Страница 32 из 39
Иногда я побуждала его к любви на природе. Мне хотелось разнообразия и зрителей. В такие минуты я остро вспоминала свою изнасилованную юность. Мы наполняли канистру дешевым, с явным привкусом стирального порошка, разливным пивом и отправлялись в парк. Там устраивались под деревом, расстилали одеяло, некоторое время пили и беседовали, а затем переходили к повестке дня. Я закрывала глаза и переносилась в родной городок, вспоминала походы на речку и острое, замирающее ощущение в нижней части живота, которое охватывало меня, когда я переодевалась и знала, что за мной наблюдают, снова возвращалось ко мне.
- Мне тебя мало, - однажды прямо заявила я ему. - Я люблю это дело, но ты меня совершенно не удовлетворяешь. Мне постоянно приходится искать кого-нибудь еще.
Но даже это его не успокоило его пыл. Вскоре у меня действительно завязались близкие отношения с научным руководителем. Это был армянин, которого звали Хачик Нишанович. С моей стороны это было вполне разумное решение - по многим причинам. Нишанович был не женат, происходил из семьи потомственных московских ученых, пользовался влиянием в университете и был богат. Мое обучение на философском факультете подходило к концу и, помимо интимных потребностей, нужно было подумать о защите дипломной работы и, самое главное, о последующем трудоустройстве. Иногда, переспав незадолго до того со своим шефом, я специально провоцировала Лео на занятия любовью. Он начинал, путаясь в одежде, бестолково раздеваться, я же лежала на кровати одетая и изображала возбуждение. Но стоило ему взгромоздиться на меня в совершенно обнаженном виде, демонстрирующем крайнюю степень желания, я неожиданно, скучным голосом произносила:
- Ну, перестань... Я не хочу...
"Ну, дай, дай мне по морде" - тоскливо думала я в такие моменты, но знала, что это не произойдет.
Однажды Лео, в очередной раз не допущенный до моего тела, снова впал в жесточайший запой. У него началась белая горячка - в течение всей ночи он слышал, как мой любовник, о существовании которого я, разумеется, поставила его в известность, играет за стеной на гитаре и напевает издевательские куплеты:
- Давай возьмем мы Лео, положим на кровать!
Утром отвергнутый кавалер примчался ко мне в совершенном исступлении - босиком, без штанов, но зато в позаимствованной у кого-то кожаной куртке. Он поведал мне о голосах и взмолился, чтобы я не сдавала его в сумасшедший дом. Я достала из буфета початую бутылку водки. Выпив полную чашку, он заметно оживился, вскоре исчезли и голоса. Мы стали мирно разговаривать и вдруг он продемонстрировал спрятанный во внутреннем кармане его куртки пистолет.
- Думаешь, ненастоящий? Не желаешь проверить? - насмешливо спросил он и его взгляд вновь стал безумным. Мои колени мелко задрожали, я вся покрылась ледяным потом. Я знала, что пистолет настоящий, но, не показывая своего ужаса, постаралась продолжить мирный, ни к чему не обязывающий разговор. Лео, казалось, не слышал меня. Посидев молча, он встал и, перед тем как уйти, пообещал:
- Я приду к тебе сегодня вечером на прощальный ужин.
***
Прощальный "ужин" действительно состоялся. Чтобы избежать неприятных объяснений с глазу на глаз, я, не спросив Лео, пригласила Наталью и Расима. Лео принес две бутылки дешевого малинового ликера. Закуски, как таковой, не было, очевидно, на нее, как обычно, не хватило денег. Мы довольно скучно начали пить. Обстановку разрядил сосед по этажу, Виталик - который зашел на огонек, да так и остался. Желая позлить Лео, я стала заигрывать с Виталиком. Поначалу он не понимал происходившего и, наклонившись ко мне, потихоньку переспрашивал, не являюсь ли я подружкой Лео. На это я, громко смеясь, отвечала отрицательно. Наблюдавший за происходящим Лео мрачно пил и, быстро опьянев, отключился. Виталик с Расимом отнесли его домой, после чего пьянка продолжилась. В итоге захмелевший Виталик остался у меня на ночь.
Стажировка Лео подходила к концу, и он ходил по общежитию с убитым видом, но ко мне уже не приближался. Что до меня, то по утрам я занималась, под руководством Нишановича, своей дипломной, а во второй половине дня мы пьянствовали и валялись в постели. Напившись, Хачик без зазрения совести разгуливал в обнимку со мной по общежитию. Иногда мы встречали Лео, которого уже официально выселили из общежития, но у которого еще оставались какие-то незаконченные дела в Москве. Он перебивался случайными уроками, ночевал у малознакомых собутыльников, а иногда - на диване в телехолле. Поскольку у него истек срок временной прописки, ему приходилось избегать контактов с милицией. Столкнувшись с ним где-нибудь в столовой, я крепче прижималась в Хачику и начинала счастливо хохотать, изображая, что услышала что-то смешное. Лео в таких случаях отшатывался от нас в ужасе, как будто бы увидел пришельцев с того света и быстро исчезал.
Вскоре я почувствовала, что беременна. Это был мой последний шанс родить ребенка. После благополучной защиты дипломной работы мы с Нишановичем купили несколько бутылок водки "Распутин" и поехали, как обычно, ко мне в общежитие, чтобы отметить окончание университета. Мы пили и говорили ни о чем, но я постоянно ощущала, как изнутри меня растет тайная радость. Наконец я сообщила Хачику свою новость. В ответ он посмотрел на меня так непонимающе и холодно, что я мгновенно поняла, что погибла. Но я не сдалась без боя - стала визжать и даже разбила пару тарелок. В ответ Хачик лишь злобно заметил мне:
- Твои претензии просто смешны. Я знаю, и все общежитие прекрасно знает, какую ты жизнь здесь все пять лет вела. И как тебя вышвырнули в окно из притона, когда ты всех там замучила своим неукротимым сексом - это тоже все давно уже обсуждают. Взгляни на себя в зеркало - да ты ведь просто потасканная старая шлюха с выщипанными бровями, и, в придачу, алкоголичка. Скажи спасибо, что я соглашался спать с тобой все это время! Еще надо провериться, не заразился ли чем! Да ты, как трактор, всю дорогу ездила по мне, всего кругом изнасиловала, б... !