Страница 4 из 12
- Значит, у вас будет рождественский обед, - скрывая обиду, легко отозвалась Эйда. – Вы же не откажетесь от трески, мистер Лейтенант?
- От трески я никогда не откажусь, девочка, - усмехнулся он. – Можно и без ничего.
Она взглянула на него и улыбнулась.
- Без ничего не получится. Будет еще картофельная запеканка. И пудинг, - Эйда помолчала и негромко сказала: - А праздники быстро закончатся.
- Быстро закончатся… - пробурчал Лейтенант. – Очень быстро. Для кого-то возможно.
- Не ворчите. Пара дней и ваша миссис Финдохти снова будет с вами.
Лейтенанту было, чего ждать, и было, на что надеяться. В то время как все богатство Эйды состояло в коротких минутах, когда она украдкой подглядывала за мистером Стоуном.
- Будет, будет… на улице вежливо здороваться, в магазине своего мужа кофе из-под полы выносить за полцены. И бегать тайком на свидания, будто ей шестнадцать лет.
Эйда присела к столу, подперла рукой голову и вздохнула.
- Когда не везет бегать на свидания в шестнадцать, остается надеяться, что понравишься кому-то в сорок.
- Кому не везет, тот сам виноват. Не в ту сторону смотрит. Хоть в шестнадцать, хоть в сорок.
- Тогда вы тоже смотрите не туда! – вспыхнула Эйда и выскочила из кухни.
- Будто бы я сказал, что туда смотрю, - тяжело проговорил Лейтенант и покачал головой.
Поздним вечером, когда Лейтенант все же собрался петь псалмы, Эйда выглянула из кухни.
- Счастливого Рождества, мистер Лейтенант!
- И тебе, - хмуро ответил он и хлопнул дверью.
А мистера Стоуна все не было. Он не пришел даже переодеться, хотя Эйда знала, что уходил он в простой рабочей одежде, совсем не пригодной для визита к одной из самых влиятельных семей Честера.
Это было странно. И все же у Эйды не было оснований думать, что он где-то в другом месте. Он не пропускал рождественские ужины у Маккензи. Разве можно? Он служит у них, владеет акциями, скоро женится на Полли. Впрочем, почему-то до сих пор не женился, когда все согласны, и весь город знает, что дело решенное. И ждут этой свадьбы, как самого громкого события за последние несколько лет. Так отчего же он тянет?
Когда часы в гостиной показали двенадцать, Эйда выпила бокал вина из крыжовника, которое делала еще прошлым летом, поздравила себя с Рождеством и съела большой кусок пирога. Но когда уже намеревалась отправиться на чердак, услышала, как в двери поворачивается ключ. Она с удивлением взглянула на часы и выбежала в коридор.
Грег стоял, держась рукой за стену. Другой стаскивал с ноги сапог и негромко сопел носом, как человек, которому не хватает воздуха. С волос стекала вода. И в полутьме коридора, казалось, было все заполнено его злостью.
- Сэр? – Эйда подошла к нему и склонилась, протягивая к сапогу руки. – Давайте помогу вам, сэр. Вы мокрый насквозь, сэр.
Он вздрогнул и шарахнулся в сторону.
- Что ты вечно подкрадываешься? По-твоему, я не в состоянии разуться?
- Я хотела помочь, - она отступила на шаг. – Ужинать будете?
- У нас есть выпить чего покрепче?
- Лейтенант строго за этим следит, - кивнула Эйда.
- Неужели? – рявкнул Грег и нетвердой походкой направился в кухню. И только по его походке было видно, насколько он пьян.
Эйда поторопилась за ним.
- Сэр! Может быть… Вы и так уж…
- Что и так уж? – он резко обернулся к ней.
- Вы и сами знаете. Негоже так. Сегодня праздник большой, мистер Стоун.
- Праздник? У тебя язык поворачивается называть это праздником?
- Но ведь сегодня Рождество, - упрямо проговорила девушка.
- Ах, ну да, конечно! И потому ты считаешь своим долгом совать нос в дела, которые тебя не касаются.
- Вам плохо, сэр? – Эйда жалобно взглянула на него.
