Страница 129 из 174
Полностью отчаявшийся Тимофей Савельевич живо подскочил с кресла, с загоревшимися надеждой глазами бросился ему навстречу и забросал парня вопросами.
- Ну как? Что? Удалось найти Евдокию?
Василий обессилено упал на стул возле стены и произнес:
- Фу-у-х! Дайте дух перевести, всё расскажу.
Отдышавшись, он начал с того, что всех нас обрадовал обнаружением Дуси. Она действительно, пришла-таки домой под вечер, надеялась, наверное, что в сумерках её никто не увидит. Василий не стал себя обнаруживать, дождался, когда она, переодевшись, вышла из своего дома, и пошел вслед за ней. Дуся долго шла, прижимаясь к домам, её в их особенно густой тени почти не было видно, и наш добровольный сыщик несколько раз терял Дусю из виду и с трудом потом нагонял. Наконец, она пришла.
- Куда? – почти хором спросили мы с Лыжиным.
- Она зашла в маленькую, очень низкую землянку под холмами с крохотными окошками, закрытыми деревянными ставнями. Когда она скрылась во дворе, закрыв за собой калитку, я стал подсматривать в щелочку между створками ставень. Щелочка была очень узкая, но я был терпелив, поджидая, когда передвигавшиеся по землянке люди, пройдут мимо неё. Там, кроме Дуси, были мужчины и женщины, к моему удивлению были подростки, а потом прошел мимо моей щели, кто бы вы думали? Никогда не догадаетесь! Наш Наум!
- Вот это фокус! – воскликнул Миша.
- Вот оно что?! А ведь я этого Наума принял по рекомендации купца Мостовенко. Дом его в нескольких шагах отсюда. И дом большой, и конюшни огромные. Уж в чем, в чем, а в лошадях и конюхах он-то толк знает! Поверить не могу, что он хотел своей рекомендацией такую вот свинью мне подложить. Ты, надеюсь, ничем не выдал себя, Василий?
- Так точно, не выдал! – по-солдатски отрапортовал Василий. – Я спрятался и дождался, когда они стали расходиться. Мне надо было убедиться, что с ними нет Марьяши. В результате она не выходила. Тогда я решил проверить, не осталась ли она в землянке. Тихо, в кромешной тьме я пробрался во двор. К моему удивлению из окошка, которое выходило во двор, хоть и было оно закрыто ставнями, через рассохшуюся древесину лился слабый свет. Он оказался светом от горящей лампады в красном углу комнаты возле иконостаса. Я очень удивился, ведь заговорщики обычно бывают атеистами, они в бога не верят, а тут иконы. Потом я подумал, что всё это – для конспирации, чтобы никто не мог подумать, что здесь организуются сходки революционеров. Зато этот свет от лампады позволил мне рассмотреть все: что в землянке была только одна комната и небольшие сенцы, коридорчик такой, что в этой единственной комнате есть только одна кровать и там спит один человек. Только в щелочку не было видно, мужчина это или женщина. Пришлось ждать, когда повернётся, но оно вдруг встало и пошло. Так и не понял я, женщина это или мужчина, но не Марьяша, это точно. Испугался, что выйдет во двор, не стал рисковать, перелез через забор на улицу и прибежал к вам. Если хотите, пойду еще раз к Евдокии, чтобы убедиться, что там Марьяши нет.
- Нет, это надо обдумать. Сядь к столу, Василий, подкрепись. Моё глубокое уважение и благодарность тебе за верность и преданность.
- Ты знаешь, - тихо сказал мне Миша, - дом купца Мостовенко - это тот дом, где центральная библиотека в Зеленокумске, где раньше в большой конюшне танцевали и наряжали ёлку, а все здание было домом культуры. Его теперь сносить решили, а это жалко очень.
- Дом Мостовенко сносят, говоришь? – услышал наш разговор встревоженный отец, все чувства которого, видимо, обострились из-за стресса. – А мой, говоришь, еще там у вас стоит?
- Да, он достаточно прочный, там сейчас обосновалась «Скорая помощь».
- Что такое «Скорая помощь»?
- Наши современники могут при возникновении недомогания вызвать машину «Скорой», врачи приедут, помогут или отвезут в больницу. Там, где сейчас ваши конюшни, там сейчас кафе, а там, где ваш сад, там стоят машины «Скорой помощи».
- Ну, так вот. Я тебе пообещал спрятать в стене дома горшочек с золотыми червонцами, теперь, когда ты помогла мне спасти мою винодельню от грандиозных убытков, пойдем, я тебе одной покажу, где будет замурован этот горшочек в моем доме.
- Разве сейчас есть время на кого-нибудь, кроме Марьяны и её поисков? И не лучше ли эти деньги отдать за Марьяшу этому чертову Сербинову? Может он согласится её выпустить из своих когтей.
- Это неизвестно. И неизвестно, как вся эта катавасия закончится, а поэтому, как мы договаривались, так и поступим. Пойдем со мной, Дарья.
- А Миша?
- А Миша пусть подождет, это оплата будет твоего труда и только твоего.
- Так я ж ему все равно расскажу, у нас друг от друга секретов нет.
- А вот это уже дело твое.
Показав мне стену и место будущего клада, Лыжин дал указание Василию, чтобы он разбудил, если спит, и привел сюда кучера Наума.
Наум пришел со встрепанным чубом под сдвинутым на затылок картузом, в небрежно накинутом на нижнюю рубаху стареньком сюртуке и в брюках, с не до конца застегнутым ремнем на поясе. По тому, как он прятал едва протертые ото сна глаза, было отчетливо видно, что этот человек чувствует себя виноватым перед хозяином дома, который приютил его и дал работу. Это ощущение было так очевидно, что Лыжин спросил Наума:
- Что, предательская душа, совесть мучает? За все доброе ты мне отплатил? Или я ещё мало для тебя хорошего сделал, раз, неблагодарный, ты посмел похитить мою собственную дочь? Где она? Говори сейчас же!