Страница 4 из 36
- Тебе, может, жить надоело, а мне – нет! Какого чёрта ты вылезла и прибиралась в доме?! – молодой инквизитор наклонился, свободной рукой подхватил её за ворот, рывком поднял, - Это твоя благодарность?! – разжал пальцы – и пленница упала на пол, тихо вскрикнув.
- Я просто хотела тебя обрадовать, - ответила она грустно, - Ты питаешься кое-как, потому худой и вечно злой.
Парень занёс ногу, собираясь ударить девушку в живот, но столкнувшись с её взглядом, передумал. Пробурчал:
- Дура!
И оставив свечу ей, минуя ступени, подтянулся за обрезанные края досок, легко выбрался из подвала и отправился пробовать еду, приготовленную ему…
Он ни о чём не рассказывал, когда ночью спустился в подвал и велел ей живо вылезать. Она ни о чём не спросила. Ни тогда, когда он вручил ей в руки какой-то свёрток, ни тогда, когда он зачем-то опоясывался мечом. Когда он схватил её за запястье и потащил к двери, девушка всего лишь вздрогнула, но всё-таки покорно пошла за ним.
Он не закрывал за собой дверь. Он не нёс в руке факела. Только молча и уверенно тащил её куда-то через темноту. В эту ночь покрапывал мелкий дождь. Ещё более жгучий, чем в ту, первую ночь, когда он нёс её через город. Мужчина шёл быстро, всё быстрее и быстрей. И она, повинуясь его воле, всё прибавляла и прибавляла шаг. Босым ногам, ступавшим по каменной мостовой, было холодно, но пленница молчала.
Ещё не было зари, как через какой-то длинный и смрадный ход они выбрались в лес за городом. Когда ей под ноги попадались шустрые крысы, она лишь вздрагивала, но ни звука не издала. И вот они наконец-то вышли наружу. На несколько мгновений свежий чистый воздух опъянил обоих… они стояли, смотря на медленно пробуждающийся лес, омытый дождём дочиста. Смотрели на кружева из капелек под ветками… В этот чистый предрассветный час дышалось как-то легче… Страхи отступили куда-то далеко… В двух душах, замерших рядом друг с другом, шевельнулись какие-то новые, светлые мечты…
Небо медленно окрасилось полоской зари. Какая-то ранняя птица вспорхнула с ветки, обдав мужчину и девушку, стоявших снизу, веером брызг. Он поморщился. А она почему-то рассмеялась. Её звонкий смех светом растёкся по лесу, казалось, омывая и его своим теплом. Мужчина повернулся и замер. Он видел её только в полумраке темницы или подвала. Он впервые увидел её при свете дня. А она, забывшись, вдруг выскользнула из его разжавшейся руки, скользнула к юному деревцу напротив, хлопнула ладонью по стволу. Одной… другой… И их обоих вымочило утренним ливнем. Мужчина было рванулся к ней, намереваясь рявкнуть ей в лицо какую-нибудь грубость, но замер. Вымытая дождём, освещённая рассветным солнцем, расслабившаяся и играющая с остатками дождя, она вдруг показалась ему какой-то богиней, сошедшей с небес…
Он смотрел на неё, долго смотрел… А она, вырвавшись из полумрака подвала и впервые за долгое время увидев свет дня, впервые пройдясь под солнечными лучами, расцвела и носилась между деревьев, тряся тонкие стволы, кружась и смеясь под водопадами капель… Какая-то колдовская сила текла из её смеха, из озорного и счастливого блеска её глаза, проползала ему под кожу, впивалась в сердце и околдовывала его, околдовывала…
Наконец он досадливо взмахнул головой – та отозвалась тихой болью – и очарование виденья исчезло.
- Пойдём, Анжела. Чем дальше мы будем, прежде чем заметят моё исчезновение, тем лучше.
Глаза её удивлённо распахнулись:
- А ты… знаешь, как меня зовут?..
Он приблизился, сжал её подбородок, приподнял её голову:
- Не говори глупостей. И иди, - она робко переминалась с ноги на ногу и он, взглянув на её исцарапанные босые ноги, едва удержался от усталого вздоха, сурово взглянул ей в глаза и глухо сказал: - И терпи. Если б я купил новую обувь в городе, это вызвало бы вопросы. И в ближайших поселениях терпи.
Схватил её за запястье и потянул за собой. Омытый дождём и её смехом лес дышал на них весельем и чистотой… Тени из его прошлого, чьи-то предсмертные крики и искажённые муками лица как-то потускнели и отошли куда-то вдаль…
Дрожало пламя маленького костерка – впервые за несколько дней он решился зажечь костёр. Маняще и обнадёживающе сверкали звёзды в вышине. Они лежали по разные стороны костра и почему-то единодушно любовались бездной на небе.
- А куда я должна идти? – спросила наконец девушка.
- Мы идём в далёкую снежную страну, - первое слово он сказал как-то тяжелее и злее.
- А…
- Мне там надоело, - отрезал инквизитор, - Просто надоело.
Она не спросила, зачем же было вытаскивать её из темницы, прятать в своём доме и тащить потом за собой. Без неё ему было бы легче. Вот разве что…
Девушка поднялась – он обернулся на шуршание её одежды – и вдруг обошла костёр, села на корточки возле него.
- А всё-таки… почему?..
Он отвернулся и чуть погодя проворчал:
- Я не знаю чужого языка.