Страница 33 из 56
Почувствовав, как Радан обвил рукой её талию и стал легонько то ли целовать, то ли покусывать за плечо, Авелин отложила в сторону гитару и неуверенно повернулась к нему лицом. Его волосы мистическим образом манили, чтобы в них запустили пальцы, и она, пусть и робея, поддалась этому искушению.
Жёсткие. Прямые. Густые.
Радан окинул Авелин ничего не упускающим вожделеющим медленным взглядом, отчего она почувствовала себя голой. Смутилась, но не оскорбилась.
– Красиво, – приглушённо и ласково.
– Спасибо, – прерывисто и чуть запнувшись.
Едва сжав пальцы Авелин, Радан нагнулся к ней и, точно принюхивающийся к добыче зверь, провёл носом по её волосам. Когда она почувствовала его жадное дыхание, её внутренняя вселенная, словно резко расширившись, понесла её в небывалую даль – в некую схожую со сказкой страну, что прежде не была отмечена ни на какой карте; в то самое место, где корона и главенство принадлежат только лишь светлым чувствам.
Авелин замерла, боясь пошевелиться. Кружа ей голову хмелем, аромат имбиря с нотками табака и бергамота стал обволакивать её тёплым туманом. Внизу живота завязался тугой, прочный узел. Радан нежно и осторожно, словно боясь навредить ей, провёл ладонью от мочки уха вдоль шеи до выреза блузки. Казалось, из комнаты вытянули весь воздух, а стены и всё вокруг воспламенилось. Стало нечем дышать. Авелин, кусая губы, опустила руку на грудь Радана, ощущая сквозь плотную ткань его напряжённые мышцы. Смотря в потемневшие глаза любимого сквозь тьму ночи и мелькающий в окне свет луны, она, затаив дыхание, несмело расстегнула пуговицу на рубашке. Вздохнула судорожно, едва уловимо. Затем вторую. Третью. Четвёртую. Авелин впервые, как никогда ярко, осознала: она жаждет полностью отдаться во власть мужчины и до боли в теле желает сама заполучить его без остатка.
– Радан, – тихо призывая. С потуханием последнего слога и то же мгновение, когда Авелин в испуге почти отдёрнула руку, он уверенно коснулся её губ своими.
Тонкие. Ненасытные. Нетерпящие неповиновения.
Сладкая дрожь незамедлительно разлилась целительным бальзамом по всему телу Авелин. Перед глазами начало расплываться, но она не могла свести взгляда с Радана. Она видела и чувствовала: он старается изо всех сил действовать мягко и аккуратно, но вся его нежность терпит поражение и от секунды к секунде больше и больше превращается в бешеное желание. Каждое его прикосновение выдавало его голод. Его нетерпение. И каждая клеточка тела Авелин безотказно с радостью отвечала ему.
Лёгким движением сняв с неё блузку, Радан потянул за светлые бретельки на её плечах. Взгляд Авелин скользнул по высокому потолку, и ей вдруг внезапно захотелось, разрушив его, увидеть сияние звёзд.
Стало жарко. Душно. А Радан всё ненасытнее целовал её, по-хозяйски блуждая руками по всему телу. Она отчётливо понимала, что ему несказанно мало овладевать её мыслями, что ему, как глоток воздуха, требовалось и её тело. Он алчно сжимал её бедра, словно в его руках было гибкое и сильное животное, которое он всем своим существом желал подчинить своей воле. И это пленило Авелин, но все же, чуть опершись ладонями о грудь Радана, она постаралась остудить его, замедлить. Но он лишь зарычал на её слабую попытку отвергнуть его и сильнее прижал к себе, скользнув рукой под юбку. Авелин не стала сопротивляться. Ей было приятно. Она опасалась лишь одного – того, что в самый нужный момент она может струсить. Попытаться броситься бежать. Однако крепкие, почти что железные объятья Радана недвусмысленно говорили – она в ловушке. Он не отпустит. Не позволит уйти. И это её покоряло. Словно медовое вино, плен Радана дурманил голову больше, чем утоление жажды кровью.
Её сердце, словно сердце взлетающей птицы, казалось, ещё совсем немного, и разорвётся под набегающим потоком закипающей возбуждением крови, или взмоет к слепящему прекрасному свету звезды.
Лёгкие с жаждой кислорода для огня, требовали вдоха в бешенном темпе. Авелин будто взлетала к небесам, навсегда потеряв притяжение Земли. Она и не заметила, как Радан, не утруждаясь тем, чтобы расстегнуть молнию юбки, порвал чёрную ткань в клочья. Теперь его руки вольно скользили по её обнажённой коже. Радан не был трепетен – напротив, он явственно заявлял своё право на Авелин. Из его горла, точно из самих глубин одержимой страстью души, вырвался низкий рык.
Неистовость. Непреклонность. Опьяняющая страсть.
