Страница 12 из 142
Открыть выходящее во двор окно, закинуть в него футляр, положить записку и деньги на стол и тихо уйти — самая простая часть операции. Оввер прислушался к мирному сопению избавленного от наведенных кошмаров человека — вот что ему стоило десять минут назад так крепко спать? Нет же, терпеливо дождался, когда уже не надо будет, — и насвистывая не слишком приличную, зато жизнерадостную песню, двинулся к лестнице. Навстречу, из-за поворота лестницы, затопотали решительные шаги. Интересно, что у них за массовые гуляния посреди ночи? Еще полчаса назад весь гостевой дом спал и десятый сон видел.
Барон отступил к стене, сделался невидимым и прислушался к разговору.
— ...из-за этого гребанного привидения завтра сделка сорвется, не пожалею денег экзорциста нанять, вот предками клянусь! — Эмоционально закончил начатую еще на первом этаже фразу сурового вида торговец с аккуратно подстриженной короткой бородой и тяжелым кинжалом на поясе, и Оввер понял, что праздник — в его честь.
— Тебе сделка, а у меня жена не в себе. Так-то она славная, но как испугается — хуже любого призрака, ей-предки. — отозвался его высокий кривоносый спутник, прихрамывая и нарочито громко топая сапогами. — Хотя, я, когда от потустороннего холода проснулся и эту жуть, прямо через людей плывущую увидел, сам обалдел. Нога, через которую он прошел, до сих пор занемевшая. — По мнению барона ногу этот тип банально отлежал на неудобном топчане, но понимал, что его версия по сравнению с потусторонней неконкурентоспособна. — Найду хозяина — все зубы вытрясу за то, что не предупредил и подходящей защитой не озаботился.
— Еще выяснить надо, откуда на приличном гостевом дворе привидение взялось, — поддакнул плешивый мужик с лампой, не торопясь обгонять своих более решительных спутников, и барон понял, что его поход будет аукаться и икаться достопочтенному Пеккеру еще долго.
Успокоив совесть обещанием занести компенсацию как-нибудь попозже, Оввер переместился в замок. Пора разобраться, что там за бастард и как поубедительнее рассказать о нем королю. Его величество, наверное, уже отпраздновать успел, что все Карди наконец-то закончились, а тут такое огорчение. Пожалуй, стоит отослать дубликат письма в Совет Лордов, а то как бы королевский секретарь к монаршьей радости свой экземпляр не потерял.
***
Разложив мозаику рваных черновиков по кучкам, барон еще раз убедился в неприглядной правде — при жизни признавать ребенка Ралто не собирался. Более того, высказывался о нем и его матери в таких выражениях, которые трудно ожидать от благородного дворянина. Причем, судя по датам неотправленных писем, день ото дня градус неприязни повышался. Все-таки некоторым слишком много думать вредно. И, что самое паршивое, для полезной информации места в эпистолах Ралто не нашлось. Только общее направление: похоже, что потомок встретил мать ребенка, когда ездил поправлять здоровье на юга после очередной полуудачной дуэли, где-то на половине пути между домом и пунктом назначения. А вот где именно, указать поленился. Черновик письма для неизвестного барону Ньяра с указанием "съездить в этот гребанный Лагитар и разобраться с проблемой на месте" оказался более информативным, но понравился второму барону еще меньше, чем площадная брань в адрес благородной дамы. Не придется ли искать ребенка наперегонки с "разбиральщиком"? Да нет, вряд ли, призрак Ралто был слишком спокоен.
Оввер отодвинулся от сочащихся душной злобой клочков и придвинул к себе три строгих конверта, надписанных аккуратным женским почерком: "Барону Ралто Карди от леди Айтаны Жиант из Лагитара". Второй барон неопределенно хмыкнул и заподозрил, что конкретных географических указаний и здесь не дождется.
Первым на стол из конверта выпало не письмо, а плотный сероватый лист с официального вида печатями, на котором нотариус, жрец и маг крови подтверждали принадлежность ребенка к роду Карди. Барон придирчиво изучил маленький кровавый оттиск и не нашел к чему придраться. Все призрачные инстинкты хранителя клана хором твердили, что наследник настоящий.
Отложив бесценный документ, Оввер взялся за тонко пахнущие лавандой и мятой письма. Суховато и без лишних слезливостей леди сообщала бывшему поклоннику, что выходит замуж за давнего делового партнера семьи, который ясно дал понять, что не собирается воспитывать чужого ребенка, поэтому не мог бы Ралто забрать своего сына в Карди? Мальчику нужен достойный образец для подражания… — на этих словах Оввер с трудом удержался от желания сотворить охранный знак — подражать последнему барону Карди не следовало никому. Особенно маленьким детям, — …и крепкая мужская рука, которая сможет перенаправить энергию отпрыска с разнообразных хулиганств на что-нибудь более полезное. Например, на учебу.
С каждым последующим письмом в тексте прибавлялись точно отмеренные нотки раздражения — неужели так трудно ответить? — и акцент все больше съезжал на крепкую руку и хулиганства. Похоже, характер у так и не названного по имени сына Ралто был семейный.
Запихнув письма обратно в сейф, барон аккуратно смел литературное творчество потомка в камин, и, повозившись с кремнем, подпалил, уничтожая единственное свидетельство воли покойного. Бумажки радостно вспыхнули, и, подхваченные сквозняком, осели на каминной решетке крупными хлопьями пепла. "К гостям" — неодобрительно вспомнил старую примету барон и, представив, кто в ближайшее время может захотеть явиться в проклятый замок, попытался смахнуть невесомые серые комки, а потом махнул рукой. Все равно ведь явятся, так чего зря время терять? Лучше заглянуть в архив, в картах порыться. Должен же ведь этот Лагитар хоть где-нибудь упоминаться?!