Страница 121 из 127
- Что говорить-то? - тоскливо спросил Рафалович.
- Что я велю. Кстати, я - твой переводчик, звать меня мисс Софи. Имей в виду, я буду рядом и глаз с тебя не спущу. А с другого боку будет Тед.
Услышав свое имя, Тед улыбнулся и красноречиво похлопал себя по боку, где, как знал Рафалович, под пиджаком таилась кобура с автоматическим пистолетом.
Он закрыл глаза. Почти не оставалось сомнений, что когда закончится это необъяснимое, нелепое и зловещее действо, закончится и его жизнь. Обидно, глупо... Но если не послушается этой твари, что упирается ему в бок острым локтем, сорвет намеченный спектакль, жизнь закончится намного раньше. И без всяких "почти".
Не испытывая уже никаких чувств, он отметил, как свернули с автострады и проехали немного по темной аллее, остановились перед ажурными чугунными воротами, которые мгновенно отворились, как почтительно взял под козырек лакей-привратник, как плавно и бесшумно катили колеса по ровнейшей подъездной дорожке, обрамленной сплошной стеной цветущего жасмина, как переливался разноцветными огнями тонко подсвеченный фонтан-колокол, низвергающийся в круглую беломраморную чашу бассейна. "Порше" остановился у широкой лестницы позади фонтана. Тед проворно выскочил из машины и застыл в поясном поклоне у раскрытой дверцы.
Вылезай! -зашипела Таня. - И лицо сделай значительное.
Она выпорхнула следом за ним и со сладкой, чуть застывшей улыбкой взяла его под локоток. На лестнице улыбались и кивали какие-то прилизанные господа.
- Руку поднял, опустил, кивнул, улыбку убрал, в темпе, в темпе, - шепотом командовала Таня, увлекая его вверх по лестнице. - В холле не задерживаться, сразу взял налево, вон в ту дверь с матовыми стеклами.
Три человека, сидевшие за длинным столом, поспешно встали и приветствовали их наклоном головы. Одного из них он узнал - тот самый бровастый старик с хищным носом. Двух других он видел впервые. Таня ослепительно улыбнулась, незаметно ткнула Рафаловича в бок и прошептала:
- Повторяй за мной: "Гуд ивнинг, джентльмен..."
- ...Гуд ивнинг, джентльмен!
- И быстрым шагом в дальний конец, в кресло.
- И быстрым шагом...
- Заткнись, идиот!..
Она повернулась к остальным и защебетала на ходу. Рафалович разобрал слова "синьор Финнелихт" и что-то вроде "инкогнито".
Все расселись вокруг стола. Внушительного вида толстяк с висячими усами обернулся к бровастому старику, что-то тихо спросил. Тот кивнул, толстяк откашлялся и, глядя на Рафаловича, заговорил густым хриплым басом. Таня деловито раскрыла блокнот и принялась там царапать. Рафалович заглянул в блокнот и увидел на чистой странице весьма приблизительное изображение черепа и костей. Толстяк продолжал говорить, помогая себе руками.
- Что это он? - не выдержав, спросил Рафалович. Таня подняла голову и заговорила негромко, но энергично:
- Синьор Скалли мой дядя самых честных правил.
Когда не в шутку. Занемог он уважать, синьор Скалли, себя заставил и лучше. Выдумать не мог его пример...
- Что за бред!
- Ничего не бред. Важно наклони голову, покажи, что понимаешь. Ну?!
Рафалович медленно, с достоинством кивнул.
- Не на меня смотри, на него, на толстяка. И отвечай мне.
- Что отвечать-то?
- То же самое. Его пример другим наука, но...
- Боже мой, какая скука...
- Весомей, не части, не блей. И паузы делай посреди строки.
Она чувствительно придавила ему носок ботинка острым каблуком. Он вздрогнул и громко, недовольно произнес:
- С больным сидеть и день, и ночь... Э-э, не отходя, так сказать...
- Умница! Еще чего-нибудь, но обязательно вставь "синьор Скалли".
- Мы, э-э, достигнем взаимопонимания, безусловно, синьор Скалли. А не хрена ли? Чем меньше женщину мы любим.... Мсье, же не манж па сие жур!
Брови толстяка изумленно поползли вверх. Тощий старик нахмурился. Третий, молодой и смазливый, хранил невозмутимую рожу. Таня метнула на Рафаловича испепеляющий взгляд, но тут же звонко рассмеялась и вновь залопотала что-то на непонятном языке. Трое иностранцев переглянулись и, не сговариваясь, расхохотались. Хохотали долго, шлепали ладонями по столу, по спинам друг друга. Молодой залез под стол, извлек черный дипломат с никелированными застежками, придвинул толстяку, тот кивнул и двинул дипломат обратно. Молодой взялся за ручку, встал, подошел к Рафаловичу и с поклоном положил портфель перед ним.
- Открой, - тихо сказала Таня. Он послушно щелкнул замочками и откинул крышку. Доллары. Тугие пачки сотенных в банковских упаковках.
- Пересчитай, - сказала она. - Должно быть ровно двадцать пять пачек. Четверть миллиона.
- Да уж знаю, не учи ученого! - неожиданно для самого себя огрызнулся он. Вид больших денег придал сил, даже глаза заблестели.
Таня пожала плечами и снова обратилась к присутствующим в зале. Те закивали головами, молодой отошел к дверям, что-то сказал, и тут же вошла длинноногая кудрявая девица в красном мини-платье с серебряным подносом в руках. На подносе стояли пять высоких бокалов с шампанским. Девица принялась обходить стол.
- Сложи деньги, закрой портфель, - сказала Таня Рафаловичу. - Потом возьми бокал, скажи что-нибудь торжественное. Обязательно вставь "синьор Скалли", "синьор Доменгини" и "Оберску лимитед". Запомнил?
Тогда вперед.
Рафалович откашлялся.
- Я... это самое... Союз нерушимый, товарищи, республик свободных, синьор Скалли, навеки сплотила, синьор Доменгини, великая Русь и Оберску лимитед! Ура, господа!
- Си, си, Оберску лимитед! - радостно подхватил толстяк.
- Теперь отхлебни два-три глотка, поставь бокал, возьми портфель и на выход! - скомандовала Таня. - И никаких улыбок, никаких рукопожатий, понял!
Она что-то сказала иностранцам, подхватила Рафаловича и повлекла его к дверям. На выходе он обернулся. И увидел, что старик, хищно ощерившись, явственно ему подмигнул.
До машины добрались без приключений. Тед почтительно распахнул дверцу, принял из его рук дипломат с деньгами, передал Тане, которая на этот раз села рядом с шофером.
- Получилось, - не оборачиваясь, сказала она. - Спасибо, Фаллос.
- Я... я тебя ненавижу! - неожиданно выкрикнул он.