Страница 7 из 24
Ну, и, само собой, я ничего не знал о боли, до того момента. Оказывается, боль приносит с собой страхи и кошмары.
О сне не могло идти и речи. Меня выкручивало, швыряло по кровати, по комнате, по углам. Мне мерещились звуки и стоны, ночные посетители, доктора и мужчины. Они были худыми. Руки, ноги, тела — тонкие линии; головы — непомерно огромные. Тени жили своей жизнью, совсем не замечая меня: слонялись из угла в угол, стонали и плакали. Я и сам стал тенью; забился в угол, наблюдая этот спектакль, конечно же вызванный болью и утомлённым мозгом. А потом… потом, дружище, они начали шептаться. Всё в точности, как говорила Алина. Их слов не разобрать, их язык — неизвестный язык. Язык теней. Знаешь… знаешь, как будто говорят сквозь платочек, и совсем далеко. Не тут, а… Наверное, глупо, да?
Не знаю, что лучше: видения, которые заставили забыть о боли, но принёсшие страх, или боль… Настоящая, земная боль. Я не знаю. Мне казалось, что меня разорвали на две части. Одну кинули в мир теней, а вторую оставили страдать в тёмном углу, умирать от нарывов и спазмов. Оставили наедине с гномиками.
Ха, ха!
Порвать-то, порвали, но мозг работал на обе части сознания. Он и трясся, и болел, и плакал…
И я вскочил. Я стукнул несколько раз по стене, за которой спала Алина. Мне было плевать, что снова проснётся бабушка. Тем более, я мог соврать, что приснился кошмар, если бабуля снова начнёт свои концерты.
Алина говорила, что у неё есть таблетки. Пусть! Пусть несёт, пусть прекратит это!
Но бабушка больше не приходила. Дверь скрипнула, и появилась Алина, одетая всё в ту же мешковатую пижаму серого цвета, похожую на пыльный холщовый мешок.
— Таблетки! Ты говорила, у тебя есть! — кажется, мой голос хрипел.
— Я знаю, — почему-то ответила она.
Алина присела на кровать. Барабанил дождь за окном, шумели деревья, а она молчала. Я видел её профиль — маленький лоб, вздёрнутый носик и тонкие губы. Девушка смотрела перед собой, обхватив руками плечи.
— Ну? Они у тебя с собой?
— Невыносимо, да?
— Алина! — шикнул я. — Пожалуйста, дай мне эти сраные таблетки! Пожалуйста, Алиночка!
Кажется, она приподняла бровь, а потом повернулась и посмотрела на меня.
— Тебе правда больно, — голос ледяной, лишённый чувств.
Ну, за что! — взмолился я, — за что ты послал именно её?
— Да, мне правда больно!
— И ты позвал меня, — кажется, она улыбнулась.
— Ты же сама сказала, что у тебя есть таблетки! Кого мне звать?
Я сел.
— Пожалуйста. Дай таблетки…
— А что, если у меня их нет?
Знаешь, я мог и левой рукой вцепиться в это тоненькое горлышко. Раздавить эти маленькие позвоночки, чтобы хруст, чтобы хрип, чтобы она плакала и задыхалась…
— Если у тебя их нет… — я сглотнул, — тогда нафига ты пришла?
— Потому что ты стучал. Мне показалось, что ты звал именно меня. А ты звал таблетки, которые у меня есть, да?
— Ты издеваешься?
— Ничуть. Мне просто хочется, чтобы ты оценил, насколько я важна. Знаешь, все думают, что я дурочка, — она наклонилась, и наши лица застыли в сантиметре друг от друга. — Но я же не дурочка, правда? Ни у кого нет таблеток, а у меня есть. Ну, и кто тут дурочка?
Я застонал:
— Я никогда не считал тебя дурочкой! — прозвучало искренне. Из-за боли.
— Правда?
— Клянусь! Только…
Она опустила голову. Я последовал её примеру и увидел раскрытую Алинину ладонь.
— Бери, они твои.
Пальцы оставшейся руки дотронулись до тёплой девичьей кожи и схватили самое драгоценное, что там могло быть в тот момент. Две таблетки. Но, когда я сжал колёса, Алина сомкнула пальцы. Я посмотрел на неё.
— Ты же будешь помнить это всегда?
— Каждую секунду! — как можно жальче сказал я.
— Ты будешь звать меня, когда понадобиться?
— Я вполне самостоятельный, Алина. У меня отсутствует правая рука, а не нога.
Она вздохнула и улыбнулась. Глаза привыкли к темноте, и я отчётливо это увидел.
— Однако, ты молил меня о таблетках минуту назад, как самое беспомощное дитя, — в голове появилась дрожь, словно я и правда был маленьким, пушистым котёнком, которому нужно утирать слюнки и тыкать мордочкой в миску.
— Обещай, что позовёшь в следующий раз?
— Зачем тебе это?
— Я люблю тебя, — сказала она совершенно спокойно, как будто мы обсуждали погоду за окном. — Я люблю тебя, ты напоминаешь мне отца. Ты тоже слышишь звуки, да? Ты тоже их слышишь…
Я ещё раз сглотнул. Она придвинулась ближе.
— Плач, да? Слышал? Мне порой кажется, что мир духов существует на земле. Только немного под другим углом к реальности. И люди иногда с ними соприкасаются. Видят, слышат… А только они нас — нет. Они и не думают, что своими мучениями пугают нас до смерти.
Моя ладонь покрылась потом.
Моя единственная ладонь.
Вдвое меньше ладоней — вдвое меньше пота — вдвое меньше страха… С последним я могу поспорить.
— Алина… спасибо за таблетки.
— Не за что. Ты привыкнешь, — она встала.
— К чему? — сам того не замечая, я перешёл на шёпот.
— К ним. Их тут много, в каждом углу дома, в каждой тени. Днём их плохо слышно, а ночью…