Тени Грехов

Наперсник принца, ставленник вельможи. 

Но гаснет солнца благосклонный взор, 

И золотой подсолнух гаснет тоже. 

Отрывок из сонета Шекспира № 25. 

Перевод: С. Маршака.

Припарковав автомобиль на обочине дороги, Радан выключил фары и вынул ключ из замка зажигания. Поддёрнув рукав куртки, глянул на механичные часы с чёрным циферблатом. Покрытые фосфором стрелки показывали без семи минут одиннадцать вечера. Темнота за стёклами «Мерседеса» словно плела призывный танец у окраины леса, в глубине которого находилось старое заброшенное кладбище. Несмотря на сильное желание на куски разорвать Огниана при встрече, Радан не нервничал. Был уверен – интуитивно чувствовал – сегодня, в эту звёздную безветренную ночь, он наконец навсегда закроет дверь в прошлое. Дверь, из которой бесконечным потоком ползли к нему тени враждебных кровожадных призраков. 

За час до полуночи Радан намеревался выслушать Анта, узнать важную для себя информацию, о которой тот недвусмысленно намекал ему в письме. А вот потом... собирался вырвать хребет у того, кто подтолкнул его в объятья вечной ночи. У того, кто нагло лгал, притворяясь, что раскаялся в свершённых грехах. У того, кто посмел обидеть ту, что стала смыслом его бытия. А после содеянного правосудия Радан планировал любыми способами, не скупясь на комплименты и не гнушаясь пытками, узнать от Милены всё то, что ей известно об Айми. Будет ему помогать в этом Ант или нет – не важно. В своих силах Радан был уверен полностью. 

Расстегнув ремень безопасности, он повернулся лицом к Авелин, сидящей на пассажирском сидении. Та, опустив голову, водила ладонями по коленям, прикрытым тонким капроном колготок. Радан положил свою руку на её, едва дрожащую. Чуть сжал прохладные пальцы. Авелин порывисто вздохнула. 

– Всё будет хорошо, – сказал Радан и, желая приободрить любимую, через силу улыбнулся одними уголками губ. – Не переживай, – почти невесомо коснувшись пальцами подбородка Авелин, он заставил её на себя посмотреть. 

В глазах цвета крепкого чая Радан заметил острую боль с примесью неутолимой тревоги, вызывающей у Авелин озноб. И в то же время её взгляд накрыл его океаном истинной, безграничной преданности, сравнимой с собачьей верностью. Авелин признавала руки, голос и запах только Радана – своего хозяина. Она любила его безгранично и самозабвенно, податливо и кротко. Поэтому стыд – непривычный для Радана, почти незнакомый – незаметно подкрался к нему и напал подобно голодному зверю. Волна злости на самого себя сотворённое прошлым вечером захлестнула его, заставив отвести взгляд в сторону. В недрах души с новой силой заискрилась досада, угрожая в скором времени перерасти в пожар. 

Он силился понять: почему, в мгновение потеряв своё настоящее Я, он вдруг возжелал другую, тем более Велию – яркую противоположность Авелин? Почему на некоторое время его внутренний мир обезумел и устремился к хищнице, а не к хрупкой и ранимой девушке, которой он дорожил больше собственной жизни? 

Раздражение. Привыкший всегда и всех подчинять своей воле, он чувствовал себя использованным. Радан мысленно чертыхнулся. 

Вчера он сказал «Прости». Впервые за долгое время извинился перед кем-то. Ему было тяжело и трудно сделать это. Он привык всегда считать себя правым вне зависимости от обстоятельств, и если и признавал вину, то предпочитал не просить прощения, а пытаться заслужить его своими действиями. Но прошлым вечером всё вышло из-под его контроля. Но несмотря на это Радан точно знал: если потребуется, он запрёт Авелин в комнате, закуёт в самые крепкие цепи, но не отпустит от себя. Никуда. Никогда. Но этого не потребовалось. Авелин добровольно осталась с ним. Простила его. Почему? Потому что она любила его больше, чем он её?.. Или потому что её любовь была лучше, чем его? Чище, светлей… Такой, которой ему оставалось лишь завидовать? 

Отныне у Радана не было права на ошибку. Он, как никогда остро, осознавал: ещё одно предательство – и Авелин безвозвратно отдалится от него, даже если будет всё так же любить его, даже если до самой своей или его смерти будет крепко держать за руку. 

