Страница 75 из 88
– Иисус!!! Не покидай меня! – Обхватила она крест, слезы заливали лицо, щёку колола шершавая поверхность плохо обработанного дерева.
Она отчаянно вглядывалась в любимые черты сведённые гримасой боли.
– Как же я останусь одна с ребенком на руках, – шептала она в глаза, которые едва приоткрылись.
Он понял, ощутила Амария, когда ласковый синий взор окутал улыбкой.
– Точно воскресну! – на последних секундах сознания выдохнул он, впадая в вечную тьму.
Она восприняла слова как руководство к действию. Присутствуя пару раз на показательных воскресениях, сообразила: нужно быстрее снять с креста. За несколько часов раздала средства, привезенные из Пергама на взятки и штрафы, но к вечеру ей выдали тело для похорон.
Особая ученица знала о чудесах, но приемами не владела. Она нашла укромную пещеру, оттянула церемонию погребения, переодела и умастила холодеющее тело Иисуса, но в остальном рассчитывала, что он воскреснет сам. Сутки не отходила, уговаривая пробудиться, но ничего не происходило.
Ночью второго дня совсем потеряла надежду, навалилась обречённость. Следовало снять мерку для гроба.
Амария рассеяно оглядывалась в поисках мерила, ничего подходящего не попадалось. Масляный светильник оставлял в полутьме только камни. Рука потянулась к поясу на талии. Разложила витую цепь вдоль его тела. Острым камнем рубанула в нужном месте.
Пламя светильника заколебалось, золотая веревка дернулась как живая, змеиная головка отрубленного кончика сверкнула камнями глаз в сторону Амарии. В голове отдалось шипение змеи.
Стало жутко. Кое-как подхватив обрывки пояса, она взяла лампу и направилась в город, завалив вход камнями.
***
Зоратас возвращался домой из Александрии. В Иерусалим заглянул специально повидаться с Иисусом. Слухи о растущей популярности талантливого ученика отца ширились. Вначале не поверил, что распятие это о нём. Предсказание до сих пор воспринимал отвлечённо. Вместе с товарищами отправился на Голгофу развеять сомнения. Мало ли Иисусов на свете.
Но на кресте в терновом венце принимал муки его друг. И тот терял последние силы. По лицу периодически пробегала судорога нестерпимой боли. Зоратас в прострации подошёл ближе, подняв голову. Капюшон плаща сполз. Страдалец между приступами открыл глаза. Память пробилась сквозь отчаяние смерти.
– Боже, зачем меня не остановили! – довольно внятно сказал распятый.
Вспомнилось, как отец пытался отговорить Иисуса от поездки в Иудею. А теперь, что он мог предпринять в чужом городе. Маленький отряд сына главного жреца Храма огня не способен оказать серьезное сопротивление римской судебной машине. Но ничего не делать тоже не возможно. Он вернулся к товарищам за советом, и в этот момент на место казни ворвалась светловолосая фурия. Она обхватила столб и заголосила. Красота незнакомки могла сиять бриллиантом в гареме любого земного владыки.
Для этих двоих мир перестал существовать. Присутствие остальных на земле выглядело кощунством. Она о чём-то молила, а он, превозмогая боль, утешил. Встречая смерть улыбкой.
Женщина встрепенулась и стремительно убежала. У Зоратаса вспыхнула надежда, если вовремя провести обряды, друга можно оживить. Он сам методику знал теоретически. Её энергичные действия вдохновляли. Но шло время, и шанс становился всё призрачнее. Тело снимали с креста в сумерках, когда по его понятиям все сроки прошли. Только дива с соратниками не сомневалась в своей правоте и явно надеялась. Зоратас подумал на неизвестный новаторский приём.
Он следил за гротом, подойти к телу Иисуса незаметно не удавалось. Грезил, что любимая женщина друга справится, но результата не видел, вдруг Иисус слишком слаб, чтобы показаться на выходе.
После полуночи следующего дня она завалила вход камнями и ушла. Зоратас проник в пещеру. С первого взгляда на тело с трупными пятнами стало понятно, пророчество оракула свершилось.
Он не присутствовал на проповедях Иисуса, но не сомневался, друг пострадал за учение Заратустры. И хоронить его следует как огнепоклонника[1]. Три чаши пламенем осветили пещеру. Ритуал начался.
Солнце еще не взошло, в лампах догорало масло, тело унесли, Зоратас произнес последние заклинания, когда в сереющей мгле заметил движение.
К гроту шли женщины. Незаметно не уйти. В лампы на входе он бросил порошок. Сам в белоснежных одеждах раскинул руки у изголовья.
Женщины, заметив отброшенные камни, шушукались. Светловолосая красавица осторожно заглянула и явно вдохнула пряный запах марихуаны.
Со спины на неё напирали любопытные, все были готовы к чудесам и дышали ароматом иллюзий. Белая фигура в глубине пещеры, заставила их изумленно замереть. У непривычных к наркотику наверняка двоилось в глазах. Зоратас чувствовал, что его принимают за Иисуса – разницу в такой обстановке не разобрать.
Он резко повернулся, и складки рукавов взмахнули словно крылья. Притихшие зрители жались к стенам пещеры. Фурия рухнула на колени и протянула руки:
– Иисус! – Выдохнула она, – ты воскрес…
Зоратас, плавно вышел из пещеры, не позволяя себя коснуться. Он просто брёл навстречу утреннему солнцу, а женщинам, которые высыпали вслед за ним, казалось, что фигура тает в лучах светила.
***
Иуда был на грани нервного срыва давно. Впервые осознал ловушку, когда стражники разрешили три дня на оплату налога.
– Нельзя было сразу в тюрьму, – спрашивал он у Савла поздно вечером. – Вдруг найдут деньги и заплатят. Он почти вышел на след.
– Сделал что мог, – убеждал троюродный брат, – надо соблюсти признаки закона. Найдут деньги, стащи опять.
– Легко тебе говорить, – Иуда потерял последний сон.