Страница 3 из 29
Каньон был единственным местом, где рос Лес. В самом Городе и прилегающих окрестностях ничего подобного не было. Густые заросли кряжистых, перекрученных стволов с зеленовато-фиолетовой листвой расползлись по дну и склонам долины. Сам он и населяющая его живность жили какой-то своей загадочной и неведомой жизнью, вселяющей в чуждых этому миру людей почтительное благоговение. И хотя люди пришли и по-хозяйски разделили Лес на участки, вламываться в его жизнь и нарушать ее своими законами остерегались. Лес давал им огонь и оружие. Не считаться с этим было нельзя. Поэтому ограничивались тем, что выбирали по необходимости старые и погибшие деревья. Лишь иногда с большими предосторожностями срубали тонкие, но крепкие стволы и ветки, годившиеся для луков и копий. Лес стоял здесь издавна, возможно, с самого Начала и, казалось, был незыблем во все времена, как прошедшие, так и будущие. Рождались, жили и умирали люди, поколение за поколением, а Лес стоял. Если бы он мог говорить, то, как казалось Лэну, рассказал бы много интересного из той жизни, прожитой им от Начала до Конца. И после Конца. Жизни, утраченной людьми навсегда.
Перевалив через гряду, Лэн замер. Стала понятна растерянность Кри. Каньон изменился. Склоны остались такими же, но… Внизу, где должен был быть Лес, стояла вода. Обычно в самой низине Каньона журчала мелкая речушка, набухавшая по весне и заливавшая Лес. Но сейчас же не весна! Вода уже давным— давно спала. Или опять наперекор стихии вернулась весна? Ничем другим объяснить ту зеркальную гладь, скрывшую под собой дно долины и уходящую к Океану. Редкие купы деревьев высовывались кое-где из воды, а дальше к Океану исчезали совсем. Лэн догнал своих, медленно спускавшихся по склону и растерянно озиравшихся.
— Давно такого разлива не было.
tТакого вообще никогда не было, — угрюмо отозвался Кри. — Здесь что-то другое.
— Наверно, кто-то перегородил речку, — предположил Рэф, юнец одного с Лэном возраста с постоянно слезящимися глазами.
— Вот мы доберемся до него и покажем, как пакостить на чужих землях. Пошли к Океану, — решил Кри.
— А если это чарки? — встревожился Рэф.
Все испуганно шарахнулись от берега.
— Тьфу, дьявол! — опомнился Кри. — Придумает же — чарки. Да они никогда в реку не забираются. На кой она им, когда у них весь Океан?
— Чтобы к нам подобраться. К Океану-то мы не ходим. — Хм. Тоже верно. — Кри помолчал. — На всякий случай быть начеку!
В руке у каждого появился нож — у кого короткий, у кого подлиннее, а у кого настоящий тесак или меч.
— А тебе что, надо еще раз сказать!? — колючие глаза ели Лэна.
— У меня нет ножа, — Лэну не хотелось объяснять, где он оставил нож,— все равно никто бы не понял, — потерял при обвале.
— Ну и черт с тобой! — сплюнул Кри. — Потянут чарки в воду, — на нас не надейся. Понял?
По мере продвижения к Океану водное пространство, захватившее Каньон, увеличивалось, пока не превратилось в сплошную воду, уходящую за горизонт.
— Океан! — шептали люди, невольно пятясь назад. — Океан прорвался!
Океан, величавый и грозный, живущий своей таинственной жизнью, — то тихий и мирный, то свирепо бросающий громадные валы на берег и разбивающий скалы, — внушал неподдельный ужас обитателем Города своей неуправляемой, неподвластной человеку стихией. Тот, кто пытался подружиться с ним, пропадал бесследно. Говорили, что таких, а также других, неосторожно приблизившихся слишком близко к Океану, утаскивали его обитатели — чарки. Живую чарку не видел никто, и Лэн недоверчиво относился к этим россказням.
Потоптавшись в нерешительности на берегу Океана, группа двинулась назад.
— Это все чарки! — не унимался Рэф, торжествуя от правильности своей догадки. — К нам подбираются. Скоро к самому Городу подступят. Тогда всем будет конец.
— Заткнись! — не выдержал Кри. — Воешь, как бешеный пес. Еще накличешь беду.
— Вой не вой, а от беды не уйти, — изрек молчавший до сих пор одноглазый Риг, старый вояка. — Океан захватил наш Лес. Пропадем теперь без него.
— У соседей разживемся, — отмахнулся Кри.
— Без драки не обойтись.
— Ясное дело! Мы что, не воины?
Воклоты миновали затопленный участок и теперь пробирались, утопая по колено в грязи и иле, через месиво корней, веток, стволов деревьев и кустов, вырванных и сваленных в кучу прошедшей здесь волной. Зрелище было жутковатое. Над головой переплетались ветки и корни со свешивающейся с них бахромой тины. Все окрашено в серый безжизненный цвет. Ни звука, ни шороха ветерка. Мертвый Лес. Царство смерти. Невольно в души закрался страх. Воклоты, сбившись теснее, заторопились из мертвого Леса.