Страница 6 из 23
– Лорд Сальвер ночевал сегодня в деревне, – жалостливо всхлипывает Аймуне и садится напротив меня за стол. – Еще вчера вечером, ужиная, он сказал Бруно, что самолично разберется с ведьмой-обманщицей. Не верит он в твои ведьмовские силы, Алено. И немудрено. В городах столько обманщиков, обдирающих горожан до последней монеты.
– Хочешь сказать, что я объедаю вас? Бумага, мелки, мыло и дрова: все это вы заготавливаете сами и не тратите ни одной монеты. Я собираю травы, делаю настои и мази, выхаживаю больной скот и раненых собак. Разве я за свою работу требую от вас непосильно много? Только то, забота о чем помешает мне совершенствоваться в создании лекарств и лечении нуждающихся.
Приподнятое утреннее настроение рушится: мне грозит обвинение в мошенничестве, ведь расследование в стиле «я владелец земель, ты делаешь что-то странное, значит преступница» – самый наиболее вероятный ход событий. Еще могут обвинить в краже, а что в этом мире полагается ворам, я уже знаю.
Ровно то, что и Европе в разные периоды средневековья – либо отсечение руки, либо выжженное клеймо на лице. Обычно второе, ведь культ насилия в этом мире развит слабо. Я собственными глазами видела, как скупые на эмоции торговцы заливаются слезами, став свидетелями несчастного случая. И это не единичный случай.
– А ведьмой вы меня назвали сами, – припоминаю те времена, когда не знала местного языка.
Женщина спешит исчезнуть из моей избушки, припоминая, видимо, собственные слова о прибытии лорда. Лишь мое замечание не позволяет ей забыть и одеяло, и пустой горшок – мясо для лайки лежит перед ней в деревянной плошке.
После Аймуне на столе остается массивный браслет из синих нитей с деревянными бусинами. Новый: видимо дочка-мастерица. Подарок за любимую собаку. Надевая браслет на запястье, я не могу не задуматься о личности этого лорда, ведь страх в глазах Аймуне очевиден.
Так бояться можно лишь тех, кому не стоит душевных терзаний лишить человека жизни. Обычно убийцами являются большие дикие животные, вроде разъяренного кабана или того же волка, но страх направлен на человека.
***
Лорд, который вчера за ужином обещал вывести меня на чистую воду, недолго заставляет себя ждать. После поспешного ухода Аймуне пролетает не больше получаса, как неизвестный мужчина без стука входит в мою избушку, вешает меховую накидку рядом с моей и по-хозяйски вышагивает до середины единственной комнаты. Зато, не сразу замечая меня, он расщедривается на презрительный оклик: «Ведьма!»
Я лежу на теплой печи под одеялом, которое много лет назад самой пришлось сшивать из оставшихся кусочков меха, выпрошенных у швей, и сочиняю новый сюжет для очередного графоманского опуса. Давно привыкнув, что это не изба, а проходной двор, я спокойно занимаюсь своим делом, и наглец ни в коей мере мне не мешает.
Более того, глядя на этого юнца (где-то моего сверстника по виду), становится смешно: хмурый, болезненно бледный, с плотно сжатыми губами он выглядит удручающе. Если же и глаза серые, как у меня, то передо мной самое настоящее проявление пессимизма и депрессии. По крайней мере, именно на него похожи эти эмоции, если их описать в человеческом облике.
А голос слишком мягкий, как для мужчины. Вероятно, выглядит старше, чем ему есть на самом деле. К восемнадцати годам даже самые запоздалые в развитии мальчики уже довольствуются новым голосом, а у этого до сих пор детский голосок. Либо в детстве он был жутко пискляв.
Эта мысль веселит меня, а потому неприятное наваждение, которым меня наградила мнительная Аймуне, развеивается. А ведь на вид ему несколько больше двадцати. В этом странном мире годы не считаются, а только четыре времени года.
Гость выглядит раздраженным и, кажется, готов взвиться в любую секунду. Но он стойко держит себя в руках, чувствуя подвох. О чем он вообще думает, когда, игнорируя всякие правила приличия, врывается в избушку и ведет себя по-хозяйски? Его никто не приглашал.
Чувствовать себя как дома также никто не разрешает. Одним словом – лорд. Двумя словами – лорд-эгоцентрист. К тому же совсем мальчишка, если адекватно оценивать его внешность в тандеме с поведением и частичным игнорированием приличий. Стоит ли обижаться? – нет. А проучить? – естественно, без этого никак. Вот только каким именно образом преподать урок наследнику лорда Сальвера и не попасть под раздачу?
***
– Чего тебе, мальчишка? – интересуюсь у незнакомца. – Не учили стучаться, перед тем как войти в чужое жилище?
– Ведьма! – шипит лорд с тихим рыком, как у львенка, что заставляет меня улыбнуться и свесить ноги с печи. – Не уж думаешь, что позволю жить за счет моих людей? Если их можно обмануть, то со мной такого фокуса не пройдет. – На мгновение он замолкает, осматривая меня с головы до ног, а после победно, но скупо ухмыляется. – Как же нужно было провиниться, чтобы тебя выгнали из рода?
Я игриво склоняю голову вбок, будто не понимаю ни единого его слова. Впрочем, последнюю фразу я на самом деле не понимаю, хотя значения отдельных слов вполне ясны. Как «back room boys» по-английски, почему-то вспоминается мне: то ли грузчики, то ли еще кем называются эти «boys». Но автор-американец пишет об ученых из закрытых лабораторий.