Ветер

— На кухню, — закончил я за нее.

Ба улыбнулась.

— Молодец, верно мыслишь.

— Стараюсь.

Бабуля ушла искать для Писы полотенце и постель, а я направился в свою, пока еще не оккупированную, комнату.

— Привет, — поздоровался я с встретившим меня Иосифом Емельяновичем.

— Чужого в дом привел, — укоризненно сказал он мне.

— Этот «чужой» пострадал из-за меня, — сообщил я. — И я ни перед кем не собираюсь оправдываться.

— А стоило бы, — открыл глаз развалившийся на кровати Пурген. — А вообще, ладно, — разрешил он. — Черной магией от нее не прет, так что можно.

— Да неужели? — съязвил я. — Спасибо за позволение, ваше интеллигентное величество.

Но Пурген ответил совершенно серьезно:

— Пожалуйста.

— Наглец, — покачал головой Емельяныч.

— Она будет спать в этой комнате, — продолжил я рассказ о Писе. — Так что, Пургенное высочество, не вздумай на нее кидаться, как на своих прежних хозяек.

— Я?! Я кидаюсь?! — распахнул свои наглые глаза котище.

— Ты, — ответил я голосом, не терпящим отговорок.

Пурген сник, но все же высказался:

— Вот сейчас кидаешься ты.

— И что?

— И то.

— Что?

— То.

— Хватит! — прервал наш очередной спор Емельянович. — Не станет Пурген кидаться, что ж, у него души нет, что ли. А ты, — он посмотрел на меня, — будь спокоен, присмотрю за девчонкой.

— Спасибо, — поблагодарил я.

— Да чего уж там, — отмахнулся домовой, — мы ж друзья.

Ох и тягостно мне стало от этого слова. Друзья… Друг нужен каждому. Как же Писарева живет без друзей? А ведь Машка ее лучшая подруга. Только разве друзья так себя ведут? За друга можно в огонь и в воду, за друга и умереть не страшно…

Да, мне не хватало Уха, но мириться с ним значит подвергнуть его опасности.

***

Когда я пришел на кухню, Писарева уже вышла из ванной и сидела в халате у стола с кружкой ароматного чая в руках. Мокрые светлые волосы свободно лежала у нее на плечах. Удивительно, я впервые увидел Пису с распущенными волосами, а то она вечно стягивает их в хвост. Мешают они ей, что ли? Ведь так на девчонку сразу похожа, а обычно Писа Писой.

— Ты не переживай, — вещала бабушка, — с людьми всякие переделки случаются. А коли человек из беды живой вышел, он опыта набрался, духом закалился. Вот увидишь, ты теперь незаметно для себя смелее станешь. Так что все хорошо, что хорошо кончается.

Ленка молчала, уставившись в чай в своей кружке. От шока она еще явно не отошла.

— Ну как ты? — зачем-то все же спросил я, появляясь на пороге кухни.

Она зябко повела плечами.

— Нормально, спасибо.

— Плохо, — за нее ответила моя бойкая бабушка. — Но это сейчас плохо, а поспит, все на свои места встанет. Правда, Леночка?

Ленка неуверенно улыбнулась.