Пираты Найратского моря

Подошли к дому Кошачьей Леди, которая для абсолютного большинства медессцев была нищенкой. И лишь для небольшого круга посвящённых она была колдуньей. Одной из лучших. Одной из сильнейших. Но для беспокойного мира людей она оставалась тихой сумасшедшей, собирающей вокруг себя толпы кошек.

Стоя перед калиткой, Флозерин с наслаждением вдыхал аромат роз, великое множество которых росло с обеих сторон от дорожки ведущей к дому. Уже шагая по хрустящим камешкам, которыми была выложена дорожка, эльф заметил кошку, что, словно вперёдсмотрящий на судне, сидела на коньке крыши.

— Проходи, проходи, кхе-кхе, — чего стоять, — раздался голос старухи. Получив разрешение, Флозерин, следуя не писаным правилам посещения старухи, поднялся по скрипучим ступеням. С его последнего посещения в доме ничего не изменилось. Разве что, кошек стало больше, или это так кажется.

На столе стояло огромное количество реторт, колб, пробирок и тиглей. В них всех что-то бурлило, кипело и пенилось. Царивший полумрак скрывал пространство у стен и в глубине холла. В прошлый раз помещение освещало несколько маголамп, теперь же их количество сократилось до трёх.

Явление хозяйки, как и всегда, сопровождалось некоей долей театральности. Казалось, из угла, где только что клубилась темнота, материализовалась фигура старухи в надвинутом на глаза капюшоне.

— Явился?

— Да.

По вечерам с Кошачьей Леди происходили странные метаморфозы – движения её становились плавными и уверенными, а голос приобретал сочные оттенки.

— Во что ты вляпался на этот раз, эльф?!

— Я?

— Ну, а кто принёс мне этот осколок стекла со следами демона?

— К-кого? — Флозерину показалось, что он ослышался.

— Порождение Нижнего Мира. Пояснить?

— Не надо, — эльф взял себя в руки. – Я знаю, кто это.

— Вот и чудесно, — в голосе колдуньи послышалась ирония. – Тогда дам тебе совет. Бесплатный. Держись от этого существа, как можно дальше и ,возможно, когда-нибудь покачаешь на коленях внуков.

— Я уже взял аванс и пообещал отцу, – немножко схитрил эльф.

— Рассказывай, — не терпящим возражения тоном произнесла колдунья.

Флозерин вздохнул и начал рассказ. Когда он закончил, колдунья только хмыкнула.

— Ну и как ты собираешься выкручиваться из этой ситуации, Флозерин Дардаэннех? Ты подвергаешь опасности не только себя, но и своих друзей.

— Для начала я бы послушался мудрого совета, госпожа, — решил рискнуть эльф.

— Сове-ета, — протянула Кошачья Леди. – Ишь ты!

Кошки поддержали свою хозяйку нестройным мявом. Видимо у них тоже не было согласия в этом вопросе.

— Совет, хм. Садись на первый корабль, идущий в Империю, Зурдаар, Халифат, всё равно куда.

— Я так не могу.

— Ну и дурак. Верни послу деньги, и вся недолга.

Но эльф лишь молча покачал головой, разглядывая носки сапог. Тем временем вспышка гнева у колдуньи прошла так же внезапно, как и началась.

— Приходи утром, может, за ночь я что-нибудь придумаю.

— Хорошо, — эльф несколько прибодрился и покинул дом Кошачьей Леди с теплившейся надеждой в глазах, не заметив, как печально качала она ему вслед головой.

Саломея со страхом ждала наступления ночи. Правда, определить смену времени суток, сидя в подвале, было невозможно. После ухода вчерашних «гостей» она, поплакав, всё-таки уснула, свернувшись калачиком. Ей снился отец, который почему-то вёз её на рынок рабов. Она кричала, плакала, просила его не делать этого, но его глаза оставались закрытыми, а на лице не дрогнул ни один мускул.

Наконец, после последней отчаянной попытки докричаться до него, она опустилась на колени и закрыла лицо руками. Когда же она вновь решилась посмотреть на отца, тот со страшным криком стал ногтями разрывать себе лицо. Хлестала кровь, клочья кожи свисали кровавой бахромой, и сквозь этот кошмар на Саломею смотрело лицо Джэнхан’гаша. Она снова закричала и проснулась.

За время, проведённое в подвале, её глаза адаптировались к темноте, и она сумела рассмотреть массивную фигуру Аруша, который сидел рядом на корточках.

— Это кошмар, — тихо произнёс он. – Просто кошмар.

— Мне снился этот… эта тварь.

— Демон, — утвердительно заключил оборотень.

Саломея помня, что имя демона произносить нельзя, молча кивнула и принялась рассматривать своего сокамерника, но в темноте черты его лица ускользали от её взгляда.

— Не поддавайся его чарам, — с рыком произнёс Аруш. – Борись, пока хватает сил. Иначе он получит твою душу ещё до твоей смерти.

— Звучит не ободряюще, — грустно заметила девушка, шмыгая носом и инстинктивно оправляясь. Её длинные чёрные волосы, бывшие её гордостью, теперь сбились, в них торчали соломинки и ещё бог знает какой мусор. Саломея тяжело вздохнула и оставила тщетные попытки привести себя в порядок.

Спустя некоторое время дверь в их темницу распахнулась. На пороге стоял стражник с подносом, на котором стояли миски с едой. Мужчина молча поставил поднос на пол и вышел. Желудок Саломеи тут же требовательно заурчал, напоминая, что ела она последний раз сутки назад. Но девушка нерешительно глядела на миску, исходящую паром и дурманящим запахом еды.

— Ешь, – сказал подошедший Аруш, беря одну из мисок. – Тебе нужны силы, чтобы бороться.