Мир, закружившись, рухнул. Раскололся на тысячи искрящихся осколков. Боязливо, словно опасаясь, что её оттолкнут, Авелин, сама не веря в свою неожиданную смелость, отвечала на каждое прикосновение Радана и целовала его, теряя способность мыслить. Тело действовало независимо от сознания. Дрожь – сладкая, чувственная – пробежала вдоль позвоночника. Руки судорожно вцепились в рубашку и разорвали её по швам. Взгляд скользнул по качающимся от порывов ветра силуэтам деревьев, что отражались в разбитом, но идеально склеенном зеркале вместе с охваченными страстью мужчиной и женщиной. Это было так символично… Радан в неудержимом порыве страсти вдавил Авелин в кровать и, заведя ей руку за голову, прижал её запястье к простыне и стал, порой покусывая, целовать её шею, ключицы и плечи. Наслаждение вкупе с наваждением, скручивая чувства в тугой жгут, накатывало волнами, и Авелин словно всё выше и выше поднималась к облакам. К солнцу. К небу. Она чувствовала, как её робкие, но полные искренне-отчаянного исступления ласки доводят Радана почти до безумия не меньше, чем его опытные и настойчивые раскаляют её. Запустив пальцы в тёмные волосы и притянув к себе его так близко, словно она желала раствориться в нём, Авелин, точно брошенное в костёр масло, плавилась под жёсткими ласками и грубыми поцелуями. Ощущая во рту язык Радана, который был не менее настойчив, чем его губы и руки, она вонзила ногти в его плечи и выгнулась, когда он резким движением пробрался пальцами меж её бёдер. С губ сорвался стон, но стоило Радану лишь чуть сильнее сдавить её шею, как сладкий туман нарушило болезненно яркое, словно вспышка молнии, воспоминание. Оно швырнуло Авелин с надетым на голову терновым венком блуждать в извилистых переулках старых кошмаров.
… Сидя на подоконнике, Авелин поджала колени к груди. Погрузившись в свои мысли, опустошённо смотрела сквозь зарешеченное окно во внутренний двор двухэтажного особняка. Дома, который был её тюрьмой вот уже несколько лет. Помимо белоснежных стен, что давили на её разум, и закрытой на ключ двери, Авелин отделял от дороги к свободе ещё высокий каменный забор, вдоль которого часто ходила охрана. Но Авелин, пусть уже и слабо, но продолжала верить, что когда-нибудь – неважно, завтра или через год – она сможет покинуть это место. Ад, где почти каждый день её телом овладевал её Господин и близкие ему мужчины. Преисподняя, где её дочери не должно быть. Чистилище, из которого она найдёт выход. Обязательно когда-нибудь сбежит.
Путаясь в декорациях прошлого и настоящего, Авелин, неосознанно всплеснув руками, незаметно даже для самой себя провела ногтями по коже Радана. Уткнулась носом в его ключицу. Зажмурилась, стараясь изо всех сил вернуться в рассвет, но сумрак точно сетью проводов обмотал её с ног до головы, упрямо не желая от себя отпускать. В крематории разбитых надежд на стенах появились клещи и тиски, а в далёком небе точно по волшебству выключили абсолютно все спасительные звёзды, оставив Авелин во мраке среди голодных и диких чудовищ.
… Щелчок замка, лёгкий и едва слышимый, равнодушно нарушил покой Авелин. Хлопок двери, тихий и осторожный, заставил её открыть глаза, вмиг оборвав чёрно-белую дымку снов. По горькому опыту зная, что притворяться спящей не имеет смысла, ибо всё равно разбудят и подчинят своей воле, Авелин села, свесив ноги с панцирной скрипучей кровати, и встряхнула головой, чтобы окончательно проснуться. Скользнув затуманенным взглядом в сторону только что вошедших, она увидела своего Господина в компании невысокого рыжеволосого мужчины. Сложив на груди руки и спиной привалившись к стене, незнакомец сквозь приопущенные ресницы бесстрастно смотрел на неё.
Поджав опухшие губы, Авелин, терпя боль во всём теле, встала и, молча подойдя к статному мужчине, поклонилась. Почувствовав нежное касание тыльной стороны его ладони к своей щеке, она опустила веки.
– Арно, ты хорошо её выдрессировал, – ровно, без тени эмоций произнёс незнакомец.
– Ты даже не представляешь, насколько, Тибо, – ласково и мягко. – Да, милая?
– Да, Господин, – прилежно и сухо.
Открыв глаза, Авелин встретилась с взглядом Арно – тёмным, полным могущества взглядом. Он словно демонстрировал своё превосходство. Звал за собой. Увлекал. И в то же время вселял в того, кому «посчастливилось» встретиться с ним, панический страх. Ужас. Взгляд отпугивал. Заставлял подкоситься ноги, вызывал желание бежать прочь от его обладателя. Без оглядки удирать. Неважно куда, но быстро, даже спотыкаясь, лишь бы скорей нестись со всех ног. Однако Авелин продолжала стоять на месте и через силу улыбаться. Не сопротивляться. Она знала: одно неверное движение, и может пострадать солнце её жизни – Айми.
– Ты даришь ей платья? – с сарказмом поинтересовался Тибо.
– Моя кукла должна быть опрятной, – пожав плечами, ответил Арно. Его рука медленно опустилась на шею Авелин. Внутри неё всё моментально натянулось подобно струне.
– Кукла? – лениво уточнил мужчина.
