Страница 32 из 139
К удивлению сестер и оказавшихся поблизости местных, гости работали ловко, споро. К закату в восемь рук наметали четыре здоровенных стога.
- Вот спасибо-то! - сказала Лизавета. - И где это вы так навострились?
- Просто у меня тело ловкое, переимчивое, - сказал Ник, улыбаясь почему-то Тане. - Раз увижу - и любое движение могу без труда повторить. Вполне мог бы выучиться на Марселя Марсо. А Юрочка - тот вообще из деревенских.
- Деревня Малая Контюховка Саратовской области, - тихим голосом уточнил Огнев.
- Видите, и Малая Контюховка рождает больших артистов. - Ник рассмеялся. А что, сударыни, не пойти ли нам искупнуться после трудов праведных?
Лизавета замахала руками.
- Да что вы! Мне еще по хозяйству дела делать: корову встречать, варево поросю ставить, курей кормить, ужин готовить... А Танька пусть идет, она молодая.
По пути на озеро они зашли домой за полотенцами и купальными принадлежностями. Иван сидел на крыльце и мрачно смолил "Беломор".
- Сидишь, кисляй? - проходя мимо, спросил Ник. - Пошел бы хоть окунулся. За компанию.
- Голова болит, - сказал Иван. - Похоже, отходняк начинается. Недопил.
- Тем более надо освежиться, - сказал Ник, подумал и заговорщицки подмигнул Ивану. - А отходнячком твоим мы попозже займемся. Под первую звезду.
Иван воодушевился и побежал за плавками. Ужинали так же славно, как и обедали, только без спиртного. За едой разговорился доселе молчаливый Oгнев и рассказал столько интересного про кино, про знаменитых актеров и съемки, что сестры совсем заслушались и даже не замечали, что Иван время от времени встает и отлучается куда-то, по пути подмигнув Нику. После ужина Лизавета отправилась спать, а молодежь пошла на горушку на краю Хмелиц, где раньше стояла церковь, взорванная во время войны. Было прохладно, Таня с Иваном надели свитера, Ник джинсовую куртку, а Юрий - кожаную. Перед уходом Ник накидал в полиэтиленовый мешок картошки, завернул в бумажку немного соли и положил все это в сумку через плечо.
- Испечем в золе картошечки, вспомним детство пионерское!
Быстро натаскали сучьев на старое кострище, и вскоре, озаряя полнеба, на вершине горки полыхал яркий костер.
- Я в детстве боялась ходить сюда. Подружки пугали, говорили, здесь по ночам бродит призрак старого попа, - сказала Таня сидевшему рядом с ней Нику.
- Чушь, - буркнул Иван, быстро пришедший в обычное свое мрачное настроение.
- Вы, сударь мой, излишне категоричны, - сказал Ник. - Если по Европе бродит призрак коммунизма, то почему здесь не побродить призраку попа?
- Призрак коммунизма - это из другой оперы, - сказал Иван. - Это метафора.
- Эх, Вано, не бывал ты в Европе! Видел бы, как там боятся этой метафоры... Есть, кстати, такая теория,, что именно наши страхи и порождают призраки, дают им объективное существование. Небеспочвенная, между прочим, теория.
- Да ну вас! - сказала Таня. - Вы лучше посмотрите, какие звезды!
Звезды действительно были поразительные - огромные, чистые, они сверкающими гроздьями висели в бездонном черном небе. Луна была на ущербе, но и света звезд оказалось достаточно, чтобы высветить силуэты холмов, домиков, деревьев, стелющегося над озером ночного тумана.
- Пойду ноги разомну, - сказал Иван. - Затекли что-то. Ник, ты как?
- Предпочту любоваться звездами, - ответил Ник
- Я тоже пройдусь, - Огнев встал, и они с Иваном исчезли за кустами.
Подложив в уголья догорающего-костра несколько картофелин, Ник обернулся к Тане, которая сидела молча и смотрела в небо.
- Господи, как их много! - сказала она, почувствовав его взгляд. - А там, смотри, между ними как будто паутинки протянуты. И это ведь тоже звезды. Только очень далекие.
- Да и эти неблизкие, - добавил Ник. - Недосягаемые миры. Я в детстве очень жалел, что до них так далеко, что жизни не хватит, чтобы добраться туда, посмотреть на обитателей их планет. А теперь иногда смешно делается: представляю, как я, силой мечты или какой-то там сверхсовременной техники, оказался на каком-нибудь Альдебаране и увидел, как из тамошней альдебаранской хибары вылезает местный житель о трех головах и о пяти хвостах и смотрит на меня, как на нелепую игру природы. Что он скажет мне, что я ему скажу? ИГ своим-то не всегда знаешь что сказать.
- И все равно хочется. Хоть бы краешком глаза взглянуть, как оно там...
- Хочется, - согласился Ник, снял с себя куртку и накинул на плечи Тане.
- Эй, ты что? - удивилась она.
- Прохладно становится, а свитерок у тебя тоненький.
- А ты как же?
- У меня кровь горячая... Как Полярную звезду найти, знаешь?
- Нет.
- Смотри сюда. Ковш Большой Медведицы видишь? Отсчитай четвертую. И от нее вон туда. Та, одинокая, и есть Полярная звезда. Весь звездный купол вращается, меняет положение, а она нет. Всегда указывает на север.
- Какая невзрачная! Мне всегда казалось, что Полярная звезда должна быть яркая, большая...
Послышалось пение, хруст веток, шаги. На полянку выкатились Иван и Огнев. Пел Огнев. У него был мелодичный, но несколько дрожащий высокий тенор. Песня была иностранная, красивая, Тане незнакомая. Иван топал стороне. Потом, отклонившись от курса, молча остановился у краснеющих угольев исчез в темноте. Огнев допел последний куплет и поклонился.
Ник и Таня захлопали в ладоши.
- Нравится? - самодовольно спросил Огнев.
- Очень, - призналась Таня.
- Это "Джованеза", любимая песня итальянских фашистов.
Таня промолчала.
- У них много прекрасных песен, - сказал Огнев. - Я их собираю. И другую их символику тоже.
- Юрочка, в другой раз расскажешь, давай лучше картошечки, - предложил Ник.
- Дуче Муссолини был великий человек! - крикнул Огнев. - Величайший лидер двадцатого века, непонятый при жизни и оболганный после мученической смерти!
Только тут Таня поняла, что известный артист в стельку пьян. А Иван, что же тогда Иван? Таня встревожилась не на шутку и пошла разыскивать мужа. Он оказался совсем недалеко - стоял, согнувшись, обнимая толстый ствол дерева, и смачно травил прямо на свои спортивные тапочки.
Ей захотелось подойти, врезать ему хорошенько, а потом схватить за грудки и отволочь домой. Потом расхотелось. Эта волшебная летняя ночь, осиянная вечным светом звезд, - и черная, скрюченная, содрогающаяся, издающая утробные звуки фигура. Обитатель Солнечной системы. Представитель человечества. Ее муж. Сволочь поганая.