— А вдруг там яд?!

— Какой смысл травить тех, кто должен умереть на арене? – весело ответил её сосед по несчастью и с нескрываемым аппетитом принялся поглощать пищу.

— Действительно, – девушка отбросила свой страх и с жадностью набросилась на еду. Ей принесли жареные овощи и мясо, судя по всему, это была какая-то птица, в темноте было не разобрать. Но тарелка опустела за считанные минуты. Аруш справился со своей порцией ещё быстрее и, сыто рыгнув, привалился к стене.

— Сдаётся мне, они забыли нас напоить, – сказал он, на что Саломея пробубнила с набитым ртом, на время забыв о великосветских манерах. И в этот миг в подвале ярко вспыхнул свет, заставив пленников зажмуриться. Когда девушка сумела приоткрыть глаза, перед собой она увидела глиняный кувшин, а чуть дальше улыбающегося Магруна Бездушного. Хотя, если бы акулы могли улыбаться, их улыбки были бы не в пример дружелюбнее.

— Я зашёл пожелать вам удачи лично. Заодно и вина принёс, разбавленного конечно, — он неожиданно хихикнул. – Если вы победите, я стану очень богатым. А если нет, то я всё равно в выигрыше, – он ещё раз засмеялся и вышел, на этот раз оставив свет гореть. Первой вино попробовала Саломея:

— Тьфу, кислятина, – поморщилась она и передала кувшин оборотню, впервые увидев его при свете. На вид Арушу было лет тридцать-тридцать пять, хотя сколько ему было на самом деле, мог знать только он сам. Из одежды на нём была лишь набедренная повязка. Сильное, мускулистое тело покрывали шрамы – старые, новые и только зарубцевавшиеся. Прямые чёрные волосы были коротко подстрижены. Из-под тонких бровей на девушку весело смотрели серые глаза. Он принял у неё кувшин и сделал большой глоток.

— А по мне так и ничего, — он вытер губы. – Удовлетворены осмотром, шайне? – смеясь, спросил он.

Саломея смутилась, густо покраснела и отвернулась к стене, и услышала:

— Извини, Саломея, не хотел тебя обидеть. Просто ты так внимательно меня изучала, что я не удержался.

— Я не обиделась, Аруш, но… что дальше с нами будет?

— Ну, насколько я могу судить, арена для боёв уже оборудована. Дело осталось за зрителями. Некоторых из приглашённых привозят. Некоторые прибудут сами. Когда же все соберутся, наступит время делать ставки и заключать пари, – оборотень криво усмехнулся, блеснув внушительными клыками. Внутренне содрогнувшись, Саломея всё-таки не разделяла энтузиазма Аруша.

— А… если мы победим? – тихо, будто боясь спугнуть свою удачу, спросила она.

— О, тогда ставки на нас повысятся. До следующего раза, – подумав, добавил он.

— А…

— Всё, хватит вопросов, женщина! – не выдержал оборотень. – Я уже стал похож на торговца финиками! Давай помолчим.

Так в тишине они сидели до тех пор, пока не раздались шаги, и дверь, заскрипев, впустила прислужников волшебника, лица которых были закрыты. А спустя мгновение сюда же пожаловал Джэнхан’гаш. Демон растянул сшитые губы в подобии улыбки, отчего по изуродованному лицу потекла кровь:

— Наворковались, голубки? — раздался его скрипучий голос в голове девушки.

— Знай своё место, раб! – внезапно взорвалась Саломея. – Делай то, за чем пришёл, молча!

От подобного обращения демон не сразу нашёлся, что ответить. Затем невидимая рука сдавила горло дочери посла, одновременно прижимая рычащего Аруша к стене.

— А, ну-ка, повтори, как ты там меня назвала, – зашипел он. И от этого голоса, казалось, даже стены подвала покрыла изморозь. Слуги благоразумно пятились к выходу. «Рука» продолжала сдавливать горло Саломеи, выдавливая последние крохи воздуха из лёгких. Перед взором девушки уже поплыли разноцветные круги, когда в комнате появился ещё один участник. Магрун Бездушный.

Крепкая рука схватила демона сзади за шею, встряхнула и с силой впечатала в стену.

— Ты забываешься, Джэнхан’гаш! — прорычал колдун, сверкая глазами.

— Этот кусок мяса посмел оскорбить меня, — не сбавляя тона, прорычал демон. – Я хочу испить её душу сейчас! Но прежде…

— Сначала арена, а там… я подумаю, – криво усмехнулся Магрун, разжимая руку на шее демона и поворачиваясь к Саломее, — Весьма неосмотрительно задирать того, кто несоизмеримо сильнее тебя. Это говорит либо о твоей глупости, либо о смелости, девочка.

— Даже у обычных людей есть гордость, — отпарировала Саломея, глядя на колдуна снизу вверх. – Пусть твоя шавка запомнит это.

Джэнхан’гаш взвился, яростно завывая, когти уже тянулись к тонкой девичьей шее, но его оборвали раскаты смеха. Магрун хохотал, держась за живот. Наконец, с трудом взяв себя в руки, он оборвал смех и вытер воображаемую слезу:

— О, уф! Ну и насмешила ты меня! Мужество обречённости! Оцени, Джэнхан’гаш. А что? Мне нравится. Если она поведёт себя так же и на Арене, мы покинем это захолустье просто бессовестно богатыми. Кстати, я, собственно, за вами. Гости собрались и жаждут зрелища!

— Отлично! – Аруш вышел вперёд. – Во имя луны, мне надоело ждать.

— Джэнхан’гаш, — не оборачиваясь, бросил колдун, — подготовь нашу пару к бою.