– Кукла, – пальцы Арно с силой сжались. Авелин начала задыхаться, но, несмотря на это, продолжала улыбаться. – И с ней можно делать всё что угодно, – он грубо толкнул её на пол.
– Пташка.
Не чувствуя слёз, что потекли по её щекам, Авелин плотно закрыла глаза, стараясь на ощупь найти губы Радана и расстегнуть ремень на его брюках, который никак не поддавался. Словно сквозь толстый слой ваты услышала родной сердцу голос.
– Авелин, открой глаза.
Её вены словно сжал жгут.
… Оставшись наедине с Тибо, Авелин тыльной стороны ладони вытерла губы, из которых сочилась кровь. Поджав к груди колени, что ныли от ударов мокрой плётки, она неуверенно протянула руку в сторону лежащего на полу разорванного платья. Но только стоило ей это сделать, как мужчина, одевший уже брюки, поднял куртку с кровати и, подойдя к Авелин, заботливо прикрыл ей плечи. Авелин замерла, не понимая, что происходит. Присев на корточки, Тибо наклонился к её уху и едва слышно произнёс: «Мне жаль». Зная, как легко заблудиться в придуманном для неё Арно мире изощрённых стратегий и тактик, что были идентичны пыткам, Авелин исподлобья заглянула в светлые глаза мужчины и оцепенела. В их сочувственном, но не менее жёстком блеске, чем у Господина, она увидела нечто, что было для неё сродни чуду – крохотному, но столь долгожданному. В его глазах не искрились тщеславие и бездушность. Прежняя стужа и безразличие были развеяны, словно прах по ветру. Глаза Тибо отражали лишь понимание вперемешку с искренним сожалением. Но Авелин не желала вновь поддаваться соблазну почти погасшей, но всё ещё живой веры в то, что хоть кто-нибудь вызволит её с дочерью из тюрьмы. Она сжала кулаки, будто это могло ей помочь или как-то защитить.
– Почему ты так говоришь? – спросив сиплым голосом, прищурилась со скептическим выражением на уставшем лице.
– Потому что я другой и не хочу причинять тебе ни боли, ни вреда, – он протянул ей руку, чтобы помочь подняться. – Поверь мне.
Игнорируя галантный жест мужчины и сосредоточенно вглядываясь в его лицо, Авелин склонила голову набок. С одной стороны, она предполагала, что поведение Тибо может быть либо её проверкой на преданность Арно, либо уже его собственной, пока понятной лишь ему одному игрой. Забавой, которая, скорее всего, имела садистский окрас. С другой же стороны, она хотела ему верить, ведь интуиция, несмотря на многолетний опыт, упрямо утверждала: «Он не обманывает».
– Авелин, – она почувствовала, как Радан осторожно и трепетно стал целовать её глаза. Но вдруг он сжал ей пальцы, не давая возможность продолжить расстёгивать ремень. – Тише, тише…
Её чувства болезненно обострились.
… – Запомни, – приглушённо и едва слышно, – ровно в пять часов одиннадцать минут утра ты должна открыть дверь, – Тибо, хоть и находясь один в комнате с Авелин, оглянувшись, аккуратно положил в её ладонь ключ и наручные часы. – Возьмёшь дочь. Она за пять минут до срока обязательно окажется с тобой в комнате. Поверь, так будет. Тихо спустишься по второй лестнице. Она находится в конце коридора слева. По правой стороне холла аккуратно обойди гостиную, ибо мы с Арно и его товарищами будем там. Как увидишь бордовые деревянные двери, не спеши их открывать. Они немного скрипят. Поэтому лезь в открытое окно, о том, чтобы оно было распахнутым, я позабочусь. После этого окажешься во внутреннем дворе. Держась в тени деревьев и кустарника, иди по аллее, ты должна пробраться к забору. Ворота всего минуту будут открыты, но не смей к ним приближаться. Там охранник, которого я отвлеку телефонным звонком. Неподалёку от его будки ты увидишь единственную ель в саду. Недавно буря её повалила, и та проломила в заборе дыру. Лезьте в неё под деревом! Как только окажешься за забором, беги в лес. Держись тропинки, которая лежит не меж двумя дубами, а левее… к кустам. Тогда ты сможешь достичь железнодорожной станции. Садись на первый попавшийся поезд, он будет примерно в пять часов сорок минут. Держи деньги, – он достал несколько купюр. – Если ты сделаешь всё, как я сказал, ты будешь свободна.
– Спасибо, – с чувством прошептала Авелин и крепко обняла мужчину. – Спасибо.
– Спрячь надёжно то, что я тебе дал, и повтори план, – улыбнувшись, Тибо прижался колючей щекой к макушке Авелин.
– Всё плохое осталось в прошлом, пташка, – голос Радана, плавный и бархатный, медленно обволакивал Авелин тёплым облаком, но та боль, что всё ещё жила в глубинах её души, упорно продолжала тянуть в болото отчаяния и безысходности. – Открой глаза. Все закончилось, – он нежно затеребил её волосы. – Я с тобой, слышишь? – поцелуй в кончик носа. – Я с тобой. Тише, тише…
– Со мной… – задыхаясь от удушья слёз и кусая губы, запинаясь, произнесла Авелин.
