Страница 31 из 107
Что-то маленькое, какой-то небольшой живой меховой комочек, зашевелилось под столом среди разбросанных объедков и начало медленно перемещаться в сторону несчастного городского жителя. Вскоре Кузькину удалось идентифицировать незнакомку, как обычную комнатную мышь. Мышь всё ближе и ближе подбиралась к спрятавшемуся корреспонденту краевой газеты.
Пытаясь отогнать непрошеную гостью, Илья Васильевич скривил страшное лицо, выпучил глаза и надул щёки:
– Фу-у! Кыш-кыш! – как можно тише сказал журналист, обращаясь к мыши.
– Ой, ой, ой! – в ответ заверещала Мышь, притом довольно громко и противным фальцетом. – Ой, ой, только посмотрите, кто здесь прячется! Пёс, Бык, смотрите, смотрите, человек! Не наш, не деревенский!
Поняв, что пропал, Кузькин захотел напоследок прихлопнуть наглую Мышь кулаком, но та уже успела сотворить своё чёрное дало и, умело увернувшись, шмыгнула прочь из-под стола. Пёс просунул голову под стол и зло сверкнул глазами на Илью Васильевича:
– Ну-ка, гав, вылезь, – прорычал Пёс.
С медлительностью приговорённого к смертной казни Кузькин выполз из-под стола. Ведь выбора у него и правда не было.
– Садись, – гортанно приказал Пёс.
Опустив голову, чтобы не видеть страшные, да к тому же ещё и одухотворённые внутренним мыслительным процессом морды животных, журналист уселся на ближайший стул. Набравшись смелости, он всё же на короткий миг поднял голову. Ну и в нехорошее же место он попал! На другой стороне стола сидел Пёс и скалил в зловещей ухмылке здоровенные клыки. Запрокинув голову и удерживая бутылку вверх дном двумя копытами, огромный бык вливал в свою глотку мутную жидкость прямо из горлышка бутылки. А слева от Кузькина расползлась на стуле Свинья. Она успела где-то найти дешёвую губную помаду и усердно мазала пятачок ярко-красным цветом.
– Человек, – глухо рявкнул Пёс.
– Ага, точно, – проревел громоподобным голосом Бык, ставя на стол пустую бутылку.
– Я тебе нравлюсь, хрю? – вызывающе хрюкнула сидящая рядом Свинья.
– У-у, не из наших, – задумчиво протянул Пёс.
– Ты кто? – грозно спросил Кузькина Бык.
– Журналист… Кузькин Илья… Васильевич, – тихим и срывающимся голосом ответил несчастный.
– Из внешнего мира! – удивлённо взвыл Пёс. – Вы слышали? Ау-у-у!
– Значит, он не входит в число тех, кто обозначен Соглашением! Выходит, мы имеем право судить человека за все прегрешения его гнусного рода! – взревел Бык. – За всё, за всех наших замученных братьев и сестёр! Он должен ответить за грехи своего вида!
Продолжая усиленно красить свою морду, Свинья воспользовалась короткой паузой, чтобы вставить свою фразу:
– Хрю, хрю, хочешь меня?
– Я не понимаю, в чём вы меня обвиняете, – не обращая внимания на Свинью, с трудом выдавил из себя журналист, – я ни в чём не виноват …
– Ты ел мясо, всю жизнь ел мясо! И чавкал от удовольствия! Ел плоть моих братьев и сестёр! – заревел Бык с такой силой, что зазвенела вся посуда на столе.
– Нам удалось доказать свою разумность только здесь, – вставил Пёс, – а люди даже у нас продолжают есть мясо, правда, пока привозное.
Кузькину нечего было сказать, и он сжался ещё больше, пытаясь спрятаться за стоявшей на столе посудой.
– Выпьем, – предложила спокойно Свинья.
Звери разлили по стаканам самогон.
– Без человека! – опять взревел вечно недовольный и крайне агрессивно настроенный Бык.
– Без него! – в один голос поддержали авторитета Пёс и Свинья.
Журналист судорожно и разочарованно сглотнул. Спиртное, как никогда в жизни, сейчас было ему очень необходимо.
Не обращая внимания на человека, разумные животные опорожнили свои стаканы.
– Пьют в деревнях, – задумчиво протянул Пёс.
– А в нашей – особенно, – проворчал Бык.
– От радиации спасает, – с умным видом, на миг перестав краситься, изрекла Свинья.
– Договор у нас такой, – пояснил Пёс, – днём люди от радиации лечатся, а ночью мы. Чтобы, так сказать, не пересекаться. Да к тому же, мало ли кто может днём в деревню понаехать.
– Приходиться весь день обычным поросёнком притворяться, – тяжело вздохнула Свинья.
– А мне собакой. Тяжело, – всхлипнул пёс, – даже бывает, местные забываются. Шарик, лови кость, Шарик, а что это мы гавкать на прохожих перестали… Ох, как тяжело…
– А всё вы люди во всём виноваты, – опять заворчал Бык.
– Но больше других – военные, – внесла поправку Свинья.