Страница 120 из 127
Барашек таял во рту, а терпкое молодое вино, немного похожее на грузинское маджари, ударило в голову. На глаза наплыла розовая дымка, мир стал ленив, заторможен и чрезвычайно приятен, а Таня сделалась нестерпимо желанной. Рафалович не сразу сообразил, что теребит ее за локоть и в десятый раз повторяет:
- Ну пойдем же, пойдем...
Она царственно улыбалась.
...Когда он открыл глаза, за окнами было черно. Неярко светил красноватый ночник. Она сидела в кресле, закутанная в простыню, и курила, глядя в пространство.
Он перевернулся на живот.
- Который час?
- Проснулся? - Она обернулась, окинула его непонятным в темноте взглядом, и ему на мгновение показалось, что глаза ее светятся. - Не жалеешь?
- Ну что ты? Только вот Лилька...
Он осекся, боясь обидеть ее. Она хмыкнула.
- Соврем чего-нибудь. Обвал, цунами, нелетная погода... Да ты не дергайся, все равно до утра идти нам некуда. Проголодался?
- Нет, но... - Он облизал пересохшие губы. - Вина бы выпил.
- Не проблема. Я из харчевни бутылочку прихватила.
Выпили по стакану, и руки сами собой потянулись сдернуть с нее пройтынку...
Он опять лежал на животе, мокрый, блаженно томный, а Таня, оседлав его, крепкими пальцами массировала ему спину. Рафалович похрюкивал от удовольствия.
- Хорошо?
- Да-а.
- Ну, извини, - неожиданно произнесла она. Пальцы резко надавили на точки у основания шеи, и он провалился в черную яму...
Очнулся он в незнакомой комнате - большой, чистой, с полукруглым окном во всю стену - на широкой белой кровати. Немилосердно болела голова, ныла спина, в глазах, как у Бориса Годунова, плыли кровавые мальчики.
Он приподнялся на локте и застонал.
Дверь отворилась, и вошла Таня в строгом и прямом белом платье, отдаленно напоминающем докторский халат.
- Очухался? - не слишком нежно спросила она. - Вот и славно.
- Где я? - пробормотал он.
- У хороших людей.
- А точнее?
- Вилла Розальба, окрестности небезызвестного городка Сан-Ремо.
- Погоди, погоди... - Он сморщился, от попыток сосредоточиться вспыхивала с новой силой головная боль. - Сан-Ремо. Как же Сан-Ремо? Это что же, Италия?
- Выходит так.
Он резко сел, обхватил голову руками и принялся раскачиваться из стороны в сторону, приговаривая:
- Италия... Без визы, без паспорта, без денег... Лилька... Ты! Ведьма! Это же похищение! Я пойду в полицию...
- Прекрати истерику! - жестко приказала Таня. - Никто тебя здесь силой не держит. Хочешь в полицию - пожалуйста. Только тебя там и слушать не станут, а без разговоров запакуют в кутузку. Кто ты для них - безымянный бродяга, нелегально пересекший границу и вторгшийся в чужие владения, беспаспортный и, извини, беспорточный - на яхте ты так заблевал свои брюки, что пришлось их выбросить за борт.
- На яхте? На какой еще яхте?
- Моторной. Типа "картуш". Фирмы "Эшби и Гомер". Порт приписки - Рапалло. Владелец - синьор Джанкарло Леоне. Что еще тебя интересует?
- Кто тебя нанял, сука? Бернштейн, чеченцы или... или местная мафия?
- Не понимаю, о чем ты говоришь. Рафалович устало опустил голову.
- Сколько? - чуть слышно прошептал он.
- Что "сколько"?
- Ну, выкуп. Сколько вы хотите? Она презрительно хмыкнула.
- Ты ж так хотел меня, Фаллос. Хотел и своего добился. А за удовольствие надо платить. Только денег твоих мне не нужно.
- А что, что тебе нужно?
- Ты влип. Фаллос, влип крепко, и вытащить тебя из этой истории могу только я. А это значит, что ты должен делать то, что я скажу, причем беспрекословно. Тогда завтра же будешь в "Отель де Пари" обнимать жену свою за широку талию, и в кармане у тебя будет лежать несколько лишних монет. А если выкинешь какой-нибудь номер - вон в том пышном саду и закопаем. - По ее глазам он понял, что она не шутит. - Понял?
- Понял...
Он опустил глаза.
- Ну и умница. Тед!
Вошел жилистый мужчина среднего роста и неопределенного возраста с неприметным, словно чуть затертым ластиком лицом. Таня что-то отрывисто сказала ему по-английски - Рафалович разобрал только "half an hour" - и вышла из комнаты.
Мужчина вплотную подошел к Рафаловичу, ткнул ему в лицо стакан с мутной жидкостью и пролаял:
- Drink!
Полчаса спустя выбритый, присыпанный тальком и одетый в дорогой светло-серый костюм Рафалович сидел на неудобном высоком стуле в строгой и темной гостиной, обшитой темным деревом. Расположившаяся напротив него Таня что-то щебетала невысокому костлявому старику с хищным носом и густыми сросшимися бровями. Старик глядел на Рафаловича и зловеще хмурился, а потом разулыбался, и улыбка эта была намного противней и страшней прежней хмурой гримасы. Подошел к Рафаловичу, похлопал тощей лапкой по плечу, вышел.
- Что он сказал? - дрожащим голосом спросил Рафалович.
- Ждет тебя в саду, возле фонтана, на правой скамейке. Только очки придется надеть, а то глаза у тебя не те.
- Очки так очки.
Рафалович покорно нацепил на нос очки с круглыми стеклами и встал, подслеповато щурясь.
- Пройдись-ка, - распорядилась Таня. Он сделал несколько неуверенных шагов, налетел на отодвинутый стул и остановился, потирая ушибленную коленку.
- Сними пока, - разрешила Таня. - Наденешь возле скамейки. Все запомнил? Повтори.
- Подхожу, осматриваюсь, сажусь, пожимаю руку, беру сверток, ухожу. Только зачем весь этот маскарад?
- Не твое дело. Поехали. И не забудь, никакой самодеятельности, иначе пеняй на себя.
После этого непонятного рандеву в роскошном приморском парке Рафаловича привезли назад, заставили принять душ, прыснули в рот какой-то мятной дряни, выдали другие очки, с простыми стеклами, переодели в вечерний костюм и опять повезли куда-то, на сей раз в закрытом черном "порше". К автомобилю вел его Тед, тоже нацепивший черный смокинг и очки, только темные, жестом показал, чтобы садился назад, к незнакомой черноволосой женщине в темно-синем деловом костюме, сам забрался рядом и захлопнул дверь. Водитель завел мотор.
- Лисен, - обратился Рафалович к Теду. - Веар ви гоинг?
- Куда надо, туда и "гоинг", - неожиданно сказала брюнетка, в которой Рафалович с удивлением и досадой узнал Таню. - Сейчас будет самое главное. Театр одного зрителя. Запомни, ты - очень важная персона. Неси себя гордо, с пафосом. Как войдем в залу, легонько кивнешь головой, - не вздумай никому руку протягивать, тем паче кланяться! - сразу иди во главу стола, садись в кресло. Сиди и молчи, надув щеки. Я подскажу, когда головой кивать, когда улыбнуться, когда говорить...