– С тобой, – он прижался щекой к её виску.
… – Прошу! Заклинаю тебя всем святым, – глухо, захлёбываясь надрывными всхлипами, будто кровью из перерезанного бритвой горла, простонала Авелин. – Отпусти Айми. Со мной... – она хотела подбежать к Арно, но не смогла, рана от лезвия в боку лишала сил. – Со мной делай всё, что хочешь, но её… Не трогай её, – она стала медленно оседать на колени. – Я прошу тебя! Умоляю!
– Умоляешь? – пухлые губы тронула ухмылка. Грубо толкнув тихо плачущую девочку в сторону невысокого шатена с револьвером в руке, Арно приблизился к Авелин. – Пять лет назад ты говорила то же самое, и я уступил тебе. И вот она – твоя благодарность! – сквозь зубы процедил он.
– Но Айми моя дочь и…
– Мне плевать, – протяжно и чётко ответил Арно.
Трясущими руками Авелин обхватила его ноги.
– Я прошу тебя, Господин, – теряя от горя и отчаяния рассудок, она стала целовать его обувь. – Господин, пожалуйста… – мгновение – и она получила сильный удар ногой в лицо. Упав на землю, покрытую сухой шершавой листвой, Авелин, чуть не нырнув в манящее забытье, с трудом удержалась за острые грани реальности.
– Встань, – схватив её за волосы, он заставил Авелин подняться. – И смотри, милая, что будет, – колко прошептал он ей на ухо. – И знай: всё, что было с тобой до этого, покажется тебе Раем. Ад только начинается.
– Пташка…
Авелин казалось, что она сидит на качелях, которые, то поднимая её верх, то аккуратно опуская вниз, изо всех сил пытаются развеять мрак, что сгустился под ногами и головой, окружил со всех сторон.
Вверх-вниз. Вверх-вниз.
Ветер не бьёт в лицо.
Вверх-вниз. Вверх-вниз.
Качание убаюкивает.
Вверх-вниз. Вверх-вниз.
Ещё немного, и появится второе дыхание.
Вверх-вниз. Вверх-вниз.
– Открой глаза.
Свет, словно искрящийся под солнцем снег, под действием мягкого голоса Радана начал проникать в сознание Авелин. Сумрак, сам того не желая, постепенно стал уползать, забирая с собой уродливые тени прошлого.
– Вернись ко мне.
– Радан, – одними губами произнесла Авелин. Стараясь унять внутреннюю дрожь и прийти в себя, она не нарочно, не задумываясь, царапала его плечи.
Вверх-вниз. Вверх-вниз.
Клешни боли отпускали.
Вверх-вниз. Вверх-вниз.
Пугливо приоткрыв глаза, Авелин поняла, что за качели ей мерещились. Что за качели смогли вынести её из лабиринта воспоминаний. Радан усадил её к себе на колени и, крепко прижимая к груди, желая успокоить, покачивался с ней назад-вперёд, назад-вперёд, как с маленьким ребёнком.
– Прости, – ломко.
– Я сам виноват, – хрипло.
Авелин замотала головой и, посмотрев на Радана, в молочном свете луны увидела на его щеке царапину, из которой сочились, точно бусинки росы, капельки крови. Боязливо протянув к ним руку, она, не смея заглянуть в любимые глаза, аккуратно их стёрла.
– Прости, я не хотела, – она стыдливо зажмурилась. – Я даже не помню…
– Пташка, – перехватив её запястье, Радан поцеловал в ладонь. – Прекращай уже извиняться. Договорились?
– Но я… – недоговорив, Авелин теснее прижалась к нему, уткнулась лицом ему в ключицу.
Тепло.
Вдох.
Спокойно.
Выдох.
Секунда, две, три.
Вдох.
Равновесие найдено.
Выдох.
Стало легче дышать. Думать. Осознавать.
– Он часто… – после недолгого молчания прошептала Авелин. – Он очень часто держал меня за шею и душил… душил, пока я либо не теряла сознание, либо не оказывалась близка к этому. А потом… – она почувствовала, как мышцы Радана напряглись, и замолчала. Она опасалась, что лишние напоминания о её прошлом могут вызвать у него брезгливость по отношению к ней.
– Ты никогда не говорила о том, что с тобой конкретно произошло, – задумчиво сказал он. – Поделись этим со мной, – в его голосе царила просьба. – Возможно, тогда тебе станет легче. Я хочу стать для тебя и другом… Позволишь?
– Уже, – Авелин неспешно стала перебирать пальцами волосы на затылке Радана. – Ты рядом, и мне уже легче. Не так страшно. И ты для меня не только… – запнулась. Она хотела сказать «любимый мужчина», но постеснялась. К тому же она не хотела торопить события и ставить рамки, обозначать, кто они друг для друга. Ибо беспокоилась, что, сделав это, в лучшем случае покажется ему навязчивой девушкой без гордости, а в худшем – прилипчивой обузой.
– Ты для меня и друг, – судорожный вздох. Авелин до сих пор было непривычно, что кто-то не только принимает её после всей грязи, вылившейся на неё, но и хочет узнать её внутренний мир. – Ты и вправду хочешь знать?
