш­но за­рычал и на­валил­ся на нес­час­тную де­вуш­ку, как бе­шен­ный зверь. «Он убь­ет ее!» - в па­нике ма­лыш зак­ри­чал, зак­ры­вая ли­цо дро­жащи­ми ру­чон­ка­ми…

В тот день он был жес­то­ко из­бит ро­дите­лем, а Лу­лу - так зва­ли слу­жан­ку - она ис­чезла. Без сле­да…

Гар­рет рас­пахнул гла­за, они по­тем­не­ли, и сей­час их цвет на­поми­нал гро­зовую ту­чу в но­яб­ре, вот-вот го­товую раз­ра­зить­ся сок­ру­шитель­ной мол­ни­ей и ль­дис­тым об­жи­га­ющим кро­шевом…

Сколь­ко их бы­ло? Ко­летт… Со­ланж… Жи­зель… эти име­на он за­пом­нил, пос­коль­ку уже це­ленап­равлен­но, хоть и не впол­не осоз­нанно, на­чал от­сле­живать стран­ные ис­чезно­вения слу­жанок. Эти трое ско­ропос­тижно скон­ча­лись в страш­ных му­ках от не­из­вес­тной ли­хорад­ки, изу­родо­вав­шей их до не­уз­на­ва­емос­ти, разъ­едая неж­ную мо­лодую ко­жу гной­ны­ми яз­ва­ми.