Морской узел

– Что, мешаю?

Наивность молодости игриво отобразилась в ее глазах. Она не отрывала взгляд, словно пытаясь понять меня. Понять, отчего я завис, глядя на нее?

Оттянула ушки шапки и медленно сняла ее. Ярко рыжие волосы беспорядочно выскользнули, растрёпано упали на ее плечи, густыми локонами скрывая лицо и глаза.

Я вырвался из плена и медленно стал протискиваться в купе. Она отступила, давая возможность, не прикасаясь к ней, сесть на свою койку. А сама резко затворила дверь и начала приглаживать волосы, рассматривая себя в зеркало. Улыбнулась, видимо ее позабавил вид взъерошенных волос.

Я пытался отвернуться к окну, но взгляд, словно магнитом тянуло к ней. Неистовое желание изучить ее. Каждый изгиб ее молодого тела. Ей явно чуть больше двадцати. Она повернулась и села почти напротив меня. И только сейчас я обратил внимание, что все ее лицо было усыпано веснушками. Ну конечно. Непременные спутники всех рыжих.

Чуть наклонив голову, она стала внимательно жечь меня своим изучающим взглядом. Минута? Две? Час? Сколько времени мне понадобилось, чтобы отвернуться и уставиться в окно, поняв неловкость ситуации. Она улыбалась, глядя на мое невыразительное лицо.

Любовь с первого взгляда? Никогда не верил в эту чушь. Желание и похоть – вот что первым импульсом идет в мозг. Обычно следующий импульс – влечение, подходит значительно позже. Если вообще приходит на смену первому. Я увлекся ею. Настолько быстро, что импульс похоти даже не успел возникнуть. Меня влекло к ней. Немыслимо. По крайней мере, я не сталкивался с такой силой влечения раньше.

– Я не собираюсь с Вами знакомиться.

– Что?

Я снова повернул к ней лицо и уже не так растеряно посмотрел на нее.

– Я не собираюсь с Вами знакомиться!

– Очень хорошо, спасибо.

Улыбнулась.

– И приставать с разговорами я к Вам не буду!

Улыбнулся.

– Да Вы меня балуете. Еще раз спасибо.

Тишина. Не могу отвести от нее взгляд. Немного прищуриваясь, наслаждаюсь ее неестественной красотой, уже не теряя рассудок. Я – снова я. Расчетливый циник. Слабости нет места.

В купе входит проводник и проверяет ее билеты. Мы не отвлекаемся друг от друга.

– И беспокоить Вас я вовсе не хочу.

– Я уже понял. И откуда в Вас столько заботы к незнакомым людям?

Она замолчала. Молчание. Сколько оно длилось? Я снова отвернулся к окну, но, безусловно, чувствовал, что теперь она пристально изучает меня.

– Извините, Вы не могли бы мне помочь. Подать матрас. Я не достаю, высоко.

Как же просто женщина может мужчину сделать слабым. Еле сдержался, чтобы не подскочить с места. Медленно и аккуратно достал матрас и опустил на ее сиденье.

– Спасибо.

– Не за что.

Мы так и продолжили, сидеть молча. Каждый в своих мыслях. Глядя в темное окно пролетающего мимо времени.

Свет в купе вдруг погас, и загорелась тусклая лампочка ночного освещения. Время сна. Сна по требованию проводника. А ведь спать уже не хотелось. Не из-за кофе. Она продолжала молча сидеть, как будто прочитав мою нелюбовь к купейным знакомствам, сдерживала в себе свое желание поговорить. Я тоже сдерживал свое желание завести с ней разговор. Вопреки своим принципам очень хотел узнать, кто она?

Мне вдруг отчетливо ясно захотелось узнать о ней все. Влечение? Нет, думаю, я пропал.

– Извините.

Я вышел из купе и, прямо по пути доставая сигарету, направился в тамбур. Приятный холод обступил меня. Ритуал зажигания и, облокотившись на стенку вагона, начинаю медленно курить, бездумно глядя в темное замерзшее окно.

Мгновение, открывается дверь. Она, худенькая, в свитере и джинсах выскальзывает из вагона.

– Свои дома забыла. Угостите?

Достаю из кармана пачку и протягиваю ей.

– Да, пожалуйста.

Она неловко достает сигарету и, неаккуратно закрепив ее между двумя пальцами, притягивает к своим губам. Опытный курильщик уже только по этому может определить начинающего. Или вовсе не курящего.

– Можно огня?