– Да, но только если ты сама этого желаешь.
– Я не знаю, хочу ли этого.
– Что тебя тревожит?
Вдыхая уже ставший родным аромат Радана, Авелин молчала, подбирая нужные слова, чтобы верно описать свои страхи. Но все фразы, что приходили ей на ум, были или казались грубыми, неуместными до пошлости. Она терялась, начинала паниковать, ведь Радан терпеливо ждал ответа на вопрос.
– Я…
– Смелее, пташка.
По его голосу Авелин поняла, что он улыбнулся.
– Боюсь. Понимаешь, я не хочу понапрасну тратить твоё время, отягощать своими проблемами и… я боюсь, что, – она крепче его обняла, – боюсь, что после этого… – произнести «потеряю тебя» она не осмелилась.
– Глупенькая, – ласково сказал он. – Запомни, твои проблемы – мои проблемы. И мне не жаль на тебя времени, – он нежно и заботливо провёл ладонью по её плечу. – Не смей иначе думать, и, – коснувшись пальцами её подбородка, заставил на себя посмотреть, – ты не потеряешь меня, – уверенно сказал он, точно прочитав мысли Авелин. – Обещаю. Веришь?
– Верю, – слабая попытка улыбнуться.
Поцеловав Авелин в кончик носа, Радан стёр слёзы с её щёк. Она положила голову на его плечо. Взяла в руку его ладонь и стала водить по ней пальцем.
– Хорошо, – собираясь с духом, робко сказала Авелин. – Я попробую рассказать, – взгляд скользнул по лежащим в её ногах лоскутьям светлой ткани, что совсем недавно были рубашкой. – После того, как меня украли у родителей – ранним вечером, когда я возвращалась домой от подруги – меня привезли в старый дом. Я до сих пор не знаю, где именно он находился. Посадили в подвал. Вскоре туда спустились пятеро мужчин, – она содрогнулась, вспомнив их улыбки и смех, побои и насилие, которым они безжалостно её подвергали. – Один из них всё время стоял в стороне и наблюдал за тем, как… – договорить она не решилась. Ей было противно произносить то самое слово. – Но потом, когда все ушли, он вернулся. Я не сразу поняла, что это он, да и неважно. Я ему понравилась, поэтому он после того, как… забрал меня к себе. В особняк. Он был сыном владельца публичного дома, но жил не в заведении. У его семьи, конечно, были огромные связи, многие состоятельные мужчины и чиновники, поэтому… – голос сорвался до шёпота. Стоило Авелин лишь вспомнить касания Господина, как её вновь заколотило. Зазнобило. Но когда она почувствовала, что Радан заботливо поглаживает её по спине, чуть успокоилась. – Мои родные не могли меня найти никак. Похититель часто приходил ко мне с друзьями и… Но однажды он явился один. Как потом я поняла, он до своего визита ко мне употребил опиум. Был неадекватен. Говорил, что любит меня и ненавидит одновременно. Это был единственный раз, когда он не предохранялся, после чего… Я не сразу поняла, что…
– Ты беременна, – договорил за неё Радан.
Авелин кивнула.
– Он хотел позвать врача, чтобы тот сделал мне аборт, но я… Умоляла его, на коленях стояла, и я не знаю как, но я смогла уговорить его не убивать ребёнка. Таким образом он получил ещё больше власти надо мной. Если ему что-то не нравилось, он угрожал, что уничтожит дочь, жизнь которой его вовсе не волновала. А для меня… Айми стала смыслом существования. Моим светом. Моей отрадой. Мне редко позволяли с ней видеться, её держали в соседней комнате. Я часто слышала, как она плачет. Зовёт меня. Это было невыносимо, Радан. Она так громко плакала, звала меня, а я, я… – глаза защипало, в горле образовался противный непроглатываемый ком. – Но однажды с ним пришёл мужчина – Тибо. И когда мы с ним остались наедине, он… Он меня не тронул болью. Наоборот, он захотел мне помочь, ибо он… Он был другой наедине со мной. Всегда лишь изображал грубые шлепки и другое, а сам делал по-настоящему лишь то, что было мне приятно как женщине, – Авелин испуганно взглянула на тепло смотрящего на неё Радана, мягко улыбнулась. Робко прижалась губами к его щеке. – Это было так странно, так безумно. Я знаю, Тибо не спал бы со мной совсем, если бы у него была такая возможность. Но… Он был частный сыщик, который специально втёрся в доверие Господина, чтобы…
– Господина? – прервав Авелин, сквозь зубы переспросил Радан.
– Он просил так его называть, – упавшим голосом произнесла она и сжалась, поняв, что это Радану не по духу.
– Не было, нет и не будет у тебя господина! – жёстко. – Поняла?
– Обещаю, – поспешно сказала Авелин. – Больше не буду. Я нечаянно. Привычка. Прости. Я…
– Не оправдывайся. В этом нет твоей вины, – он поцеловал её в макушку. – Так зачем… – он немного помедлил, прежде чем сказать, – Тибо вошёл в доверие... к тому подонку? Как его звали?
