Страница 26 из 111
На сердце стало тоскливо. Дрох-тин обернулась к Хоралику, заглянула в глаза. Не в душу – просто в спрятанные под густыми бровями глаза. Он их не отвел, лишь мелькнуло что-то едва уловимое на застывшем камнем лице.
- Идем, что ли, - неспешно ответила она. И отодвинулась, позволяя спутнику самому открыть ей дверь.
Он не сразу догадался, что требуется – раньше Дрох-тин сама без труда справлялась с окованными железом створками. Когда же понял, то забурчал что-то недовольно, но упорствовать не стал – дернул кольцо ручки на себя и отодвинулся, уступая ей проход. Дрох-тин на него больше не смотрела. Сжалась внутреннее, готовясь отбиваться от колких мыслей тех, кто уже собрался за овальным малахитовым столом.
Зал весь был выточен из этого камня, да не из простого, а из шелкового сорта. Казалось, стены, потолок и пол были обиты невесомой изумрудной тканью. Не украшали комнату ни колонны, ни резные фигур предков, ни так любимое гномами золото и драгоценные камни.
Только просторный зал с ровными стенами, высоким потолком и натертым до блеска полом. Единственное, что здесь стояло – длинный овальный стол с рядами неподъемных каменных стульев. Да блестели где-то высоко над головой зеркала. Они добывали солнечный свет с поверхности, разбавляли полумрак комнаты.
Наконец-то!
Никто не сказал это вслух, но недовольство так и сыпалось на Дрох-тин из собравшихся седых старейшин. Она поежилась, но тут же взяла себя в руки и с гордо задранной головой зашагала к своему месту. Оно было на закруглении овала, как раз напротив Верховного короля. Он, кстати, уже сидел на возвышавшемся среди прочих стульев троне. Широкоплечий, с сединой в густой черной бороде, спадавшей на грудь волнами. На его плечах красовался обшитый мехом росомахи плащ, а на голове – витиеватый золотой обруч. Таршат-тар недобрым взглядом сверлил опоздавшую. На языке у него так и вертелись недовольство и брань, но вслух он сказал совсем другое.
- Теперь начнем.
Отвечать ему никто не стал. Все лишь уставились в середину стола, где мерцал голубым топаз размером с голову десятилетнего ребенка. Похоже, не дожидаясь Дрох-тин, здесь уже всё было оговорено. И только смотреть в одно из зерцал путешествий, выменянных у эльфов на ворот для подъема воды, без нее не стали. Ей оставалось лишь последовать примеру Совета и заглянуть в голубизну шара.
Сознание тут же утянуло прочь. Теперь все они как один стали глазами того, кто стоял среди бойниц высоких городских стен. Всё, что могла сказать Дрох-тин, это то, что их соглядатай был гномом. Другому бы зерцало не открылось. И еще – сродство к магии у него было небольшим. Он не мог ничего передать словами, лишь давал смотреть через себя.
А посмотреть было на что. Под покровом ночного сумрака по ту сторону защитных каменных стен на мосту толпилось нечто. Очень много нечто! Дрох-тин ощутила их зловонное дыхание прежде, чем поняла, кто это. Мертвые! Поднятые из могли куски полусгнившей плоти с горящими алым глазами. Они кряхтели, стонали, напирали друг на другу, огрызаясь и клацая зубами, стукались лбами в запертые ворота, падали в ров с черной жижей. Была бы стена покороче и другие подходы к ней, они бы давно ее обошли и попытали счастья в ином месте. Но преграда тянулась далеко, как и ров, ее защищающий. А вот другой переправы видно не было. Похоже, тот, кто вёл голодную ораву на штурм, всерьез надеялся, что они смогут преодолеть стены в четыре-пять человеческих роста.
И тут Дрох-тин поняла, что мертвые пришли недавно. Они только примерялись, искали, но скоро начнется настоящий штурм. Вот когда похолодело ее нутро. Как же те, кто прятался за стенами? Знают ли? Готовы ли дать отпор нежити, которой с каждым ударом сердца становилось всё больше. Словно подслушав ее мысли, соглядатай повернулся в другую сторону. Там у ворот копошилось несколько стражников. Не настоящих воинов в доспехам и с мечами, а обычных ночных сторожей с палками и в коричневых хитонах. Неужели, люди надеялись отбиться десятком необученных стражей? Дрох-тин не успела удивиться, как до нее дошло, наконец, что эти люди не собирались сражаться. Они ждали сигнала, чтобы открыть ворота! Это настолько ее поразило, что она не сдержалась.
- Они собираются отпереть ворота! – закричала Дрох-тин, сжимая кулаки. Ее голос отскочил от каменных стен и эхом унесся к зеркалам.
Перед глазами снова замаячили малахитовые стены. И полные раздражения глаза Верховного короля.
- И без тебя знаем! – сердито одернул он. - В следующий раз прикуси язык, а смолчи, или мы так и не увидим главного!
Дрох-тин стиснула зубы, но ничего не ответила. Похоже, ее крик стоил выбросом всему Совету. И теперь два десятка недовольных гномов сверлили ее злыми взглядами. Не желая больше видеть их, она снова кинулась в голубой омут.
Теперь вид открывался совсем с другой стороны. Когда только соглядатай успел перебраться с одного конца стены на другой? Только присмотревшись, Дрох-тин поняла, что это были глаза другого гнома. Он смотрел издалека, прячась за чередой острых камней.
А перед ним раскинулась людская стоянка. И была она не четой Хромовой. Множество палаток, обозов с пожитками и людей. Они кишели, суетились, оглядывались назад. Большинство – мужчины. Женщин, а тем более – детей, на улице не было. Вероятно, они прятались в палатках. Зато мужчины сплошь были не простыми крестьянами, а настоящими воинами – суровыми, одетыми в кольчуги и с мечами на поясах. И среди них один, чьи латы скорее были украшением, а не защитой – золотые и витиеватые. Он был высок, строен, уже в годах, но еще не стар. Длинные волосы, сплетенные в косы и корона на голове. Верховный король людей!