Страница 74 из 79
– А у вас, Арсений Петрович, есть идеи, догадки? – поинтересовалась завполиклиникой.
– Нет, – растерялся мужчина.
– Не положено, но я назову вам фамилии бабушек, а вы вежливо поговорите с ними и узнайте, почему они клевещут на вас. – Мария Ивановна достала лист бумаги из папки. – Галина Семеновна Таратута и Полина Григорьевна Леднева. Вам что-то говорят эти фамилии?
– Да, к сожалению, – стиснула зубы Иванна. – Я поговорю с ними.
– Может, просветите нас? Кажется, вы все поняли, – хмыкнула Мария Ивановна.
– Это личное. – Опустила голову Ивка.
– Вы не хотите сохранить работу?
Молодая женщина вздохнула.
– Я выхожу замуж, но будущая свекровь против нашего брака. Она пригрозила устроить мне неприятности. Эти бабушки – ее лучшие подруги.
– А ей что вы сделали? – Арсений Петрович удивленно посмотрел на Ивку.
– Я сама хотела бы это узнать. Она меня с детства недолюбливала.
– Так, ладно, разбирайтесь со своими бабками. Прямо мексиканские страсти, – озадачилась Мария Ивановна. – Но чтобы писем больше не было. Идите.
Назад в Потапово они ехали молча. Иванна не представляла, как она будет разбираться с подругами Марии Савеловны.
– Вам не нужно с ними разговаривать. Я сам пообщаюсь с этими женщинами. Тем более, что Леднева завтра придет на перевязку.
– Не надо вмешиваться, Арсений, эти бабушки способны потрепать нервы.
– Вы не сможете спокойно беседовать с ними, эмоции не позволят. Доверьтесь мне, я улажу конфликт. – Мужчина не стал сообщать коллеге, что собирался потолковать и с будущей свекровью Иванны. Вряд ли молодая женщина одобрила бы его намерения.
На следующее утро в медпункте Полина Григорьевна бледнела, слушая мягкий баритон молодого врача.
– Вы осознаете, что вас могут привлечь за клевету, и на старости лет вместе с подругой сядете в тюрьму?
– Но, Маша сказала: ничего страшного не будет. Выгонят Ивку из Потапово и все, – лепетала женщина, вытирая обильный пот носовым платком.
– Обвинять человека в нарушении служебных обязанностей, в торговле лекарствами для вас пустяк? Вы понимаете, что если Иванна Леонидовна подаст на вас в суд, защищая свое доброе имя, то казенное жилье вам обеспечено.
– Мы попросим прощения у Ивки, – всхлипнула перепуганная женщина.
– Этого мало. Написали кляузу, имейте мужество ответить за свои поступки. Завтра вместе с Таратутой отправляйтесь в Сайду к главврачу и все ему расскажите. Только так избежите наказания.
Полина Григорьевна вышла из помещения фельдшерского пункта, не чуя под собой ног. Она торопливо засеменила по улице к своей давней подруге Галине.
Иванна на улице столкнулась с теткой Полей. Женщина вздрогнула, увидев ее.
– Ты это, прости нас, Ивка, мы повинимся главврачу.
– Это было бы замечательно. Вы чуть не лишили меня работы.
– Извини, не знаю, каким местом мы думали, выполняя просьбу Марии. Не любит она тебя, не даст вам с Данилой спокойно жить. – Полина Григорьевна покосилась на собеседницу.
– Спасибо, что предупредили, я понимаю, вы не хотели мне плохого, – лукавила Иванна, злясь, но она надеялась: тетя Поля раскаивается.
Вечером за вечерним чаем Ивка решилась вызвать мать на откровенный разговор.
– Мам, скажи честно, что произошло у тебя с матерью Даньки? Почему она с детства меня ненавидит?
– Зачем тебе знать прошлые дрязги? – Елизавета Павловна выпрямилась и отложила вязание.
– Ваше прошлое мешает моему настоящему, – возмутилась дочь, с досадой швырнув чайную ложку в пустой стакан. Стекло жалобно звякнуло. Иванна взяла конфетную обертку и смяла ее в руках.
– Что она сделала?
Ивка рассказала о подметном письме подружек Кузнецовой.
– Узнаю Машеньку, всегда предпочитала чужими руками действовать. Сто лет назад мы учились в одном классе и даже слыли подругами. Вернее, я была одной из ее подчиненных. У Маши в детстве выявили ревматизм сердца. Ты видела Кузнецову, она и сейчас красива, а в юности Машенька выглядела принцессой из сказки. Бедную больную девочку обожали родители, учителя носились с ней, как с писаной торбой. Маше нельзя напрягаться, бегать, работать, с ней можно только ласково, по-хорошему. Она быстро усвоила, болезнь дает ей большое преимущество. Все ее прихоти и капризы мгновенно исполнялись. Перечить никто даже не думал. Маша все делала с улыбкой на ангельском личике, руководила действиями друзей и одноклассников, как прожженный иезуит. Никому даже в голову не приходило, что девочка из всего извлекает выгоду для себя. И я долго не замечала, пока глаза не открылись. Мне хорошо давалась литература, она попросила написать заметку о ветеранах к девятому маю. Сказала: «Проверим, какой из тебя будущий журналист?» Представляешь, я мечтала о журналистике!