– Арно, – точно выплёвывая изо рта грязь, прошипела Авелин. – Тибо это сделал, потому как он должен был найти дочь своего друга. Он обещал помочь и мне, причём совершенно бесплатно, – смотря в окно, в котором виднелся кусочек неба, она увидела падающую звезду. Любуясь её быстрым сгоранием, она загадала желание: «Пусть Радан сумеет не только принять Огниана, но и отпустить его от себя навсегда». Жадно вдохнув, продолжила. – Тибо был очень добрый, отзывчивый, хороший человек. Он… – уловив в молчании Радана напряжение, она поняла, что слишком расхваливать мужчину, что помог ей не надо, ибо это вызывало у любимого ревность. – Он сдержал слово, только… Только он не знал, что Госп… – Авелин осеклась. – Что Арно заранее всё знал. Его невозможно было обмануть. Но он подарил нам с Тибо надежду, что моё спасение вполне реально. На самом же деле просто хотел сделать мне невероятно больно за то, что я, как он считал, предала его самым наглым и отвратительным способом. Он думал, что, подарив мне дочь, заставит меня быть благодарной ему и я никогда не посмею его покинуть. Что буду на него и за него молиться.
– Глупец, – едва слышно клацнув зубами, Радан, протянув руку в сторону и взяв одеяло, накрыл им Авелин, которая продолжала сидеть на его коленях.
– Я сама ему это обещала. Но это была ложь, а он поверил в неё, потому как его психика… Он был неуравновешен. Он любил меня, но какой-то странной, безумной и жестокой любовью. И ненавидел…
– Что было дальше?
– Я сделала всё, как сказал Тибо, но когда с дочерью была близка к железнодорожной станции, меня поймали, и они, Айми, они, Арно, они… – горечь точно яд разлилась по венам Авелин. – Арно застрелил нашу дочь, – быстро произнесла она. – Убил на моих глазах, а меня, раненую, вновь вернул в «тюрьму». В ту ночь, Радан, я больше не могла ни во что верить. Понимаешь? Я хотела лишь одного – уничтожить каждого, кто был причастен к моей боли. Я жаждала растерзать Арно. За дочь. За себя. И Тьма дала мне этот шанс. Только… Арно, он уехал в ту ночь, а после не вернулся, потому как его отец узнал, что все эти года он держал меня у себя в заточении, ему кто-то доложил. До этого он думал, что меня убили после первой же ночи развлечений. Узнав правду, он был в ярости. В неописуемом гневе. Как мне удалось выяснить, убивая его. Потом я собиралась на поиски Арно, но тогда… Тогда мы с тобой встретились. Не знаю, почему, но… Я так устала, – подняв голову, Авелин поймала взгляд Радана, – а ты дарил покой, – робкая улыбка. – И даришь до сих пор, – она аккуратно убрала чёлку с его глаз.
– Тибо убили?
– Сразу же.
– Он был тебе дорог?
– Я была ему благодарна.
–Думаешь, Арно жив?
– Не знаю, – вглядываясь в синие глаза, Авелин положила руку на плечо Радана, опасаясь, что после всего услышанного она станет ему противна и больше никогда не сможет его коснуться. Не ощутит мягкость и тепло его кожи, ведь он всё же прогонит её. – После того, как я оказалась у тебя дома, то отказалась от поисков, ибо не хотела приносить вам неудобства или как-то косвенно втянуть вас в эту пропасть. Вы все без исключения были ко мне добры. Особенно ты, – сдерживая слёзы, что начали собираться в глазах, она коснулась губами царапины на щеке Радана. – Если бы не ты, я не знаю, как жила бы дальше. Не было бы смысла жить.
– Ты бы его нашла.
– Нет.
– Да. И не спорь, – уголки губ Радана чуть дрогнули вверх. – Спасибо, – после короткого молчания сказал он. – Спасибо, что доверилась, и, – он поцеловал её в мокрые глаза, – не переживай. Я не прогоню и не оставлю тебя, – его шёпот был подобен волшебством протянувшемуся мосту над туманною гладью бездонной реки.
Авелин, обвив руками шею Радана, уложила его на спину. Тут же прижалась к надёжной груди.
– Можно вопрос? – неуверенно спросила она и, услышав глухое рычание, улыбнулась. – А какой смысл был у тебя все эти года, помимо того… – Авелин немного замешкалась, не зная, стоит ли лишний раз напоминать Радану о том, кто, по его мнению, разрушил его жизнь. – Кроме того, что связано с Огнианом? – решилась она.
– Я решил посвятить себя благому делу и стал искать лекарства от неизлечимых людских болезней. Я всегда желал работать на пользу своей Родине, но, так как это не вышло при жизни, то… Почему бы не попробовать делать это в ипостаси посланника Тьмы? Времени у меня теперь хоть отбавляй, – добавил он со смешком.
– Нашёл?
– В процессе. Для начала мне надо было как можно глубже изучить анатомию, химию, физику и прочее. Люди ведь не способны познать все эти науки единовременно и ничего в них не упускать. У них часто что-то теряется, забывается. Они отвлекаются на быт, хлопоты о здоровье и тому подобное, а у меня впереди целая вечность, – задумчиво сдвинутые брови. – В которой очень долго ничего, кроме науки и Огниана, не было и не намечалось.