Груз ласк Велии, этого поцелуя Иуды, словно многотонная надгробная плита давил Радану на грудь и душу. Собственная пробудившаяся совесть была судьёй, приговаривавшим его к казни. Радан не мог простить самого себя, ведь он сделал то, чего поклялся не позволить никому: причинил Авелин рвущую сердце боль. Он собственными руками едва не уничтожил их общее будущее и, если бы она столь самозабвенно не любила его, он бы навсегда потерял вкус и запах самой жизни. 

Радан был благодарен Авелин за то, что она была по натуре истинной женщиной, ориентирующейся в первую очередь не на себя, а на мужчину. За то, что в её любви не было пресловутого понятия «собственного достоинства», в котором чаще всего прячут гордыню и страх полного доверия. Авелин была открыта ему и была перед ним, как и прежде, беззащитна. Именно это отворяло в нём то, что он прятал даже от себя самого: грани нежности и заботы, светлые стороны утраченной для неба души. 

Радан понимал: он подорвал доверие и веру девушки – именно то, что он по песчинкам собирал восемь лет. И он был готов потратить вечность, чтобы вернуть это, ибо Авелин стала неотъемлемой частью его самого. 

Подавшись вперёд, Радан вложил в руки возлюбленной ключи от автомобиля и обнял её. 

Мягкие губы прижались к его шее, пальцы начали медленно и нежно поглаживать волосы. По его телу пробежала волна тепла. 

– Пожалуйста, позволь мне пойти с тобой, – робко попросила Авелин. 

– Нет, – твёрдо ответил Радан. – Мы это с тобой обсуждали. Ты остаёшься здесь и ждёшь меня, – короткая пауза. – Не волнуйся, – как можно мягче добавил он. – Обещаю, рассвет мы будем встречать далеко отсюда, – он успокаивающе погладил её по голове, вдыхая родной аромат горького шоколада. 

– Обещаешь? – едва слышно произнесла она, замерев и затаив дыхание. 

– Да, – он уткнулся носом в точно сплетённые из шёлка волосы. 

– Скажи… – Авелин теснее прижалась к Радану, словно опасаясь, что больше никогда не сможет испытать его объятий. – А этому колдуну можно доверять? Он и вправду способен убрать из твоей жизни Огниана? 

– Повторю. У меня нет причин не верить Анту. У него же нет оснований мне врать, – мягко провёл пальцами по щеке испуганной любимой. 

– Почему же он только сейчас решился помочь? Отчего раньше этого не сделал? 

– Он не Бог и не Дьявол, которым подвластно многое, но и то далеко не всё. Видимо, были некоторые обстоятельства, которые мешали Анту оплатить долг предо мной. Не беспокойся, Авелин, – поцеловав её в макушку, Радан погладил ей живот. – Я всё обязательно узнаю. Этой ночью я поставлю точку в мрачной истории, начавшейся в далёком прошлом. Оно больше не будет меня… нас преследовать. 

– Но там… – она, быстро глянув в глубину леса, сжала его руку, поднеся её к своей груди. – Там будет… Милена, – с неприязнью произнесла она. – А эта… 

– Пташка, – немного разжав объятия, Радан соприкоснулся с ней лбами, – я во всём разберусь. Ты веришь мне?.. В меня? 

– Верю, – она кивнула, и её ресницы затрепетали. – Но я… очень боюсь за тебя. 

– Не стоит, – Радан улыбнулся и, желая заставить Авелин слегка отвлечься, игриво сжал зубами ей нижнюю губу. Потянув на себя, облизал и тут же стал дарить ей нежные, быстро переходящие в жадные, полные исступления и дикой ласки поцелуи. Его руки – властно, с напором – начали сжимать хрупкое тело, блуждать по спине, груди и бёдрам Авелин, понуждая её полностью отдаваться этим грубым, несдержанным прикосновениям. Внутри Радана волной поднялось желание бросить дела с колдуном, когда он ртом поймал чуть слышный стон Авелин. Расстегнув на нём куртку, она заскользила ладонями по тёмной рубашке, точно желая, но не решаясь проникнуть под неё. С губ Радана едва не сорвалось рычание. Он пьянел от Авелин, от её покорности, сходил с ума от запаха и тела. Приложив немалые усилия, он всё же прервал поцелуй и отстранился от неё. Но она тут же рывком прижалась к нему. Её частое горячее дыхание защекотало его шею. 

