Игрушка для кардинала

Для нее все начиналось со слов матери, которая всегда твердила ей, что от Билли Финна стоит держаться подальше. Для шестнадцатилетней Нейрис эти слова автоматически приравнивались к «я научу тебя, как правильно жить», на что типичной реакцией было — все сделать в точности наоборот. Она любила мать, но та казалась ей слишком непонимающей и старомодной, и уж тем более она не могла сказать ей, что Билли Финн затащил ее в тусовку радикально настроенной молодежи.

Да, именно это и стало началом. Сама Нейрис была готова записать свое имя в Книгу, но так она считала до встречи с Билли. Он открыл ей глаза на мир и магию, на тот дар, от которого она хотела добровольно отказаться. Чистое безумие. Она знала, что запишет свое имя, но тут появился Билли со своими собраниями таких же сумасшедших, и она заразилась их странными идеями. Поначалу все казалось безопасной шуткой, они собирались, обсуждали новости, говорили о том, что сделали бы с кардиналами, попадись те им в руки, немного учили знаки, но в целом только болтали, а потом расходились по домам и мирно засыпали в своих постелях. Нейрис считала, что в восемнадцать они бы все равно вписали свои имена и забыли об иллюзиях, обозначив себя жертвами системы.

Этого не случилось, во всяком случае, не с ней. Билли Финн, их неугомонный лидер, вышел на группу старших единомышленников, ускользнувших от Коллегии.

В восемнадцать Нейрис избежала попадания своего имени в Книгу.

И тут пришла боль.

Магичка открыла глаза, сфокусировать взгляд оказалось непосильной задачей, она со стоном оторвала голову от железного стола и попыталась дотронуться до лба, но не получилось, цепь оказалась недостаточно длиной.

— Доброе утро, Мейвор.

Голос принадлежал незнакомцу, он сидел по другую сторону стола преспокойно попивая из пластикового стаканчика. Нейрис удалось различить татуировки, набитые на пальцах, в виде рун. Мужчине было под сорок, во всяком случае, смотря на него наполовину заплывшим глазом, он казался именно такого возраста. Про свой глаз магичка догадывалась, ощущения в теле подсказывали именно это, и еще то, что магии в ней не осталось, резерв пуст.

Она позволила себе осмотреться по сторонам: комната маленькая с белыми стенами, кроме стола и двух стульев из мебели больше ничего и нет, типичная допросная. В такой она уже бывала однажды, когда ей стукнуло семнадцать. Тогда её задержали за мелкое хулиганство и отпустили под залог.

— Доброе, — откликнулась Нейрис, не смотря на мужчину. — Вы ведь не из отдела по защите детей?

— На малолетку ты уже не тянешь, Мейвор.

— Жаль, — она пожала плечами.

Не поддаваться паники её научил Хэнк. К слову, ни самого Хэнка, ни засранца Билли в живых уже не было.

Метод Хэнка заключался в концентрации на дыхание, как ни странно, но всегда работало. Вот и сейчас, Нейрис мысленно говорила себе «вдох» и «выдох», концентрируясь на том, как грудная клетка то расширятся, принимая воздух в легкие, то сужается — выпуская. Сердце перестало колотиться, как после гонки-преследования, и мозг начал работать.

Она помнила, что случилось накануне, особенно то, как почувствовала резкую боль в области затылка.

— Можно, вопрос?

Мужчина кивнул.

— Ваш песик приложил меня по голове, так почему же у меня заплыл глаз? Вам нравится бить девушек, когда они без сознания?

Он хмыкнул.

— Дурацкие шутки не облегчат твою участь. А неуважение к...

— Я, правда, хотела бы знать…

— Издержки при транспортировке, — он пожал плечами, а потом отхлебнул из пластикового стаканчика. — Пить хочешь?

— Вы так добры.

Нейрис не смогла вытащить даже руки из-под стола, проклятая цепь не дала. Зато мужчина поднялся, расправил плечи, деловито подошел к ней со стаканчиком, а затем остатки его содержимого потекли ей на лицо.

— Или не так, как мне хотелось бы…

— Слушай внимательно, девка, если не соображаешь сама, то специально для тебя я проясню пару моментов. Ты находишься в департаменте при Коллегии. Будь мое желание, я бы уже отдал тебя на зачистку, — он улыбнулся, вероятно, своей специально заученной улыбкой для таких случаев, самой мерзкой и всех, что имелись у него в запасе.

Можно было спросить, конечно, почему же он еще не сделал этого. Она могла проснуться в камере со знаком печати на плече, но она сидит здесь, перед ним, и вынуждена молчать, чтобы второй глаз остался цел. — Сейчас я отойду, и оставлю тебя наедине с Его преосвященством, а ты будешь вести себя, как положено, поняла? Задает вопросы — отвечаешь, скажет прыгать на одной ноге — будешь прыгать.

Нейрис кивнула.

Она уже приготовилась к тому, как сейчас в комнату войдет восьмой кардинал, и она напомнит ему, как помогла выбраться из Долины, и спросит почему она получила заплывший глаз и шишку на затылке в качестве благодарности. Вместо него в комнату зашел худой и морщинистый старик, облаченный в красную мантию, лицо которого так часто она видела на больших экранах города.

Магичка уставилась на него, а тот, в свою очередь, заговорил. Речь его лилась плавно, но голос звучал твердо и решительно, он подошел бы молодому мужчине, но никак не седовласому кардиналу.

— Нейрис Мейвор, жаль встречать тебя при таких обстоятельствах.

— Не нужно беспокоиться о моей душе, отче.

— Я беспокоюсь не только об этом. Ты еще так молода, но в то же самое время… — Старик улыбнулся. — Время, оно имеет свойство уходить… Ты ведь понимаешь, что твое время ушло, Нейрис? Сейчас принятие печати может привести к твоей гибели, — по лицу Его святейшества проскользнула тень сожаления, и оно выглядело слишком искренним. — Вы думаете, что мы мечтаем уничтожить вас, но это неправда. В глубине души, ты должна понимать это, иначе зачем бы вы записывали свои имена в Кингу? Я понимаю, что ты была слишком молода, а такой разум легко смутить, но сейчас ты вполне способна принимать верные решения.