– А теперь?
Резким, но аккуратным движением Радан опрокинул Авелин на спину и навис над ней.
– Теперь у меня есть ты, – долгий и внимательный взгляд.
Авелин с трудом его выдержала.
– Я не хочу тебе мешать, отвлекать от медицины.
– Не помешаешь, – он заигрывающе оттянул и отпустил бретельку на её плече.
– Можно, я буду тебе помогать?
– Нужно, – улыбка. – Могу тебя как-нибудь отвести в свою маленькую лабораторию, – Радан медленно провёл ладонью по груди Авелин, чуть запуская кончики пальцев в чашечки лифчика.
– Лабораторию? – неподдельно удивилась она, одновременно наслаждаясь его лаской. – Почему ты никогда прежде никому о ней не рассказывал?
Его рука, скользнув по её животу, опустилась на бедро.
– А зачем? – он вскинул бровь и опалил её губы дыханием.
– Ты прав, – прошептала Авелин. По телу пробежала согревающая волна. Ей показалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. Чуть подавшись вперёд, она коснулась губ Радана своими, желая вновь почувствовать их вкус. – Ставишь опыты?
– Нет, – он прикоснулся своим лбом к её. – Пусть этим уже занимаются люди. Мне ничего не стоит, поддав учёного гипнозу, посвятить его во все свои исследования, открытия, а после приказать ему делиться знанием с миром, будто бы он сам до этого додумался, – договорив, он стал аккуратно и игриво покусывать губы Авелин.
– Делал уже так? – она попыталась его поцеловать, но он ушёл от поцелуя.
– Да, – поддразнивая, Радан провёл языком по губам Авелин.
Её дыхание сделалось частым и прерывистым. Голова пошла кругом от нахлынувших ощущений. Сладкая дымка предвкушения приятной истомой откликнулась внутри.
– Но тогда я рассказал о других лекарствах. Тех, которые помогают от менее страшных болезней, – он нагнулся к её уху. – Так сказать, в качестве пробы.
Вдруг что-то коснулось груди Авелин. Опустив глаза, она увидела небольшой ключ, который, как кулон, висел на тонкой цепочке на шее Радана. Она и прежде его видела и всегда гадала, что же он значит, но никогда не решалась узнать, а вот сейчас…
– Что для тебя этот ключ? – тихим, как ветер в кронах деревьев, голосом осмелилась спросить она.
– Уже ничего, – он хотел снять цепочку, но Авелин, испугавшись, что это развернёт сложившуюся ситуацию на сто восемьдесят градусов и счастье лопнет, подобно мыльному пузырю, крепко схватила его за руку.
– Не надо. Прошу, – её голос дрогнул. Клейкий страх разлился по телу.
– Почему? – Радан внимательно стал вглядываться в лицо Авелин.
– Это часть тебя, – запинаясь, произнесла она.
– Это прошлое, – он снисходительно улыбнулся. – И…
– Которое имеет отношение к Огниану? – перебивая его, спросила Авелин, истомлённая желанием докопаться до сути и выяснить причину, по которой он так ненавидит брата.
Отстранившись от неё, Радан молча сел.
– Скажи… – тяжёлый вдох и руки в кулаки. – Что случилось между вами?
– Я тебе уже рассказывал, – спокойствие с налётом стужи.
– Прости, но ты… Ты уверен, что это всё? – прикрывшись одеялом, Авелин приблизилась к Радану. Увидев в его глазах холод с поблёкшим цветом рассвета, поняла: он не скажет. Ещё совсем немного, ещё один неосторожный вопрос, и она может обрушить между ними стену льда. Не навсегда, лишь на какое-то время, но пока та будет таять, Радан окажется потерян для неё как для женщины. Она через силу улыбнулась. – А откуда у тебя татуировка? – кончиками пальцев Авелин провела по его предплечью. – Почему ящерица? – заметив, что его взгляд смягчился, она на мгновение робко прижалась губами к его плечу. – Я где-то читала, что символ ящерицы является одним из самых сложных и загадочных в мировой культуре. Это связано с тем, что этот образ можно толковать неоднозначно. Ящерица может означать как жизнь, так и смерть. Как добро, так и зло.
– Она, – приподняв уголки губ, Радан тыльной стороной ладони провёл по щеке Авелин, – символ гибкости и умения легко менять окраску в зависимости от обстановки, а также один из знаков зла и искушения Дьявола. Во времена христианства у ящерицы была положительная репутация, если можно так сказать, потому как она означала пылкое тяготение к свету, возрождение… Её изображали на ладанках, фонарях. Знаешь, в раннехристианском тексте «Физиологус» рассказывается, что когда ящерицы стареют, то их глаза тускнеют, в них начинает жить темнота, поэтому они заползают в пещеру, ложатся головой в сторону востока. А когда наступает рассвет, то они выздоравливают. Слепая ящерица, разыскивающая страну, где встаёт солнце, символизирует грешника, который ищет помощи у Бога… – Радан щёлкнул Авелин по носу. Косо улыбнулся. – Татуировку я сделал, когда меня призвали в армию.
