Страница 126 из 130
– Отпусти! – кричу, мне сразу велят заткнуться, отпускают волосы, но сжимают больно за локоть. Отец говорит маме закрыть за нами дверь, и она закрывает. Просто берет и закрывает! И это моя мать!
– Пошли и не реви! – прохладно бросает отец, ведя меня на улицу.
На улице он достал что-то из кармана. Пикнула сигнализация, и я с удивлением поняла, что теперь у нас есть машина. Ремонт, новая мебель и машина – мне кажется или пахнет волчьим дерьмом? Их что купили?! Да нет, маму бы никто не купил, ей деньги всегда были не нужны.
– Папа, что ты делаешь? – он запихнул меня в машину на заднее сиденье и приказал пристегнуться.
– Везу тебя обратно, – сказал он, оглядываясь по сторонам и садясь за руль.
– Почему, пап? Я не понимаю, что я сделала не так? – мои губы нервно дрожат, лицо мокрое. Он ответил мне, хотя сам не заметил этого. Отвернулся, поворачивая ключ заживания, и одними губами произнёс: «Родилась».
***
Родителей не выбирают, это, кстати, про меня. В подростковом возрасте я часто повторяла себе это. Как настоящий подросток, считая, что я могу что-то большое, и если их не исправить, так хоть легко избавиться от их гнета.
Правда выходы эти были радикальными – уход из дома или попытка суицида с таблетками. Со временем до моих больных максимализмом мозгов дошло, что ни один из этих выходов не является таковым.
Мне не известно, что такое гордость за своих родителей. Но это не означает, что я не люблю их. Просто они тоже люди, теперь я отчетливо вижу их недостатки и сложности их характера. Я не могу ничего поделать с тем фактом, что это именно они дали мне жизнь и вырастили меня. Но при этом все время чувствую огромную обиду и злость из-за того, как они это сделали и решений, которые они принимали касательно моей жизни.
Кусаю губы, мне тяжело сдержать слезы. Я всегда много плакала, не знаю почему. Может потому, что это успокаивало меня, от этого всегда становится легче. И сейчас, проплакав несколько часов кряду, я чувствовала какое-то облегчение. Злость и боль от поведения родителей ушли на задний план. Меня мучали вопросы, которые я боялась задать. Отец молчал всю дорогу до Белого Клыка, объяснить его поведение для себя рационально не получалось, все что мне оставалось – ждать удобного момента для начала разговора. Момент не заставил себя ждать, отец свернул с дороги в город, он вез меня не в общагу или даже в квартиру Кристины, он вез меня в особняк.
– Куда ты меня везешь? – испуганно спрашиваю.
Я не боялась самой поездки туда, но не хотела видеть обитателей того дома. Не хотела, чтобы они знали какие в моей семье отношения на самом деле. Не хотела, чтобы кто-то знал о моем позоре. На лице здоровый синяк, глаза красные, лицо распухло, волосы выбились из косы и торчат в разные стороны. Нет смысла приводить себя в порядок.
– Обратно, – говорит он скомкано, смотря только на дорогу.
– Пап, зачем ты меня туда везешь? Сейчас поздно, а я в общаге живу. Зачем везти меня туда посреди ночи? Зачем? – может он тоже не захочет нас так позорить? Ну, зачем эму это?
– Где ты живешь? – спросил он резко, останавливаясь на обочине.
– В университетской общаге, – повторила немного испуганно. Кругом лес и ни души. Может убежать? Да нет, это глупо. Не бегать же от собственного отца.
Отец тяжело вдохнул, отвернулся к рулю. Я не могла понять, что за выражение на его лице.
– Пап?
– Поехали к Каю твоему, – повторил он, опять заводя машину.
Моему? Он что знает об этом дурацком связывании?! Кай ему рассказал? Зачем? Что же мне сейчас делать? Дальше на меня нашла такая паника, что дурацкие слова сорвались сами:
– Он же тебя убьет за то, что ты ударил меня.
Мы уже почти выехали и в то мгновение, как эта дурацкая фраза из моего рта вырвалась, папа нажал на тормоз. В то мгновение мне показалось, что папа испугался, действительно испугался моей фразы.
– Пап? – спросила я нерешительно, когда он на долгое время замолчал, смотря куда-то вдаль. – Я же просто пошутила…
– Поехали в твою общагу, говори куда ехать, – наконец сказал он после долгой паузы. При этом он пристально смотрел на меня, как будто впервые видит.
Мы приехали на почти пустую стоянку перед университетом. Я сразу вышла на улицу, но отец остался сидеть в машине.
– Папа, за что ты со мной так? И мама тоже? Я думала, вы будете рады, – спрашиваю, не решаясь сразу убежать в общежитие.
– Дарья, ты просто не понимаешь, что происходит, – он устало закрывает глаза, сейчас воспринимается еще старше, чем раньше.
– А что происходит, папа? Что происходит? Почему меня все время считают за какую-то дуру? Почему мне никто не говорит правду? Почему все в чем-то обвиняют? Ну что я такого сделала, папа? НУ ЧТО Я СДЕЛАЛА?! – меня давит истерика, слезы, как всегда, текут градом по щекам.