Страница 105 из 139
- Узнали? - ехидно осведомился следователь.
- Теперь узнал. Он сильно изменился.
- Наш клиент, - вставил молчавший доселе заведующий отделением, взглянув на фотографию. - Этот наш стопроцентно. Как выражаются в их среде, на колесах завис. Ноксирончик, нембутальчик, еще какой-то секонал заморский. И где только берут?
- И что, за несколько месяцев вот так?.. - Павел показал на фотографию.
- Элементарно. А если еще эту дрянь водочкой запивать... Но этого мы вытянем, лишь бы снова не загудел...
- Семен Витальевич, позвольте я закончу сначала, - прервал врача следователь. - Итак, узнаете Ларина, Павел Дмитриевич?
- Да... Только при чем здесь он?..
- Только при том, что поступил он сюда почти прямиком с того же адреса, что и хозяйка квартиры и трупики ее, как вы выражаетесь, друзей. Пока ломался, много интересного рассказал.
- Ломался? Почему ломался?
- Ну, ломка, абстинентный синдром, - пояснил Се-иен Витальевич. - Жуткое дело, скажу я вам...
- Вы его на той квартире видели? - спросил следователь Павла.
- Видел. Один раз, летом, когда за журналами заезжал.
- И как вы оценили факт его пребывания в доме вашей жены?
- Никак. Повторяю, мы уже давно не живем вместе, и у меня не было оснований вмешиваться в личную жизнь жены, фактически бывшей...
- Не было, значит... А вот этого гражданина узнаете? Павел пригляделся. Хамоватое, плохо выбритое лицо, заплывшие поросячьи глазки.
- Да, - сказал он. - Это Воронов. Муж моей сестры... покойной. Но он-то здесь уж точно не при чем.
- Полагаете? А вот мы, когда вели то, предыдущее следствие, очень обстоятельно с гражданином Вороновым переговорили и выяснили нечто довольно любопытное.
- То есть?
- Помните, за несколько дней до гибели вашей сестры он пришел к ней и сказал, что встретил другую женщину и уходит к ней?
- Да, но он потом сам сказал, что женщину эту выдумал, чтобы попытаться вернуть себе любовь Елки... Елены.
- А вот у нас в кабинете он изменил свои показания.
Женщина все-таки была. Поиграла с Вороновым денек-другой, а когда он явился к ней с чемоданами, прогнала его самым оскорбительным образом.
- Ну и что это меняет?
- А то, что имя и фамилия этой женщины - Чернова Татьяна Всеволодовна, проживающая на площади Коммунаров, дом...
Павел вскочил.
- Довольно! Я не желаю этому верить!
- Это ваше право, - спокойно сказал следователь. У нас есть свидетельские показания. Конечно, мы не можем обвинить вашу жену в содействии самоубийству вашей сестры и социальной деградации ее мужа, но... Это, конечно, вопрос совести, а не закона...
- Слушать вас не хочу! - воскликнул Павел. - Женщина при смерти, а вы ее нелюдью какой-то выставляете!
- Нелюдь не нелюдь, но женщина весьма и весьма своеобразная. Уникальная, я сказал бы. От души надеюсь, что она придет в сознание, и с огромным нетерпением жду этого момента. Очень хотелось бы познакомиться лично, побеседовать.
Неожиданно для себя Павел усмехнулся.
- Что это вы? - удивился следователь.
- Извините, это я случайно, - сказал Павел. Он и вправду не мог понять, откуда в голове его возникла фраза, заставившая его усмехнуться. Как будто Танин голос произнес: "Ох, Порфирий ты наш Петрович, смотри, дождешься!"
Следователь молча посмотрел на него.
- Очень, очень хотелось бы, - повторил он. - Особенно в свете этого вот любопытного документа... Ознакомиться не желаете? Это копия - на всякий случай предупреждаю.
Документ был озаглавлен весьма неприятно: "Протокол обыска".
- Читайте, читайте, - сказал следователь. - Все абсолютно законно. Этот Зейналов давно уже попал в наше поле зрения, только прижучить его, гада, не могли. Скользкий, осторожный... Через него вышли на Крестовоздвиженскую и на, извините, вашу жену и ее квартиранта. Дела, судя по всему, там творились интересные. Санкцию на обыск я давно уже просил у прокурора. Он все медлил, говорил, надо брать с поличным, чтобы ни тени сомнений не было... Мне кажется, он побаивался отца вашего, да и тестя тоже.
- Николая Николаевича? - удивленно спросил Павел. - А его-то почему?
- Не скажите. Гражданин Переяславлев - фигура в своем роде влиятельная чрезвычайно. Если бы обыск у его падчерицы не дал желаемых результатов, прокурор, подписавший санкцию, будь то районный или даже городской, недолго бы продержался в своем кресле, не говоря уж о следователе, эту санкцию вытребовавшем. Но я готов был рискнуть, прокурор нет. Вот и доосторожничался. Послушай он меня, имели бы мы всю троицу в Крестах на Арсеналке, зато живых-здоровых. А так имеем два трупа и гражданку Чернову в глубокой коме. Впрочем, мне почему-то кажется, что она скоро оклемается, и уж тогда-то мы с ней наговоримся всласть.
И опять в голове Павла Танин голос отчетливо произнес: "А вот это фиг тебе, Порфирий Петрович!"
- Мне не нравится ваш тон, - сказал Павел, поднялся и, не дочитав протокола, швырнул его на стол перед Черновым-следователем. - И этот обыск, проведенный без санкции прокурора, я считаю незаконным и буду жаловаться. Чего бы вы там ни нашли.
- А я не балерина, чтобы всем нравиться, - спокойно ответил Валерий Михайлович. - А что до законности обыска, то любой мало-мальски грамотный юрист объяснит вам, что при данной картине происшествия обыск в порядке дознания не только законен, но и обязателен... Кстати, до самого интересного вы не дочитали.
- Что там еще? - грубовато спросил Павел. - Тайничок-с, - совсем уже сливаясь с персонажем из Достоевского, проговорил следователь. - Небольшая такая нишечка, между настоящей и фальшивой задней стенкой шкафа. А в ней два пакетика. В одном героинчика чистого под двести грамм, в другом - денежки. Хорошие денежки, шестнадцать тысяч триста рублей и пятьсот американских долларов... Это вам как?
Павел побледнел.
- Но... Но она могла не знать...
- Хозяйка дома? Не смешите меня, Павел Дмитриевич. Тайничок хитрый, с пружинкой. Мы сами-то, честно говоря, случайно нашли. Кстати, ни у Зейналова, ни у Крестовоздвиженской ключиков от квартиры мы не отыскали, хотя осмотрели не только вещи, бывшие при них на момент смерти, но и их квартиру в Купчино, где, между прочим, они пребывали значительно чаще и дольше, чем на квартире Черновой... Вот еще чемодан с маковой соломкой, найденный под кроватью, мог попасть туда без ведома хозяйки, это я допустить готов, но тайничок? Конечно, говоря теоретически, его мог оборудовать, допустим, Ларин, который прожил там два с половиной месяца и имел свои ключи. Но, согласитесь, Иван Павлович не производит впечатления человека, способного на такое... художество.