– Вместе… – Авелин осеклась.
Мысленно ругая себя за то, что уже в который раз не сдержалась и позволила словам сорваться с губ, отвела в сторону взгляд.
– Вместе… что?
– Неважно, – чуть отвернувшись, она поджала губы.
– Авелин, – взяв её за локоть, Радан заставил на себя посмотреть. – Договаривай.
Её взгляд заметался. Она знала: необходимо что-то ответить, но вместо правды ничего разумного не приходило в голову. А говорить искренне она опасалась, не желая его рассердить тем, что вновь вспомнила о его враге.
– Вместе с Огнианом? – сподвигаемая мыслями о благе Радана, осмелившись, спросила она, но голос её подвёл. Упал.
Тишина едким туманом коснулась лёгких Авелин, опустившей глаза. По телу прошла волна крупной дрожи.
– Почему он тебя интересует? – безэмоциональным тоном спросил Радан и, отпустив локоть Авелин, с задумчивым выражением взял в руки гитару.
– Он часть тебя… Так же, как и ты – часть его, – спустя несколько секунд тветила она. – Но… – рывком прижавшись грудью к спине Радана и обняв его за плечи, она уткнулась носом в его затылок. – Если ты хочешь, я не буду больше о нём спрашивать.
– Запретный плод всегда сладок, – горько и едко.
– Но… – теснее прижимаясь к Радану, Авелин стала трепетно целовать его в шею. – Мне нужен только ты, – она прошлась губами по его плечам. – Только ты, Ради, – глаза покрылись солёной пеленой. – Верь мне.
Не ответив, Радан заиграл на гитаре. Мелодия, что выплеталась из-под его рук, показалась Авелин необычной. Она была подобна пушистым хлопьям зимы, что беспечно кружились в вальсе в свете тусклых фонарей, а в следующий миг камнепадом грохотали об асфальт. А после мелодия плавно затихала, как тёплый летний дождь – неожиданно, но мягко. В ней было смятение. Она словно шептала прописные истины о том, что в мире всё непредсказуемо и хрупко.
– Споёшь? – нетвёрдым голосом спросила Авелин, водя пальцем по контуру татуировки.
– Боюсь, у меня не получится столь очаровательно, как у тебя, – повернувшись к ней лицом, он потеребил её за щёку.
– А если… – она сконфуженно стала кусать губы.
– Если?..
– Если я попробую на этом… настоять? – встреча взглядов, и притяжение найдено.
– Попробуй, – Радан довольно улыбнулся. В глазах блеснули задорные искорки.
– Спой. Мне, – решимость. – Пожалуйста, – вновь стеснение.
– Для начала неплохо, – ободряюще. Он поцеловал Авелин в висок. – Но в следующий раз я буду строже.
– Лис, – не скрывая улыбки, фыркнула она и положила голову на его плечо.
Мелодия возобновилась. Прикрыв глаза, Авелин незаметно для себя стала уплывать в далёкие сказочные страны, где в воздухе, в свете догорающих свечей, посреди танцующих призраков музыки стояли друг напротив друга он и она. Она и он.
– Клянись на крови под полной луной,
Тому, за кем следуешь, веришь.
Клянись, что будешь ты рядом со мной
И сердце откроешь, доверишь.
Напуганной птицей отправилась в Ад,
И демоны вились вокруг, как шакалы.
Бежала ты зверем из Тьмы наугад,
До края наполнились кровью бокалы.
Клянись на крови под полной луной,
Тому, за кем следуешь, веришь.
Клянись, что будешь ты рядом со мной
И сердце откроешь, доверишь.
Блеснула своими глазами во мраке,
Дыхания холод сковал моё сердце,
А я распознал теплоту в этом знаке –
Открыта в душе моей старая дверца.
Клянись на крови под полной луной,
Тому, за кем следуешь, веришь.
Клянись, что будешь ты рядом со мной
И сердце откроешь, доверишь.
Закончилась ночь, разгорается день,
Бежать от себя было тщетно.
Ты рядом была, незаметна, как тень,
И чувство моё так бесстыдно, запретно.
Клянись на крови под полной луной,
Тому, за кем следуешь, веришь.
Клянись, что будешь ты рядом со мной
И сердце откроешь, доверишь.
Летели мгновения, недели, года,
Скажу я открыто, без лести,
Что буду навеки с тобой, навсегда,
Мы дышим по-прежнему вместе.
Клянись на крови под полной луной,
Тому, за кем следуешь, веришь.
Клянись, что будешь ты рядом со мной
И сердце откроешь, доверишь.
Комната погрузилась в тишину.
– Я верю тебе, пташка, – прошептал Радан. – И ты верь мне.
Авелин приподняла голову.
– Других не будет.
Её губ коснулась улыбка, ибо он всё-таки ответил на вопрос, который она, так недавно и в то же время так давно задав, в следующий миг попросила оставить без ответа.
Убрав из его рук гитару и положив в сторону, Авелин села на его колени.
– А я клянусь, что буду с тобой и последую за тобой куда угодно, – почувствовав крепкие руки на своей талии, она уверенно коснулась губ Радана.