Страница 128 из 142
- Отец….
Ревэр стоял на пороге, в легкой одежде, грозясь застудить себе грудную клетку и поясницу, поэтому Алмиро медленно произнес:
- Зайди в дом. Простынешь.
- Я тебя забыл предупредить. Анрерд, наш Верховный Жрец… Он написал письмо твоим пресловутым магам, - с вызовом произнес Ревэр. По лицу юноши, которое выражало странное сомнение и неуверенность, Алмиро понял, что сын пытается показаться как-то сильнее, умнее и выше, чем есть на самом деле. Но запуганный взгляд все перечеркнул. – Он назначил им встречу. Написал этому… вершителю судеб. Что ждет его и весь его конклав через неделю. На границе.
- Анрерд… Что ты хочешь сказать мне этим, Ревэр? Пусть встречаются. Ты знаешь, чью сторону я выберу.
- Я предупреждаю. На этой встрече все маги умрут, - дрожа, то ли от холода, то ли от страха, произнес Ревэр, сверкая глазами. – Если ты встанешь на их сторону, ты тоже умрешь. Я не вступлюсь за отца-еретика.
Последнее слово Ревэр выдавил из себя с трудом. Алмиро ничего не ответил. Приказав сыну возвращаться обратно, он побрел к помосту, но не дошел до него, остановившись на полпути. Они и жили на границе. Совсем недалеко от леска и той самой деревушки, которую помнили по тому, как тамошнему кузнецу отрубили обе руки. Говорили, кузнец был на славу, хороший. Отрубили не то, чтобы прилюдно, но и не скрываясь. Один из учеников того кузнеца, воочию видевший эту страшную сцену, навсегда остался заикой. Теперь жизнь его была сломана. На всех он смотрел бешеными глазами, а когда его спросили, кто это сделал, он заикаясь, проговорил, что меч занес страшный крылатый человек. Ему не поверили. Раэнэл в глазах людей был другим, но когда и кузнец подтвердил эти слова, люди начали роптать. Благородство, которым был овеян Раэнэл, последний из Крылатых, развеялось с этим преступлением. Теперь же кузнец, не способный ничего творить, не способный даже самостоятельно есть, около десяти лет как лежит в земле.
Жить на границе было не то, чтобы невыносимо, но не так, как хотелось бы старику Алмиро. Он редко в чем ограничивал сына, не ругал строго, воспитывал как хорошего и верного друга, но однажды просто не уследил за тем, как мальчишка повелся на сластолюбивые речи жрецов. Они запудрили ему голову, и в итоге, все это воспитание, вся эта любовь пропала. Бесценная отцовская забота стала теперь не нужна. Ревэр мечтал сбежать из дома, и сбегал, но возвращался. Кровные узы все еще держали его невидимой нитью, но растворялись с каждым днем. Алмиро укорял себя. Он не углядел. Он не досмотрел, теперь слова и убеждения разбивались о железное упрямство Ревэра, который был твердо убежден в то, во что слепо верил.
* * *
- Не представляю, каково это, каждый раз без капли сожаления наносить себе такие увечья. Не думал ли ты когда-нибудь, что этот путь слишком болезненный для тебя? – спросил бард, присев у кресла и перематывая Ллиарэсу левую руку. – На тебе уже нет живого места. Раны не успевают затягиваться, как ты наносиш себе новые.
- У моих учителей нет и половины моих увечий, - с некоей гордостью произнес колдун. – Я просто слишком ею злоупотребляю. Этой магией. И мне приходится отдавать взамен то, что я обязан.
- Когда-нибудь это тебя погубит. Твоим рукам необходим покой, - терпеливо произнес Кару, зубами разрывая ткань надвое. Проведя узкую полоску через большой палец, он накрепко завязал ее, и задернул рукав черной мантии колдуна. – Пора прекратить это. Таэнор попросил тебя.
- Ты заботишься обо мне, что мой отец. Он тоже был против темной стороны, - проговорил мягко Ллиарэс. – Говорил, что это слишком опасно. Что я буду ужасно выглядеть, что я буду очень уязвим…. Он просил меня не выбирать эту сторону.
- Почему же ты ослушался его?
Ллиарэс пожал плечами.
- Светлое меня не привлекало. Это не мой цвет, душа не лежала к этим таинствам. Поэтому я сделал свой выбор. Но нет, Кару, я не жалею о нем. Я горд, что я темный маг. Жаль, что мои родные уже не увидят все то, на что я способен. А ведь я так хотел им показать. Чтобы они гордились мной. Чтобы их глаза засияли от счастья. Но, увы, - Парень отвернулся, морщась от неприятных мучительных воспоминаний. – Мне так больно от этой утраты…. Она никогда не уйдет, и я не обрету ей замены…
- Я понимаю тебя. В моей жизни было тоже много скорби. В свое время я потерял друзей. Родных. Сестру. Раэнэла, который стал мне близким. Если бы ты не вернул мне племянника, то не знаю, что случилось бы со мной, - проговорил Кару, опуская рукав мантии. – Постарайся дождаться, пока раны заживут. Иначе мне их не вылечить.
Кару поднялся, глядя на сидящего Ллиарэса.
- Таэнор сказал мне, что не ожидал, что ты согласишься. Ну, стать его советником, - Бард потер руки одна о другую и, мягкими пальцами сменил погасшую свечу.
- Почему же?
- Ты свободен, Ллиарэс. Сам сказал именно так. Стать советником и вообще магом при короле, значит, сковать себя обязательствами. Клятвой, которую ты не имеешь права нарушить. Значит, всегда оставаться при нем, своем короле.
Темный маг лишь коротко улыбнулся, показывая ровные передние зубы.
- Да, маги сковывают себя клятвами. Так мы это зовем, даже если нам это не по душе, но это осознанный выбор. Да, я люблю свободу, но в моем случае, это было бы…. полным одиночеством. У меня никого не осталось. – Чародей поглядел в окно. Снова, медленно тая, шел снег. Оттепель не наступала, но не было и воющего ветра. – Только жажда мести.