Страница 16 из 22
Даже на совесть построенные дамбы не выдержали двух подряд лавин с Безымянного хребта; жаркое весеннее солнце превратило снег в воду, и она смела весь Нижний Город, как чистоплотная хозяйка аккуратно сметает крошки с обеденного стола. Амариллис спаслась чудом; почти треть суток она провела в холодной воде, вцепившись в невесть откуда взявшийся стул со старым, пропахшим дрянным супом засаленным сиденьем. Она не помнила ничего - ни как попала в воду, ни где ее родные... память сохранила только бесконечный холод, боль в мучительно скрюченных пальцах, да тошный суповой запах. Как и других немногих выживших в наводнении, ее поставили на ноги Дочери Добродетели.
-Как я понимаю, хоть и небольшой, но выбор у меня все-таки есть - или остаться здесь и принять постриг, или найти работу и положить конец этому дармоедству.
-А как понимаю я, выбор этот ты уже сделала.
-Ага... но как я буду искать эту самую работу?! Я хоть и не графская дочь, но в батрачки идти как-то не хочется. Что я умею? Первым делом - вышивать, шью тоже не худо, в доме прибираться, не так хорошо, как мама, но все ж таки, готовить... нет, не люблю, жарко слишком и руки вечно в каком-нибудь жире. А больше всего я люблю танцевать. Вот так.
-Не так плохо, дитя мое, - выходившая девушку сестра Тилита отхлебнула глоточек травяного чая и откинулась на спинку стула. - Но с танцами придется подождать. Срок траура еще не истек.
-Если я буду носить траур по всем правилам, то моя портниха испортит себе зрение неизбывно черным цветом, а лавка, поставляющая траурные ткани, безбожно обогатится на моих заказах, - Амариллис резко встала, отошла к окошку и остановилась спиной к собеседнице. - Я знаю, что моей семье вряд ли понравится, если я стану изображать из себя похоронную лошадь: вся в черном, а остатки волос сойдут за белый плюмажик... Фрон и Трай терпеть не могут, когда я плачу... и папа с мамой всегда говорили, что я родилась им на радость. Разве могу я их разочаровать?! Вот она я, живая... а смерть пусть подавится... - плечи ее предательски задрожали, и она замолчала.
-Знаешь, на прошлой неделе у нас в странноприимном доме остановился один мой очень дальний родственник. Он советник магистрата Маноры, - снова заговорила через несколько минут сестра Тилита, - и скоро выдает замуж свою единственную дочушку. Поэтому ей срочно понадобилась своя, личная горничная, умеющая хорошо шить - чтобы побыстрее управиться с приданым, и согласная ехать вместе с хозяйкой в Арзахель - она идет за какого-то тамошнего барончика, там этого добра - как грязи в распутицу. Все расходы на гардероб и дорожные издержки он берет на себя; плата тоже неплохая - пять золотых в месяц. Если подобные условия тебя устраивают, он будет ждать завтра, сразу после первой утренней трапезы. Да погоди ты обниматься, может, он тебе и не глянется...
-Если он глянулся вам - а иначе вы бы мне ни словечком о нем не обмолвились - то уж не мне нос воротить! Спасибо вам, спасибо за все.
-Не за что, дитя мое. Признаться, я привязалась к тебе, может, даже больше, чем позволяет наше Правило Беспристрастия. Я буду молиться за тебя... ну, будет, будет тебе...
Советник магистрата Маноры оказался пожилым, благопристойным господином; с Амариллис он обращался вежливо, с расспросами о прошлой жизни не лез, с неприличными предложениями - тоже. Чего же еще? Его дочь, Литана - пышный, роскошный цветок, обласканный солнцем Юга - приняла новую горничную очень даже приветливо, а когда узнала о ее незаурядном даре вышивальщицы, так и вовсе отдала в ее руки весь свой гардероб, и почти каждый вечер угощала пирожными и чувствительными разговорами. Чего же еще? Манора, похожая на пестрого и крикливого попугая, сумела согреть сердце Амариллис в своих смуглых, прокаленных солнцем ладонях, безалаберные песни под бренчание гитар вытеснили из ее памяти утробные звуки булькающей под сиденьем стула воды, и море здесь было такое теплое, отрадно-зеленое... Чего же еще?
На третий день плавания по морю Покоя их корабль был с поразительной легкостью взят на абордаж муспельскими пиратами (возможно, легкость была обусловлена тем, что накануне ночью помощник капитана, соблазненный звонким золотом, вышвырнул все содержимое крюйс-камеры за борт). Амариллис вместе с вцепившейся в ее руку мертвой хваткой Литаной, потерявшей от вполне понятного страха всякую способность к рассуждению, отправилась в душное брюхо трюма.
Потом была Пойола - самое отвратительное место во всем Обитаемом мире, разве только за Краем Света, в Незнаемых Землях, найдется что-нибудь похлеще - несколько огромных бараков для живого товара, ждущего отправки в Нильгау или в Шаммах, кучи гниющего мусора, а в качестве украшения - пара заблеванных трактиров возле паромной пристани. Потом - предварительный торг в Мисре, где Амариллис купил краснобородый Коатль. Сказать по правде, это была незапланированная покупка, поскольку девушка даже наполовину не соответствовала его идеалу красивой рабыни (маленькая грудь, короткие волосы, насмешливый взгляд - безнадежное сочетание...); вот только купленная в жарком торге пышногрудая, длинноволосая и большеглазая Литана никак не желала отпускать руку своей горничной. Коатль очень быстро понял, что придется либо оторвать эту руку, либо купить уж еще одну девицу... в качестве довеска. Немного поразмыслив и кое-что сообразив ("А в знак нашего безграничного почтения к достойнейшему покупателю мы бесплатно отдаем ему любимую служанку красавицы!"), торговец снова запустил руку в кошель. И каково же было его удивление, когда действительно достойнейший (а Коатль такие вещи просекал очень четко) покупатель остановил свой выбор именно на этой белке с облезлым хвостом.
-Ты знаешь, а ведь я даже не очень удивилась тому, что ты решил меня вызволить. Как будто только так и должно было произойти. Нет, я довольно честно настраивала себя на роль служанки-вышивальщицы при какой-нибудь толстой шаммахитке - и это было самым лучшим из рассматриваемых мною вариантов! О худших вспоминать не хочу. И все равно будто ждала чего-то... да бабулю вспоминала.