Сказки волшебного леса

– Увидишь, – буркнул птицеголовый и посадил хнугов на шею мохнатому.

– А у вас все монстры? – спросила Ива.

– Ни одного, – признался паук, – это личины.

– Вы только не бойтесь, он хороший, но со странностями, – сказал мохнатый.

Грегори вертел головой и не мог налюбоваться. После унылых пустошей все казалось чудесным. Высокая изумрудная трава, аккуратно подстриженные яблони, груши, персиковые деревья. Ровными аллеями тянулись кусты крыжовника, вишни и смородины. Далеко друг от друга стояли дома, а на встречу то и дело попадались серые лысые человечки.

– Кто это? – спросила Ива.

– Это безобразники

– В смысле безобразничают и озорничают? – уточнил Барти.

– В смысле не имеют образа, – ответил за мохнатого паук, – мы сами друг друга отличить не можем, пока не наденем вот это.

Паук показал на себя, птицеголового и мохнатого.

– Что это? – не понял Барти.

– Что, личины, – паук хмыкнул, – мы под ними такие же маленькие серые и незаметные.

Подошли к дому. Вокруг него настоящая свалка, камни, тряпки, мотки ниток, прутья, комья глины, обрывки бумаги и даже разбитая посуда и огрызки яблок.

– Как здесь грязно, – присвистнул Барти.

– Да, большего бардака я в жизни не видела, – сказала Ива, – и ваш Фантазей живет здесь? Что ж вы не поможете ему прибраться.

– Ха, да ты что! Нельзя, да он и не позволит, а вот и он, знакомьтесь – Фантазей.

Из дома вышел высокий лохматый и бородатый старик. Ни на кого не глядя он прошел к куче глины сел на перевернутое ведро и начал лепить. Лепил быстро, вытирая руки прямо об одежду, вставлял палки, прилеплял шерсть, обматывал кусками материи.

Прямо на глазах у Грегори из ничего из грязи и мусора появился зверек. Клыкастый, ушастый с торчащим хвостом.

– А,– дернулся старик, – кто меня звал?

– Мы, – сказал мохнатый, – вот гости к тебе пришли, хнуги из леса.

– А, ну хорошо, хорошо, – он взял несколько палок, связал их, затем схватил кусок глины и налепил сверху.

И снова прямо на глазах появилась на этот раз птица с высоким хохолком и невиданным раздвоенным хвостом.

К зверьку тем временем подошел серый безобразник и Грегори не успел понять что произошло, только безобразник исчез, а зверек запрыгал по двору заливаясь лаем.

– Что это? – прошептала Ива.

– Одел личину, – пожал плечами птицеголовый, – у каждого дома несколько личин.

– А старик, Фантазей, – он все время лепит? – Грегори не мог отвести взгляд от появляющихся существ.

Вот уже и личина птицы оказалась на втором безобразнике, а старик даже не посмотрел, а только подтянул поближе к себе кучу хлама и принялся за нового.

– Да, все время, ну мы смотрим за ним, кормим,– паук махнул лапой,– сам он забывает.

– А еще, когда он спит отлавливаем его сны и суем в морок на границе.

– Так он и во сне фантазирует, – понял Грегори, – и они все живые.

– Ну не совсем живые, только если сбегут в лес, то там оживут, там магии много, а у нас так – морок на границе.

– Вот теперь я все понял, – сказал Грегори, – Фантазей сочиняет во сне монстров, они сбегают в лес. Там они притягивают магию и рождаются, иногда у других существ, а иногда и сами по себе. Вот бы тетушка Гримбольда удивилась.

– А зачем вы пугаете и никого не пускаете к себе, – спросила Ива.

– Ну как зачем, видишь мы живем весело, играем личинами, а нашего Фантазея любим и оберегаем. А если прознают о нас, что будет? С нами, с ним?
Вот скажите, что делают там, у вас в лесу с монстрами? – спросил мохнатый.

– Ну, вот тетушка Гримбольда их воспитывает и кормит яблочным пирогом, – сказала Ива.

– А другие. Другие что с ними делают?– допытывался мохнатый.

– Другие охотятся и убивают, – сказал Барти.

– Вот именно. Как думаете, что сделают с тем, кто сочиняет монстров? – мохнатый подошел к старику и поправил на его плечах кофту, тот даже не оглянулся и продолжил лепить.

– А ведь он не только монстров лепит, но и чудесное, прекрасное, невиданное – птиц, зверей, насекомых, все он. Так что мы лучше все оставим как есть, и присмотрим за ним.

– Вот можно сходить в город чудес и сами все увидите, – предложил паук.

– Не выйдет, – мохнатый покачал головой, – туда добираться несколько дней, а завтра на службу.

– У меня есть личина птицезавра, – паук поднял вверх лапу, – идем ко мне, я переоденусь и летим.

Дошли до одного из белых домов с садом. Паук ушел на задний двор, а через минуту во двор приземлился птицезавр. Красные перепончатые крылья, длинная свирепая морда с сотней острых зубов.

– Ты паук? – недоверчиво спросила Ива.

– Ты слепая, я звероящер!

– Но, а где он? – Ива растерялась

– Я снял личину паука, значит я не паук, что тут не понятного, сейчас я птицезавр. Залезайте на спину и полетели.

Лететь на нем, то же что лететь на драконе. Вот бы полетать самому, как Ива рассказывала, как она летала во сне.

– Скажи, Больци, а мы можем надеть личины? –спросил Грегори.

– Нет, у вас есть образы и вы можете быть только собой. А мы безобразники и можем быть кем угодно, а собой не можем. Себя у нас нет. Мы как вода, в какой кувшин не налей.