Страница 49 из 142
Кару сидел, прижимая племянника к себе, не обращая внимания на то, что нога и рука у него уже затекли от неудобной позы и холода. Он кашлянул, провел влажной рукой по растрепанным волосам крылатого юноши, а после решительно поднялся и поднял его. Таэнор покачивался и хрипло дышал, изредка вздрагивая. Менестрель понимал, что парень просто физически не сможет идти дальше – ему слишком больно внутри, у него нет сил после неравного боя, в котором он, каким-то чудом, не только уцелел, но и победил, в каком-то смысле. Он не дал твари – кем бы они ни была, вырваться из земли и пожрать их всех. Ценой жизни Ару и своего меча – он загнал тварь туда, откуда она выползла, каким-то чудом.
Поэтому певец не требовал от него ничего. Мужчину подвел его ближе к поваленной ели, уложил на колючие ветки, пусть и жестковатые, но это было лучше, чем спать на разрыхленном снегу. Таэнор молчал. Он покорно лег, подкладывая окровавленную ладонь под рассеченную покрасневшую от слез щеку. Кару аккуратно снял с себя теплый плащ, встряхнул его и заботливо укрыл крылатого юношу, тщательно закрывая его крылья от чужих глаз.
- Поспи, - ласково произнес он, глядя, как начинают сгущаться сумерки. – Сон лучшее лекарство от любой боли…. Я буду рядом и не сомкну глаз, обещаю.
- У него, - тихо прошептал Таэнор, открывая мокрые глаза. - На пальце есть кольцо. Возьми его.
- Не стоит этого делать, Таэнор, как бы ты его не терпел. Мы сможем найти деньги и другим способом, - мягко произнес его дядя.
- Нет, ты не понял. Это мое кольцо. Символ власти, что ли? Наследство.
Кару коротко кивнул, ласково погладил племянника по голове и поднялся снова, невольно оглядываясь кругом. Запах здесь был ужасным, но менестрель уже успел к нему привыкнуть. Переступая через трещины в земле и огибая поваленные деревья, он присел возле распластавшегося мертвого Кайо, и вынул обломок меча из его сердца. Из аккуратной раны по обе стороны потекли маленькие багровые струйки, пропитывая белую ткань одежды вишневыми сладкими подтеками. Менестрель, вытерев обломок лезвия о снег, взял в ладонь левую руку мертвого мужчины и аккуратно снял с его указательного пальца золотое тяжелое кольцо с драгоценным камнем, и спрятал к себе за пазуху. Постаравшись, он взял обломок и начал им же рыть землю, медленно соображая и задаваясь вопросом, сможет ли он выкопать две достаточно глубокие могилы. Ему хватило всего лишь одного взгляда на дымную расщелину, где скрылась страшная тварь, и клинок сам собой выскользнул из его рук и упал в образовавшуюся еще маленькую ямку. Хоронить в землю нельзя.
Менестрель поднялся, почесал подбородок, а затем подошел к лежащей сестре и вытащил у нее из крохотной сумочки на бедре два камня, из которых она выбивала искры для костра. Шагая по разрыхленному снегу, но после всего, что произошло, даже не чувствуя усталости, Кару собрал из веток поваленных деревьев два погребальных костра – сестре и Бескрылому королю. Слезы навернулись ему на глаза, но он смахнул их.
Пришло время. Он остался один. Теперь он поведет мальчика, будет оберегать его, защищать и любить всем своим сердцем. Есть только они двое. И у них двоих больше никого не осталось – ни союзников, ни друзей, ни помощников, ни советчиков. Кару присел, выбил искру с трех ударов и отошел, глядя, как пламя медленно перебирается с ветки на ветку, постепенно обхватывая последнее ложе его любимой и единственной сестры, которая всю жизнь была рядом с ним, с самых малых лет и до смерти. Медленно огонь перебрался с веток на ветки и ложа Кайо, которого он увидел в первый и последний раз в жизни. Того самого, от которого бежали Раэнэл и крылатый мальчик Тээа – так много лет назад. Тогда все казалось каким-то путешествием, пусть и немного опасным, и теперь ему придется идти с Крылатым снова, но теперь обратно. Кто бы мог подумать, что Айлэ уготовила ему такую участь. Доведет ли он племянника до цели? Или погибнет на полпути, как Ару, которая всегда была сильной и холодной, как крепкая сталь?
Кару зашипел от собственной слабости и снова раздраженно смахнул холодные слезы. Раэнэл, Тээа, Ару, Кайо…. Сколько еще будет всех этих смертей? Сколько еще Лариату нужно времени, чтобы насладиться зрелищем?
Кару знал, что Боги наблюдают за ними. Мрачно, безмолвно, каждое их действие, каждое слово. Он отвернулся от пылающего пляшущего огня, чувствуя его тепло, отошел к спящему племяннику, сел подле него и устало прикрыл глаза. Таэнор судорожно вздохнул, дернулся во сне, и Кару успокаивающе начал гладить его по острому плечу.
Он брел по лесу. Может быть, по этому, или по Северному. А может быть, Западному. Не исключено и что какому-то другому лесу. Деревья были такие же, как и на самом деле – голые, стоя неприступной глухой стеной, почти одинаковые и равнодушные. А он все шел, слыша хруст снега под своими ногами. Шел и шел, ниоткуда и никуда, оставляя за собой дорожку следов. Лишь бы идти. Не останавливаться, не задумываться о том, что такое случилось. Не вспоминать о потере и не чувствовать от нее невыносимой жгучей боли, которая жестким ремнем охватывала и сдавливала грудь. Он остановился, позволяя тишине унести все его мысли, но мягкий мужской голос – ласковый, бархатный, умиротворяющий и такой родной - внезапно донесся откуда-то. Он звучал сверху, со всех сторон, окутывая все пространство, весь этот лес. Этот голос звал его. Произносил его имя. Произносил с нежностью и лаской. Так мать зовет своего сына….
Но этот голос был мужским. Мужским, мягким и полным любви. Таэнор обернулся, пытаясь найти человека, который так ласково звал его, но никого не увидел. И тогда парень побежал на голос, тяжело дыша и ощущая странную дрожь по всему телу. Но так и не приблизился к нему. Этот голос звучал отовсюду.