Страница 128 из 174
От досады я замолчала и больше до приезда к Лыжинскому дому не проронила ни слова.
Тимофей Савельевич вместе с Екатериной Николаевной сидели за накрытым для ужина столом и по тому, какими заплаканными были глаза матери, было ясно, что она уже знает об исчезновении дочери.
- Садитесь, поешьте. Чувствуйте себя, как дома. Есть новые мысли или известия? От Василия ничего не слышно?
- Есть письмо для вас от Сербинова.
- Вот на что отважился, негодник! Давай-ка сюда.
Миша протянул Лыжину письмо, а я, не поднимая глаз от своей тарелки с тушеным мясом, усиленно жевала пирог с капустой, изо всех сил стараясь не показать сжигающее меня любопытство. Нет, определенно, у меня страсть к чтению чужих писем на грани болезни и я должна это осознать, чтобы начинать уже искать какое-нибудь лекарство от этой напасти. В своем времени на моем жизненном пути не было или почти не было писем, как таковых, а не только чужих, и я не замечала такого страстного любопытства к ним. Все ограничивалось коротенькими эсэмэсками, в которых было больше орфографических ошибок, чем какого бы то ни было смысла.
Тем временем Лыжин прочел письмо и с досадой с силой стукнул кулаком по подлокотнику кресла.
- Ах, негодяй! Одно слово – негодяй! И почему я раньше ничего не замечал?
Искоса мы с Мишей переглянулись.
- Слушайте же, что пишет этот подонок! Господи! Как я не доглядел, кого привечаю?!
Повозмущавшись таким образом, Тимофей Савельевич начал читать:
«Милостивый государь, Тимофей Савельевич! После Вашего посещения меня в гостинице, подумав, я почувствовал себя несколько виноватым и должен искренне повиниться перед Вами, отцом пропавшей дочери. Я, действительно, мог увлечь Марьяну своими рассказами о революционной подпольной работе моих единомышленников по освобождению трудящихся рабочих и крестьян от рабских условий труда в нашей многострадальной России, нашей борьбой за смену власти в этой бесправной тюрьме народов, где единственная семья уже триста лет правит, передавая безграничную власть от отца к сыну, от мужа к жене. Возможно, мои рассказы увлекли её восторженный девичий ум, и она решилась на побег из дома. Заранее прошу прощения, если в результате окажется, что это правда, но могу посоветовать Вам стать её единомышленником, помогать революционной деятельности материально. Например, передайте революционному подполью сумму, эквивалентную денежной оплате по договору с Зубовым за формируемые в данный момент вагоны с вином. Ведь мы с Вами знаем, что эта сумма меньше, чем была бы за вино нормального качества, поэтому расстаться с ней не так тяжело, а для дочери Вашей это было бы очень почетно в нашем кругу революционеров. Я же со своей стороны в таком случае приложу все возможные усилия, чтобы дочь Ваша вернулась домой и общалась с Вами, как со своим единомышленником.
Примите мои самые искренние заверения в почтении и уважении.
Искренне Ваш Сербинов Алексей Ильич»