– Пташка, мне пора, – неохотно прошептал Радан, пальцами приглаживая светлые запутавшиеся волосы. 

Авелин замотала головой. 

– Не хочу… У меня дурное предчувствие, – небольшое замешательство, и она вдруг резко обхватила ладонями лицо Радана. – Не слушай меня. Ступай. У тебя всё получится, ведь мужчина, если в него верить, может всё. А я в тебя верю, – её глаза лихорадочно заблестели, а голос стал твёрдым. Лишь слегка вздрогнув, Авелин отпрянула. Вымученно улыбнулась. – Иди, но возвращайся быстрее... Я уже скучаю, – смущённо и шёпотом. Она нервно облизала губы. 

Взъерошив ей волосы, Радан коротко, но безумно голодно поцеловал её в губы и вышел на улицу. Взглянув на полную луну, висящую посреди безоблачного неба, засунул руки в карманы куртки и пошёл по узкой тропинке, ведущей в чащу леса. Пройдя метров двадцать, он обернулся и посмотрел на тёмный силуэт автомобиля, над которым нависали корявые ветви сосны. Убедившись, что Авелин продолжает сидеть на прежнем месте, Радан ступил за границу густого низкорослого кустарника. Запах хвои, царивший вокруг, резко стал таять. С каждым шагом Радан непроизвольно отмечал, что чем глубже он входил в лес, тем холоднее становился воздух, будто сама смерть тянула свои невидимые руки из-под земли, желая поглотить всё живое. 

Выйдя на небольшую полянку, окружённую могилами, опрокинутыми крестами и покалеченными временем и вандалами памятниками, Радан замедлил шаг. Тревога за Авелин беспокойной змеёй заворочалась у него в груди. Он стиснул кулаки, не позволив себе оглянуться и передумать, побежать обратно. Жёстким шагом подошёл к разрушенному языческому святилищу. Оттуда раздавался чей-то неразборчивый шёпот. Но, не успев заглянуть за местами обвалившуюся, покрытую мхом каменную стену, он вдруг увидел, что всё вокруг начал быстро заполнять сизый туман. За спиной послышался хруст сломанной сухой ветки. Чуть улыбнувшись, Радан повернулся к руинам боком, не желая выпускать их из поля зрения, и встретился с взглядом зелёных глаз. 

– Здравствуй, Ант, – чёрство сказал он и сделал шаг вперёд. 

– Здравствуй, Радан. Благодарю, что пришёл, – безэмоционально ответил тот, сжимая и разжимая ладонь. – Ты сделал правильный выбор, – он склонил голову набок. Густые брови чуть приподнялись, создавая на высоком лбу пару морщин. Сейчас Ант, как никогда ранее, напоминал коршуна, цепко следящего за своей жертвой. 

– Пора действовать, – раздался мелодичный голос Милены, выходящей из-за высоких кустов ольхи. Сегодня знакомая из зазеркалья была в облике, дарованном ей при рождении. Белые, словно лепестки ромашки, волосы ниспадали на круглые слегка загорелые плечи и пышную аккуратную грудь; светло-голубые глаза горели решительностью. Милена то ли нервно, то ли скучающе – понять было невозможно – теребила в руках верёвочку с деревянным крестиком. 

Символ христианской веры вызвал у Радана боль, но та спустя секунду отступила, стала терпимой: годы усердной тренировки воли позволили ему научиться такому контролю. 

– У нас мало времени, – Милена поправила тонкую лямку надетого не по сезону ситцевого светлого платья. 

У Радана возникло смутное ощущение, словно его загнали в западню и за спиной вот-вот сомкнутся двери ловушки. Но кто в итоге окажется хищником, а кто добычей – вопрос. Как знал Радан, Ант не просто верен своему слову – он из тех, кто любит до последнего держать интригу и в решающую минуту всё обыгрывать не так, как ждут того противники. 

– Прости, друг. Но так будет лучше для тебя и всех остальных. 

Услышав дрогнувший голос Тимофея, показавшегося за старым строением, Радан вскинул бровь, но не произнёс ни слова. На лбу священника, не поднимающего взора, выступили капли пота. 

Заперев эмоции на замок, Радан стал внимательно наблюдать за происходящим. 

Дверь святилища распахнулась, и из него вышла улыбающаяся Велия. 

– Здравствуй, милый, – сладко протянула она, обходя нахмурившегося Радана, и стала рядом с Антом. Взяв её за руку, тот поцеловал ей пальцы. 