– А нужно ли?

– Пожалуйста, можно огня?

Я подношу к сигарете зажигалку. Она затягивается. Моментально кашель отвергает ядовитый дым. Тушу огонь и жду, когда она окончательно откашляет из себя всю гадость сигареты.

– Для чего вы попробовали это?

– Ну, вы же курите.

Она стоит напротив меня. Ее глаза блестят в свете тусклой лампы тамбура, они наполнены слезами, вызванные кашлем. Лицо, такое вызывающе-дерзкое, вдруг стало таким отчаянно-нежным. Я наклонился к ней, пристально смотрю ей в глаза. Взволнованный вдох, она чуть прикрывает глаза.

Начинаю целовать ее. Она крепко обхватывает меня руками, неистово прижимает к себе. Сдержанно нежно беру ее голову в ладонь, стараясь слегка обуздать ее страсть, но. Поддаюсь этой нахлынувшей лавине желания.

Я слабо помню, как мы перебрались в купе. И уж тем более не помню, было ли нам какое дело до нашего мирного соседа на верхней полке. Зато неизгладимо в памяти остались дикость страсти, ярость движений, неимоверные попытки сдерживать свой крик. Это было безумие. Смесь отчаянного секса и неимоверной любви. Именно любви. Вихрь урагана закрутил расплесканную маленькими каплями на протяжении всей жизни любовь в единый водопад, который выплеснулся на нас в одну, ту самую ночь.

Мы лежим на моей кровати. Она так и оставила свой матрас свернутым, вместе с не распакованным бельем. Ее голова на моей груди. Ее тело обвивает меня. Она будто избавившись от чего-то, мирно спала на мне. До сих пор я не мог спать с женщинами. Именно спать, позволяя им находиться со мной в одной кровати до утра. Разные предлоги чтобы увильнуть от нелюбимого мной сонного сплетения.

Но сегодня. Сегодня я не хотел отрывать ее от себя. Она не просто моя. Она – это я. Как же я привык к ней. Всего пару часов, всего пара слов, но. Она – это я, это мое продолжение. Как быть без нее?

Утро неизбежно приближало нас к конечной станции. Проводник задолго до прибытия затеял шум, постепенно возвращающий всех жителей вагона к реальной жизни, вытягивая из сонного приключения ночи. Она открыла глаза.

– Твой взгляд. В тебе есть сила, даже когда ты обескуражен. Ты манишь меня, понимаешь?

– Да, понимаю.

Она вырвалась от меня и начала быстро одеваться. Глядя в зеркало, пыталась опять уложить свои неуклюже растрепанные волосы.

Куда полетело время? Я стараюсь насладиться каждым ее движением, поймать каждый ее взгляд. Она сквозь зеркало постоянно смотрит на меня, как будто пытаясь запомнить.

Сверху закряхтел дед, намекая нам поторопиться. Я быстро вскочил и оделся. Как приучили в армии. Мы снова сели друг напротив друга. Молчание. Снова молчание!

Дед, словно десантник, приземлился сверху прямо в свои валенки, абсолютно не касаясь ногами нижних коек. Пару раз стукнул палочкой по полу, вытащил со своей койки небольшую сумку, хмыкнул и похромал, опираясь на палочку, в тамбур. Привилегия выйти первым предоставляется тому, кто раньше ушел ждать.

Мы остались одни. Настырность моего взгляда рассеивалась, вдребезги разбивалась от неловкости ее печальных глаз.

– Может…

– Не надо, не провожай меня, пожалуйста.

Стук колес. Мы пытаемся запомнить друг друга.

Тишина.

Поезд остановился.

– Мне пора. Не прощаемся?

Она подмигнула мне.

– Не прощаемся.

Я улыбнулся. Она встала и выскочила из купе. Я не стал смотреть ей в след. Немного подождал и тоже направился на выход.

Раннее утро. Солнце только взошло, но снег, обагренный лучами, ярко слепит глаза. Я стою на ступеньках вагона и осматриваю перрон. Вот она. Обнимает и целует кого-то. Счастлива. Счастлива? Не переставая обнимать, он ведет ее к выходу. Она мельком смотрит на вагон. Грустная, извиняющаяся улыбка. Предназначенная мне. Яркий отблеск кольца на безымянном пальце – тоже для меня. И когда она успела его одеть?

– Саня!!!!!

Оборачиваюсь в другую сторону. А он совсем не изменился, такой же огромный, ушастый и непременно улыбающийся Леха.