Страница 22 из 44
– Сударыня, – прервал ее граф Лунин, – прошу меня простить за бестактность, − я перебил вас… Господа, я с уверенностью могу сказать, что слухи оказались ложными, и я надеюсь доказать это сейчас.
Взоры гостей Наталья Андреевны обратились к Ивану Дмитриевичу, продолжавшему на протяжении всего рассказа стоять у окна, в котором отражался свет, исходивший от множества свечей в канделябрах.
– Да, господа, не удивляйтесь, – снисходительным тоном ответил граф Лунин, увидев крайнее удивление на лицах собравшихся. – Если в самом начале рассказа я никак не мог припомнить дело, о котором повествовал граф, ибо многое забылось по прошествии лет, то теперь я могу поведать вам то, что восстановилось в моей памяти.
– О, – восторженным голоском отозвалась юная графиня, – это будет очень интересно.
– Увы, сударыня, у этой истории нет счастливого конца, скорее наоборот, – посмотрев укоризненно на графиню Акусину, продолжил Иван Дмитриевич. – Бывший директор действительно некоторое время находился между небом и землей. Некоему лицу (судя по всему, не лишенному власти), из-за которого директора и осудили, были выгодны слухи о преждевременной смерти мастера, так как с его уходом можно было спокойно закрыть дело и никогда о нем не вспоминать. А тем временем Яков Коковин оставался в тюрьме вплоть до января 1839 года.
– Как? – вскричала Наталья Андреевна, гневно взглянув на графа. – Не может быть! Ce ne peut pas être vrai![14]
– Не может быть, чтобы невиновный человек незаслуженно провел столько лет в тюрьме, практически один, или невозможно, чтобы настоящий похититель избежал наказания? – холодно заметил Иван Дмитриевич.
– Невозможно то, граф, что вы обвиняете благородного человека в подобной низости! – с негодованием произнесла графиня.
– Но, тем не менее, дорогая графиня, судя по всему, это так и есть, – заступился за Ивана Дмитриевича граф Акусин. – Думаю, у графа есть все основания так думать.
– Сударь, – обратился к графу Лунину князь Безбородский, – ваши слова основаны на фактах или только на подозрениях? По чести сказать, я догадываюсь, о ком идет речь, но Вы должны понимать: ваши обвинения могут задеть честь и достоинство человека…
– Помилуйте, дорогой Никифор Андреевич, – возразил граф Лунин, – я никого не обвиняю, я только поделился с вами своим мнением.
– Так вы все же подозреваете кого-то? – спросил граф Орлов-Денисов, пристально посмотрев на него.
– Господа, господа, – запротестовал Иван Дмитриевич, – только не надо мне приписывать того, чего нет на самом деле.
– И сразу отпираться от своих слов, – презрительно фыркнул Николай Васильевич вполголоса. – Чего можно ожидать от сановника…
– Я не отказываюсь от произнесенных мною слов, – с вызовом ответил граф Лунин. – Однако я не вправе обвинять кого-либо, ибо…
– Но, тем не менее, мы хотели бы все-таки узнать ваше мнение, граф, – примирительным тоном попросил его Сергей Александрович. – Уверен, ваши слова не выйдут за стены этого дома. Я прав, господа?
В знак согласия все гости без исключения закивали головами.
– Хорошо, – сдался осторожный граф Лунин после долгих раздумий. – Хотя некоторые из вас и без моих слов догадались о главном подозреваемом. Я говорил о человеке, делавшем все, чтобы иметь возможность управлять уральскими фабриками. Это тот же человек, кто первым обвинил директора гранильной фабрики, превратив его оставшуюся жизнь в ад. Это тот человек, кто возглавил расследование об исчезновении камня. В конце концов, это тот же человек, которому была выгодна смерть мастера Коковина, ибо судьба камня не прояснилась до сих пор.
– Вы обвиняете графа Перовского в похищении изумруда? – воскликнула Наталья Андреевна, изумленно поглядев на Ивана Дмитриевича.
– Он был последним, кто видел этот изумруд, – только и ответил граф Лунин. – Сами посудите, господа. Кто, как не он, мог подложить лишние изумруды, обнаруженные впоследствии статским советником Ярошевицким. Да и к тому же, разве бы он не заметил пропажу еще в июле, когда вскрывали ящики? Не кажется ли вам странным, что он поднял тревогу только несколько месяцев спустя? Подумайте и дайте мне ответ на этот вопрос. Напомню, что вину Коковина так и не доказали. А почему? Потому что после того, как столичный чиновник покинул его дом с ящиками, в которых лежали камни, директор фабрики никогда больше не видел тот проклятый изумруд. Est-ce que je ne suis pas droit?[15]
Никто не ответил на вопрос графа. С одной стороны, цепь логических рассуждений наводила на мысль о виновности вице-президента Департамента уездов, но с другой стороны, поверить в то, что воровство совершено многоуважаемым человеком, было сложно. Молчание прервала юная графиня Акусина.