– Что ты, – Радан посмотрел на посланницу Тьмы, – и ты, – он перевёл взгляд на Тимофея, – тут делаете? – как можно сдержаннее спросил он, несмотря на то что внутри закипала ярость, а в разум всё-таки проник ядовитый флёр паники от осознания того, что он не учуял устроивших засаду прежде, чем они показались ему на глаза. – Ант, – холодно и ровно процедил Радан, не сводя ни с кого взгляда и до последнего стараясь быть спокойным, – что ты задумал? 

– Вскоре узнаешь, – на пухлых губах колдуна на секунду застыла хитрая и самоуверенная улыбка. – А сейчас позволь мне кое-что пояснить тебе, пока здесь нет Авелин. 

Радан инстинктивно сжал кулаки. 

– Эта информация тебе пригодится. Ты должен знать, что твоя внезапно проснувшаяся похоть к Велии была вызвана порошком, которым она тебя одурманила и сделала своим рабом. 

Радан впился в Велию ненавидящим взглядом. Та, ухмыльнувшись, нарочито игриво и беззаботно подмигнула ему. Он ещё крепче сжал кулаки, изо всех сил стремясь удержать себя в руках и не накинуться на неё. Будто почувствовав угрозу для Велии, Ант сделал шаг вперёд, прикрывая её. 

– Нам пришлось пойти на это, чтобы заставить Авелин увидеть вас вместе и усомниться в твоих чувствах к ней. Это было направлено на то, чтобы помочь вам начать разрывать вашу связь. Ведь мы оба понимаем, Радан: для того, чтобы стать счастливой, ей необходимо вычеркнуть тебя из своей жизни, – Ант распрямил плечи. Продолжил бескомпромиссно и жёстко: – Навсегда. И она не должна будет даже немного желать вырваться к тебе из места, в которое попадёт. В противном случае равновесие Тьмы и Света, восстановлением которого нам предстоит заняться сейчас, вновь нарушится. Это пока всё, что тебе необходимо знать. В остальном тебе поможет разобраться Огниан, – вязкая улыбка. 

Радан обвёл всех внимательным взглядом, силясь понять, что те задумали. 

– Велия, позаботься, пожалуйста, чтобы никто не посмел нам мешать, – чуть ли не промурлыкал Ант. 

Кивнув, та отодвинулась в сторону на пару метров. 

Вдруг где-то сбоку послышались тяжёлые глухие шаги, словно ритмичные удары молота по влажной земле. Повернувшись на звук, Радан впервые в жизни пожалел, что был столь самоуверен. Ему не следовало брать с собой Авелин. 

– Вы зря тратите время на пустые разговоры, – тяжёлым и неприятным басом недовольно произнесло двухметровое чудовище, покрытое тёмно-коричневой жёсткой шерстью. Его козлиные ноги, между которых медленно покачивался хвост с чёрной кисточкой, заканчивались уродливыми копытами, а ужасная зубастая морда заставляла кровь стынуть в жилах. Голову монстра венчала пара загнутых рогов, а вместо рук были лапы с острыми длинными когтями. 

Радан признал в говорящем настоящего демона, притом уже встречавшегося ему. 

– Он, – чудовище кивнуло в его сторону, – и так все поймёт. У нас нет лишних минут на разъяснения, а вы их беззаботно тратите, – сквозь рычание. – Велия, приведи сюда даму этого барана. Пора заканчивать со всем этим хаосом. 

– Слушаюсь, господин, – повиновалась та. Но не успела шагу ступить, как демон передумал и пробасил ей: «Стой». Затем, вмиг очутившись вплотную к Радану, вложил в его руку кинжал. 

– После того как мы поднимем пелену, – начал нечистый, – ты убьёшь Авелин этим клинком, окроплённым кровью Князя. 

Радан попятился. Всё происходящее стало напоминать ему безумный, чудовищный сон. Но это была реальность, оказавшаяся во сто крат ужаснее любого кошмара. Земля словно уплывала из-под ног. Страх за любимую девушку ледяными щупальцами сжал сердце. Взглянув сначала на кинжал, потом – на Анта, а затем – на понурившегося Тимофея, Радан окончательно потерял нить происходящего. Он не понимал, почему те, кого он считал друзьями, кому доверял, его предали; почему перешли на сторону Огниана. А в том, что тот к этому причастен, Радан был убеждён, ибо, кроме как Огниану, больше некому было желать ему Ада на земле. 

