Страница 48 из 66
Я отшатываюсь, не понимая, что он хочет сделать. Мне страшно. В голове всплывает воспоминание о четырех стражников.
Из моей руки хлеб выпадает и катится куда-то по холодную печь. Я уверена, глаза сейчас огромные, в них уже появляется пелена слез. А Богдан хмурится и ничего не понимает, вновь тянется ко мне, его рука забирается под платье, скользит по бедру. И я ударяю его по щеке.
— Что ты творишь? — кричит он, вскакивая следом за мной. Дотрагивается до щеки рукой. Моя ладонь горит.
Но я молчу, не находя слов для ответа.
— Ты нормальная?! — Крик бьет по ушам, но мне всё равно жутко. И я понимаю, что, несмотря на всю мою симпатию, почти любовь, мне всё равно страшно.
А Богдан резко успокаивается, поднимает хлеб. Сдувает паутину кладет на стол. И молча уходит, хлопнув дверью.
Да. После этой истории он не разговаривал со мной неделю. Да я и не могла прийти: метель не утихала.
За эту неделю я поняла, что люблю его. Сильно, но не настолько, чтобы предложить жениться на мне. И я начала наблюдать за ним издалека. Выходить из леса и появляться в деревне, на ярмарке, чтобы увидеть того, кто больше ко мне не приходил.
Я не понимала его логики. Не понимала, почему он обиделся. Но от предательства было больно. Впрочем, как и сейчас.
Вздохнула, глядя на чай. Захотелось плакать. Что я, собственно, и сделала, вспоминая о том подслушанном разговоре Богдана и Вадима в таверне.
***
До заката меня преследовали воспоминания о моих встречах с Вадимом в Обрберге. Подумать только, их было так много! И я переживала их вновь и вновь, пока наконец не добралась до самого нужного. Самого важного.
Мы пьем молча уже полчаса. За это время я успеваю успокоиться и не испытываю той боли, что не отпускала после встречи с бабушкой. Вадим тоже заметно веселеет, это видно по блеску в глазах.
А я слышу нежные переливы скрипки. Пока только её, но вскоре вступают и легкие ударные в виде небольшого треугольника совместно с нежными аккордами фортепиано. И от нежности мелодии у меня сносит голову.
Я подскакиваю с места и тяну Вадима за собой, прося подарить мне страсть мелодичного танца.
Смычок терзает скрипку, затрагивая вместе с инструментальными струны моего больного сердца.
Вадим слегка склоняется.
— Ладушка, это ведь танго, — шепчет мне на ухо Вадим, но я только крепче прижимаюсь к нему. Никогда не слышала о таком танце, но он ведь граф, он умеет.
— Так научи меня ему, — бесстыдно выдаю я, дотрагиваясь губами до уха мага. И Вадим каменеет, судорожно втягивая воздух через нос, отчего крылья этой части лица хищно разлетаются.
Я не достаю Вадиму и до плеча, но мне уютно. Он обхватывает меня за талию одной рукой, а второй берет в плен руку. Вторую я кладу ему на плечо, действуя скорее интуитивно, чем благодаря знаниям.
— Когда я стаю на месте, крути вот этим, — его рука дотрагивается до моей попы, — и переступай ногами, словно жеребец. И следи за ногами, если я поднимаю правую и скольжу ей вперед, убирай назад левую. Если я двигаю правую в бок, двигай туда же левую. С другой ногой такая же история. Поняла меня?
Киваю, показывая, что абсолютно. Я пьяна и счастлива, мне легко и хочется танцевать такой страстный танец, как танго.
Ударные! Они вступают резко, и в это же мгновение Вадим увлекает меня вбок, отчего я едва не теряю равновесие. Но странное ощущение уверенности словно обволакивает, не дает испугаться.
— Я удержу тебя, — шепчет он, прижимая крепче.
— Я знаю.
Он скользит вперед, заставляя меня сделать плавный шаг назад. И от того, как я это делаю, у меня перехватывает дыхание. И я больше не вижу других, я смотрю только в потемневшие глаза Вадима.
Очередной аккорд, от которого захватывает дух, и, словно вторя ему, Вадим резко меня крутит и наклоняет, заставляя сердце замереть и забиться с удвоенной скоростью.
Это страсть в чистом виде. Это бесстыдство, от которого я теряю голову.
Это танго, которое я танцую в объятиях изумительного мужчины.
Фортепиано и барабаны умолкают, чтобы уступить место переливам скрипки. И точно так же Вадим начинает кружить меня вокруг своей оси, заставляет склонится перед ним, подхватывает за талию, чтобы с вступлением все того же фортепиано закружить меня по таверне на руках.
Я смотрю в его глаза, чувствуя, что тону. Это не то чувство, что захлестнуло меня при встрече с Богданом. То был маленький огонек. Здесь и сейчас же бушует пожар.
Пауза. Вадим ставит меня на ноги, вновь обхватывая рукой мою уже дрожащую ладошку. И мы скользим по странно пустому помещению. Шаг назад. Резкий поворот, шаг вперед.
Мы неделимы здесь и сейчас. Мы одно целое, которое не может существовать в разделенном виде. Я чувствую это и вижу по глазам мага.
Внезапно музыка затихает, но я едва ли это осознаю. И бесстыдно тянусь к его губам, чтобы поцеловать, не замечая, как люди вокруг начинают нам аплодировать.
И когда мне уже не хватает воздуха, Вадим отрывается от меня и ведет к столу, чтобы, сев рядом, обхватить за талию.
— Ты прекрасно танцуешь, — хвалит он, вновь целуя. И я расцветаю, словно прекрасный цветок. Именно такой я себя сейчас и чувствую: нежной и желанной.
— Без тебя я бы не справилась.