Страница 129 из 139
- Надо же, - сказал Белозеров. - Как он только все успевает. И своя группа, и ресторан, и двор подметать.
- Дворником он только числится, для прописки, - едисходительно пояснила Галина Шапиро. - Нас с Варламом выжили из Улан-Удэ самым возмутительным образом. Он такой же дворник, как Татьяна Ларина бухгалтер.
"Ишь ты, запомнила, - подумала Таня. - С ней надо ухо востро".
- В нашей кодле друг от друга секретов нет, - словно прочел ее мысли Олег Пятаков. - Все в открытую. За Варлама работает и его зарплату получает некая Козлиха вреднющая и жадная баба. Она раньше здесь жила, но на радость всем нам, выбила у управдомши привратниц кую и отъехала туда.
- А вот и чай! - крикнула Света. - Идемте чай пить. Пока они разговаривали, она успела выдвинуть на центр кухни стол, расставить стулья и табуретки, накрыть новой клеенкой, поставить чашки, сахар, варенье.
- Шустрая она у нас, - ласково заметил Олег. - Пойдемте, действительно. Что стоя-то беседовать? Сюда бы еще покрепче чего...
Он выразительно посмотрел на жену. Света резко тряхнула головой. Тогда он перенес взор на мадам Шапиро. Та пожала плечами и удалилась.
- Вот я лично уволен с философского факультета за философию, - продолжил Олег, усевшись за стол и усадив по обе руки от себя Таню и Белозерова. - Бывшей женою изгнан из семьи. Работал в паровой котельной, где и познакомился со Светочкой. Оттуда меня тоже изгнали.
- И тоже за философию? - поинтересовался Белозеров.
- За пьянку его изгнали, - звонко ответила Света. - А я, дура, подобрала.
Пятаков укоризненно посмотрел на жену.
- Так вы, стало быть, диссидент? - полюбопытствовал Белозеров.
- Прямой критикой режима я не занимаюсь, - охотно пояснил Пятаков. Однако же мои труды неопровержимо доказывают как несостоятельность марксизма, а тем более ленинизма, так и полную неорганичность коммунистической идеи и коммунистического способа правления для русского менталитета, а следовательно их обреченность...
- Ну вот, опять завел шарманку, - поморщилась Света. - Дай людям спокойно чайку попить.
Бесшумно появилась Галина и вручила Пятакову непонятую бутылку с золотистой этикеткой. Он по-хозяйски подбросил ее в руке, содрал фольгу и ногтем ловко отковырнул пробку.
- "Канн", - сказал он удовлетворенно. - Золотой кубинский ром. Гадость, между нами говоря, но приход дает. Светуля, нам бы стопочки.
Света молча полезла в буфет и достала несколько красноватых пластмассовых стаканчиков.
- Ну-с, со знакомством! - сказал Пятаков, разливая оом. Себе он налил полную, Галине тоже, Свете половину и выжидательно посмотрел на Белозерова с Таней.
- Мне половинку, - сказал Белозеров.
- И мне, - сказала Таня.
- Ладно, нам больше достанется. Эх, понеслась! Он залпом выглушил стопку. Остальные пригубили и поставили. Галина продолжала держать свой стаканчик в руках, прихлебывая мелкими глоточками.
- А может, чего солененького под это дело, а? - спросил Пятаков, глядя на Таню.
- Нет, спасибо, - сказала она.
Но Света уже доставала из холодильника колбасу, какие-то банки, шуршала оберточной бумагой, звякала тарелками, ножами. Вторая пошла уже под соответственную закусочку, и сделалось тепло и весело. Откуда-то взялась гитара, еще одна бутылка... Заполночь явился Варлам Шапиро - кудрявый, с тонкими чертами лица, похожий на Иисуса Христа и немножечко на верблюда. С собой он притащил большую хозяйственную сумку - сегодняшний гонорар музыкантам заплатили натурой. Света отправилась спать, а остальные перекочевали в комнату Шапиро, заклеенную плакатами с изображениями рок-звезд и завешанную восточными ткаными картинками, которые Галина называла тханками, и совсем уже непонятными Тане изображениями, которые именовались мандалами и маха-мудрами. В сени махамудр увеселение продолжалось еще какое-то время, но Таня и Белозеров давно уже потеряли всякий счет времени.
Очнулись они почти одновременно - на широком на-Дувном матрасе в пустой длинной комнате, прикрытые ка-кими-то не то скатертями, не то портьерами. Сцена отчасти напоминала сцену их совместного пробуждения у Шпетов но ее драматургическое наполнение было совсем иным Поднимаясь, Белозеров толкнул Таню в бок, разбудил ее и вместо извинения хрипло спросил:
- Который час?
Таня разлепила глаза и поднесла к ним запястье, с которого, по счастью, забыла накануне снять часы.
- Полдесятого.
Белозеров вскрикнул и схватился за голову.
- Да что такое? - обеспокоенно спросила Таня.
- Ничего! - злобно прошипел он. - У меня в двенадцать проба, а я по твоей милости валяюсь черт знает где, черт знает в каком виде...
- Ты забыл сказать - черт знает с кем, - вставила Таня. - Что ж ты меня не предупредил вчера?
Белозеров махнул рукой, вскочил и забегал по комнате в одних трусах, махая руками и приговаривая:
- Что делать? Что делать?
Тане сразу стало скучно. Она поднялась, надела лежавший рядом на полу джемперок, пригладила руками брюки, чтобы не казались слишком мятыми, надела их и пошла в ванную. Вернувшись, она застала Белозерова по-прежнему в трусах перед тусклым зеркалом, оказавшимся на внутренней стороне створки древнего шкафа. Он разглядывал свою физиономию, которая, по мнению Тани, нисколько со вчерашнего дня не изменилась, и причитал:
- Куда ж я такой пойду? Куда? Таня чуть было не ответила со всей пролетарской искренностью, куда именно ему следует идти, но сдержалась и посоветовала:
- Оденься, сходи умойся, потом попей чайку и иди на студию пешком проветришься.
Белозеров посмотрел на нее дикими глазами.
- Ну что ты несешь, а? На студию - в таком виде? Мне надо побриться, переодеться...
Таня отвернулась, подняла с полу сумочку, достала из кошелька червонец и не глядя протянула Белозерову.
- Вот тебе на такси, катись домой, брейся, переодевайся и вообще делай что хочешь.
Белозеров дрожащей рукой взял десятку, машинально сунул было ее в карман брюк, но попал в трусы. Тане стало совсем тошно, она пошла на кухню, без спроса поставила на газ чей-то чайник и закурила, глядя во двор через немытое окно. Вышла Галина - это оказался ее чайник, и она как раз собиралась его ставить, они вдвоем покурили, помолчали и пошли в их с Варламом комнату пить кофе. Варлама уже не было - с утра умчался по делам. После кофе Таня вернулась в свое будущее жилище и еще раз прикинула, сколько чего понадобится для легкого ремонта. Белозеров, слава Богу, уже смылся.