Всё стало происходить как будто в замедленной съёмке. 

Угрожающе клацнув зубами, Радан с утробным рыком кинулся на демона, намереваясь всадить кинжал в его сердце по самую рукоятку. Но приблизиться ему не удалось: через долю секунды после рывка он получил сильный удар лапой в челюсть. Отлетев на пару метров в сторону, Радан ударился спиной о ствол толстого старого дуба, рядом с которым остановилась Велия. Она, с интересом наблюдавшая за происходящим, лучилась радостью. По щеке Радана покатились капли крови: когти демона разорвали кожу. Но он не чувствовал боли. Ужас и злость, подчинившие себе каждую клетку, заглушали страдания тела. 

Радан осознавал: в открытом бою один на один у него нет ни малейшего шанса не то что победить демона, а просто выжить. Его сила против силы того была ничтожно мала. Но он был готов сражаться даже за мизерный шанс спасти любимую. 

Радан, не теряя из поля зрения чудовище, стал медленно отползать в сторону, ища возможность для внезапной атаки. Вдруг его рука наткнулась на что-то твёрдое и холодное. «Камень», – понял он. Схватив увесистый осколок гранита, Радан, вскочив, метнулся в сторону автомобиля, но, не успев пробежать и десяти шагов, замер на месте: Ант, повинуясь приказу Милены, вступил в игру и обездвижил его. 

– Отпусти барашка, – пробасил демон. 

– Не смей здесь командовать, Зоарх, – категорично обратилась Милена к демону, подходя к Радану. – Ты послан сюда Князем служить, а не распоряжаться, так что будь любезен, веди себя прилично ради наших обоюдных интересов, – остановившись напротив Радана, она заглянула в его глаза. 

Он попытался сделать шаг, поднять руку или хотя бы моргнуть, но ничего не вышло. Чувство безысходности и раскалённая ярость растеклись по венам. Радан проклинал себя за то, что взял с собой Авелин, а не потребовал, чтобы она скрылась за океаном в любой стране так, чтобы и он сам не знал, где она находится. 

– Ты хотел дать ей возможность бежать? – обратилась к нему Милена и взяла из его руки камень. Подкинув его, задумчиво покачала головой. Осколок гранита повис в воздухе над её раскрытой ладонью. – Хорошо, будь по-твоему, – с грустной улыбкой произнесла она. – Я позволю тебе убедиться в том, что Авелин сама выберет свою судьбу… 

Развернувшись, Милена сделала лёгкий жест рукой, и камень, точно ручной сокол, полетел в сторону автомобиля, скрытого за кустами и деревьями. По раздавшемуся через пару секунд треску разбившегося стекла Радан понял, что импровизированный снаряд угодил точно в цель. В ту самую, в которую он сам желал попасть и тем спугнуть, предупредить Авелин, что нужно бежать. 

– Ант, – тихим голосом сказала Милена. 

Радан почувствовал, что тот вернул ему способность говорить. Он понимал: сейчас поступит самым очевидным и предсказуемым образом, но ничего не мог с собой поделать – это было сильнее его. Он должен был предупредить Авелин об опасности. Не в силах ей помочь, он мог только молить небеса, чтобы она выполнила своё обещание и поступила так, как он скажет. 

Порыв ветра принёс хлопок двери. 

– Авелин, беги! – громко и требовательно, со сталью в голосе прокричал Радан. – Прочь отсюда! Сейчас же! Это… – он не успел произнести слово «приказ». Не успел соврать, договорить, что он после обязательно её найдёт, главное, пусть она только спасается! Ант вновь лишил его дара речи. 

– Радан?.. – он услышал в крике Авелин замешательство. – Радан! – паника. 

Тишина. 

Гуляка-ветер дразнил слух Радана, даря ему звук спешных шагов, секунда от секунды приближающихся ближе и ближе. 

«Проклятье! Если выберемся отсюда, нещадно её выдеру до…» 

Мгновение, и из-за высоких деревьев показался женский силуэт. 

«Дьявол! Поворачивай обратно, Авелин! Ради всего святого! Иначе…» Отчего-то мысли о том, как он будет наказывать любимую, дарили Радану надежду – пусть и зыбкую и эфемерную – на то, что сегодня удача будет к нему, как и всегда, благосклонна, и он сумеет спасти жизнь той, которая ради него была готова спуститься в пучину Ада. 

