Земными дорогами богов

Ашхабад 2007г.

Сколько верёвочке ни виться, а кончику быть. Повторный эксперимент сексуальной эйфории усугубил дело. Разлука превращалось в пытку. Так промахнуться по всем мишеням, измазаться в каждой луже. Забыть про родных. Три дня не выходила на связь с дочерью, отделалась смской родителям по прилёту, ничего не ответила на сообщение Оли. Чтобы сидеть у разбитого корыта с саднящей раной в груди и паникой в голове. Алька опять отсутствовала, находясь на брифинге.

Она не слышала вопросов и ответов, не реагировала на удивлённые взгляды соратников по командировке, не замечала пристального внимания начальника пресс-центра, с которым вчера разговаривал Алексей. Импозантный мужчина из президиума хлопотал о ней в «Парламентском вестнике» и теперь мог дать отличиться с вопросом.

Но Алька стеклянными глазами глядела из пучины печали, куда так неосмотрительно влезла. Сегодня после обеда она вылетает обратно в Киев и главное доползти домой, а уже потом клеить разбитые осколки души. Жалость к себе переполняла. Действительно, ну что с ними всеми станется. Загорает сестрёнка на Средиземном море рядом с любимым мужем, а в этом сонном Харцызске никогда ничего не случается, ну просто вообще. 

***

Сухая листва шуршала под ногами, а свинцовое небо грозило Харцызску дождём со снегом. Валюшка тащила пакеты из магазина, в полной прострации от унылой жизни. Бывшая одноклассница, соседка и тайная завистница сестёр Одинцовых, она подлила зелье в бокал Альки на сабантуе надеясь сорвать поездку в Киев. Ромка рассказал, что «победительница в номинации» едва держалась на ногах и выглядела как «зелёная глиста» на встрече с отцом Асеньки, но за призом всё-таки рванула.

План Валюшки рухнул. Напрасны ни свет, ни заря поездки в Моспино, мерзкие походы на кладбище и воровство свеч в церкви. Куча денег брошена на ветер! Ярость вылилась в погром. По дому всё летало, гремело и разбивалось. Мать боялась высунуть нос из своей комнаты.

Отвратное настроение сопровождало весь следующий день. На работе автоматически выполняла обязанности, зашла в магазин и поплелась домой.

Когда открыла дверь в квартиру, встретили темень и тишина.

– Ма, ты спишь? – негромко позвала она.

Зашла на кухню и остолбенела. В инвалидном кресле, запрокинув голову, лежала Тамара Ивановна без признаков жизни. На столе – недоеденные остатки торта, которым наделяли всех уходящих с празднования Алькиной премии. Рядом – коробка с инсулином, шприц. Пузырёк с остатками зелья, валялся под мойкой.

Вероятно, матери стало плохо после торта, а в инъекции вместо инсулина получила зелье.

Валюшка дрожащими руками щупала пульс, но тело почти остыло. Бесполезно прикладывала зеркало к носу, не в силах осознать происшедшее.

Если сейчас вызвать ментов, обвинят в смерти родительницы. Впопыхах уничтожала улики. Нужно «обнаружить» тело не одной. Стресс парализовал мысли. Мышкой прокралась из подъезда и свернула за угол.

От «доказательств» избавилась по пути на автовокзал, где обычно стоял в ожидании клиентов Ромка. Он, привычно, трепался в компании таксистов. Вынырнула из-за угла автобуса, будто только оттуда вышла. И тот поспешил наперерез.

– Попалась птичка, – открылись медвежьи объятия.

– Пусти, ненормальный, люди же кругом, – деланно сопротивлялась Валюшка.

– Ты как здесь?

– Из Зугрэса, за интервью ездила, – соврала она.

– А сейчас домой? Хочешь, отвезу?

Валюшка посмотрела на него внимательно и сказала:

– Вначале магазин, дома шаром покати.

– Окей! – счастливо засмеялся Ромка, положив по-хозяйски руку на плечо. Минут через десять они вырулили к дому. Ромка, ободрённый покладистостью Валюшки, подмигнул:

– Может, ко мне?

Она сделала вид, что раздумывает:

– Зайдем предупредить, – не могла заставить себя сказать «маму».

Но Ромка ничего не заметил, на крыльях любви рванул к подъезду.

Он воспринял как легализацию их связи. «А чем не жених? – читалось на его лице. – Квартира, машина, заработок – уж как-нибудь больше репортёрских доходов».

Валюшка открыла квартиру, пропуская его вперёд, в полутёмной прихожей бросился в глаза пакет продуктов на входе.

– Заноси на кухню, – сказала Валюшка, снимая в очередной раз туфли и обувая тапочки.

Ромка сразу понял, что Тамара Ивановна мертва.

– Валя, – прохрипел он, – твоя мама умерла.

– Как! – вскрикнула она, отпихивая его с прохода.

Валюшка придушено простонала в кулаки, и слезы полились рекой. Осознала, что больше не услышит нотаций и очень дельных предложений, никто не пожалеет как мать, не поймёт её, потому что на самом деле они были очень близки.

Оставалась безучастной ко всему, что происходило в квартире. Ромка разбирался с милицией и врачами, соседями и друзьями. «Мамочка, прости!» – билось у неё в голове. Косвенная вина в смерти матери тяжёлым камнем легла на сердце.

***

Алька не рассматривала глубину безвозвратного горя. Мозг, обманутый феерией страсти, требовал продолжения. Несправедливость судьбы выделившей краюху счастья вызывала отторжение. Обычные формальности завершения командировки прошли по касательной.

После обеда группа сидела в аэропорту. Атмосфера разительно переменилась. При подлёте к Киеву все надеялись «похоронить» шалости командировки.

Алька как испорченный патефон прокручивала одни и те же мысли. Хорошо, что бурный роман закончен, у отношений нет будущего. Алексей разбудил в ней женщину, хотя пусть бы и спала. Жадность организаторов сократила её праздник жизни до минимума. Большинство делегаций сегодня шли на фуршет, да и приехали на день раньше, потерянное счастье.