Он вдохнул сквозь зубы и навис над ней. И тут же потерялся в ее глазах. В полутьме они ярко блестели и казались влажными, как у лани.
- И что ты сделаешь, если плохо? – спросил Грег.
Эйда медленно пожала плечами и поежилась от его взгляда.
- Но если я что-то могу…
- Ооо, - хохотнул мужчина. – Ты многое можешь. Только и думаешь, чем бы угодить. Бродишь по дому, мелькаешь перед глазами, следишь из-за портьеры, когда я ем. Думаешь, я не вижу? Думаешь, я железный?
- Нет, сэр, ничего такого я не думаю. Я лишь стараюсь…
- Я вижу, что ты стараешься, - перебил он ее и схватил за локоть. – Твои старания не остались незамеченными.
- Я не понимаю, о чем вы, - Эйда стала пятиться к двери, но он не пускал, дернул на себя, будто разозлившись еще больше.
- Не понимаешь? Не может быть, чтобы не понимала. Сколько тебе лет?
Она вздрогнула.
- Я не помню, сэр!
- Шестнадцать? Семнадцать? – продолжал он, не слушая ее. – В любом случае достаточно, чтобы понимать, что твои улыбки, твои вечные взгляды украдкой, твое желание угодить – похуже любого кокетства. Нет мужчины, который выдержал бы такое изо дня в день. А я совсем не терпелив!
- Я не вертихвостка какая-нибудь! – возмутилась она и стала вырываться из его рук. Но теперь это было бесполезно. Он вцепился в ее плечи и, кажется, только еще сильнее распалялся, глядя на ее бесплотные попытки сбежать. Что-то черное трепыхалось в нем самом. И это черное было слишком сильно, чтобы с этим бороться. Грег знал одно: он не позволит ей уйти. Не сейчас, не в эту ночь, когда так отчаянно страшно остаться в одиночестве. И оставить ее возле себя можно было одним-единственным способом. Жарко выдохнув и чуть пошатнувшись, он наклонился и нашел ее губы своими – уверенно, властно, подавляя всякое ее сопротивление. Но Эйда продолжала вырываться, колотила кулачками по его плечам и чувствовала, как, распрямляясь, он отрывает ее от пола.
Потом все пришло в движение. Кружились вокруг стены, пол, его лицо, плечи, перила лестницы, какие-то отдельные предметы, выхватываемые зрением среди борьбы и странного полета, в котором оказалась ее душа. И пришла темнота. Нет, она не теряла сознания. Сознание было обострено. Они были вдвоем в темноте его комнаты. Той самой комнаты, в которой она провела первые дни своей жизни в этом доме. И она чувствовала его запах, шероховатость его губ, касавшихся ее губ. Потом он заставил ее откинуть голову назад и стал целовать ее шею. Его руки были горячими. Они пылали. И ее кожа пылала под ними, пока он цеплялся за ее платье, пытаясь его расстегнуть.
Она не позволяла. Отталкивала его руки, стягивала ткань на груди, чтобы не чувствовать его губ.
- Так неправильно, сэр, - твердила она негромко.
Грег не отвечал. Он злился. Он хотел ее так сильно, что сходил с ума при мысли, что она не дает ему себя. Она снова оказалась подхвачена им, и через мгновение почувствовала, как он опускает ее на собственную кровать. Он навис сверху. И его ладони и пальцы снова заскользили по ее телу. А потом рванули воротник платья, отчего ткань треснула. От этого звука Эйда словно пришла в себя. Теперь она отталкивала его не только руками, но и ногами, и шумно дышала, не прекращая своей борьбы ни на минуту. Когда вдруг поняла, что бороться больше не надо. Он навалился на нее всей тяжестью своего длинного крепкого тела и не двигался.
Она замерла, прислушиваясь к его хриплому дыханию, и поняв, что он заснул, прикоснулась губами к его лбу и вискам, осторожно перебирая пальцами пряди его волос. Дышать стало трудно, и она медленно, чтобы не разбудить, выбралась из-под него, но осталась лежать рядом до первых рассветных лучей. Те скользнули по стеклу и медленно поползли по полу, приближаясь к кровати. Потом вскарабкались по одеялу и, наконец, оказались на лице и волосах мистера Стоуна.