Выбежав на залитую лунным светом поляну, Авелин резко остановилась и обвела всех быстрым, но внимательным взглядом. Её глаза вспыхнули ненавистью, прожигая Милену и стоящую у той за спиной Велию, губы которой были искривлены в лукавой улыбке. Бледные руки Авелин сжались в кулаки. На лице не было и намёка на страх, даже когда к ней навстречу вышел демон. Лишь зрачки расширились от удивления. От неё волнами исходила решительность во что бы то ни стало уберечь своё солнце среди липкого и грязного мира. 

Медленно, точно ступая по минному полю, Авелин подошла к Радану. Встав к нему спиной, словно мать, пытающая защитить ребёнка от своры бродячих собак, она агрессивно зашипела на врагов. 

– Да, Милена, – почтительно, но недовольно заговорила Велия, нарушая затянувшееся молчание, – ты вновь оказалась права. Вместо того чтобы бежать прочь, она… А жаль, мне так хотелось приволочь её к любимому, – это слово «любимому» она произнесла с особой язвительностью, – за волосы… 

– Ты следующая, – прорычала Авелин и кинулась на Тимофея, молящегося возле сбросившего листву чубушника. 

Радан про себя выругался. Он понял, что Авелин посчитала человека слабым звеном и решила вывести его из строя в первую очередь или взять в заложники. Разумно, отчаянно храбро, но бесполезно, когда в противниках колдун, демон и Милена с могучей силой. 

Прыгнув, Авелин явно нацелилась было на шею Тимофея, но её протянутые к добыче руки не успели даже дотронуться до перепуганного священника. Неведомая сила сбила её в полете и откинула в сторону. Упав на иссохшую траву, Авелин замерла. 

При взгляде на её неподвижное тело – такое близкое и такое недосягаемое – Радана охватил дикий ужас. Сейчас Авелин казалась мёртвой и ещё слабее и беззащитнее. В её светлых волосах, разметавшихся по земле, запутались листья и мелкие травинки. Если бы Радан мог, он бы вырвал сердце из груди от осознания своей бесполезности и от понимания того, что Авелин – его Авелин! – причиняют боль, а он никак не может воспрепятствовать этому. Черпая силы у Тьмы, которую в этот момент он чувствовал, как никогда раньше, отчётливо, он пытался вырваться из оков заклинания, но все его старания были тщетны. 

– На некоторое время я её обездвижил и сделал немой, – цокнув языком, пояснил Ант. – Не более того, мой друг. Не сопротивляйся. Мне не хочется причинять тебе дополнительные неудобства. 

– Мне надоел весь этот цирк, – сердито пробубнил демон и сверкнул чёрными, как угли, глазами. – Я прибыл не для того, чтобы смотреть душещипательное представление о любви, а… 

– Угомонись, Зоарх, – строго прервала его Милена. – Приступаем, – по её команде все четверо – она, священник, нечистый и Ант – подошли к Радану на расстояние вытянутой руки. 

– Прости, Радан, – не смея поднимать глаз, едва слышно стыдливо произнёс старик. – Я бы многое отдал, чтобы… 

Милена жестом призвала его замолчать. После чего она взяла Тимофея за руку, он – поморщившись – демона, тот – Анта, Ант – Милену. Образовав вокруг Радана кольцо, они одновременно закрыли глаза и принялись шептать слова на неизвестном ему языке. 

Посмотрев в сторону Авелин, Радан увидел, что к ней подошла Велия. Присев на корточки, она провела ладонью по её волосам. В горле Радана застыл рык бессильной ярости, как вдруг в его глазах стало мутнеть. Он хотел было инстинктивно тряхнуть головой, но не смог. Сконцентрировавшись, попытался сфокусировать зрение, но ничего не вышло. Пред взором всё начало расплываться и терять очертания. В висках, будто железные молотки, с остервенением отбивающие твёрдый и толстый кусок мяса, застучала мёртвая кровь. Секунда за секундой всё быстрее и жёстче, всё оглушительнее и непреклоннее. Адская, обжигающая боль стала медленно, будто играя с ним, разливаться по венам. Ему нестерпимо захотелось окунуть пылающую ненасытным огнём голову в студёную воду. Он задышал глубоко и сбивчиво. Было ощущение, что его поместили в безвоздушное пространство, в вакуум. Боль нарастала, становясь невыносимей, принося с каждым мгновением всё больше страданий.