Ветер

Я смутился.

— Прости.

— Теперь понимаешь, почему мы забираемся так далеко от людей, чтобы практиковаться?

— Да, — кивнул я. Захар все еще лежал, не меняя позы. — Эй, а ты вставать собираешься?

— Рад бы. Только твой ветерок перестарался. У меня половина костей переломана.

Я почувствовал, что бледнею.

— И что теперь? — еле выдавил я.

— Ну, в больницу нельзя, потому что врачи не поймут причин, по которым я еще жив.

— И что же делать? Что ж тебе теперь вечность лежать вот таким…э-э… переломанным?

— Зачем же? — он был спокоен, как танк. Аж противно. — Мне всего лишь нужен маг, который способен лечить.

— И где же он?

— Ну… в нашей стране их четверо…

Знакомая циферка мне не понравилась. На что он намекает? Блин, да он не намекает, а говорит прямо!

— Один из них сейчас рядом со мной, — договорил Захар.

— Но я не могу!

— Ты и на Облачной это говорил. И пять минут назад, кстати, тоже.

Пристыдил, тоже мне. Он живой, поэтому мне стыдно. А о том, что на его месте мог оказаться смертный, мне страшно было даже думать. Вот черт! Да я могу быть смертельно опасен! Интересный вывод, но не особо приятный…

Я покрутил кольцо на пальце.

— Может вызвать кого-нибудь? — предложил я.

— Хочешь, чтоб тебя осмеяли за непрофессионализм? — съехидничал он.

— Ну и ладно, зато тебя починят.

— Ты это можешь сделать сам.

— Нет!

— Да.

— Нет!

— Тебе что, нравится строить из себя беспомощного и бесталанного?

Я посмотрел на его искореженное тело, и стыд таки добрался до меня.

— Я попробую, — сдался я. — Но ты хотя бы видел, как это делается?

— Да. Сначала прикасаются к больному, пытаются почувствовать его боль, а потом… потом, не знаю, что-то происходит. Вообще-то ты должен чувствовать чужую боль на расстоянии.

— Чего?! — я аж сел на траву. — Да у нас у каждого второго что-то болит!

— Такова твоя участь. Лечи, кого можешь. По-идее, чужая боль должна быть у тебя слабее.

— А без идеи? — скривился я.

— А без идеи — тебе не повезло.

— Спасибо! Ладно, я попробую, но, если не получится, я не виноват.

— Виноват.

Я зарычал. Ну виноват, виноват. Мог бы сказать что-нибудь приятное…

Ладно, сперва надо почувствовать чужую боль. Я не был уверен, что мне это понравится, ведь мазохистских наклонностей я в себе как-то не замечал. Но выхода не было. Ну был, конечно, — позвать кого-нибудь из других Стихийных. Но тогда Захар меня бы прибил. И я решил позвать помощь в случае провала.

Закрыл глаза и попытался расслабиться. Гармония и спокойствие… Только шорох травы… Только шепот ветра… «Ветер, помоги мне, — мысленно позвал я, — ветер, помоги!» Он ласково коснулся меня, будто это не он только что сносил все на своем пути.

И вдруг я что-то почувствовал. Толчок в грудь, потом еще. И внезапно на меня обрушилась такая волна боли, какой я еще не испытывал ни разу в жизни. Хватая ртом воздух, я повалился на траву, обхватив себя руками. Казалось, еще один вздох, и… конец.

— Денис! Денис! — перепугался Захар. — Денис, что с тобой?! Вставай!

Я не мог встать. Я и дышал-то с трудом. Но ведь и Захар не мог встать. Из-за меня, моей оплошности. Я не мог позволить ему лежать. У меня было кольцо, но не было сил позвать на помощь. Почему же Захар не зовет?

— Денис, ты можешь! Вставай! Денис!

Я не мог. Не мог терпеть эту адскую боль. Но Захар в меня верил. Я должен был!

Сделав над собой неимоверное усилие, я приподнялся. Из глаз хлынули слезы от боли. Но я не позволил себе упасть.

— Ты можешь, — прошептал Захар.

— Могу, — выдавил я, протянул руку и коснулся его. — Могу!

С этим прикосновением что-то произошло. Боль вдруг усилилась, хотя это казалось невозможным. Я стиснул зубы. Боль достигла своего апогея, качнулась и стала уменьшаться. Через минуту она исчезла. Голова была как ватная, сил не было…

— Могу, — прошептал я, падая.

Захар исцелился и с несвойственной ему прытью успел вскочить и поймать мою голову, чтобы она не грохнулась о землю.

— Можешь, — улыбнулся он. — Ты еще всем нам покажешь…

***

Так началось мое хождение по мукам. И это вовсе не метафора. Это правда. То, что я сумел излечить Захара, послужило пробуждением моего дара врачевания. Только проблема в том, что я не только исцелял, но и чувствовал боль других. Это было с непривычки чудовищно тяжело. Я постоянно чувствовал страдания любого, кто приближался ко мне, иногда сильные, иногда нет. Захар говорил, что со временем я перестану замечать боль. Наверное, я должен был к ней привыкнуть, правда, не понимал, каким образом. Мне было необходимо поговорить с кем-то из магов Стихий. Но никого из них я не видел, а звать кого-то через кольцо можно было лишь в экстренных ситуациях.