Страница 36 из 128
На Сережу никто не обращал внимания. Он шел за слизнями, но не решался их потрогать. Так он миновал один поворот, потом второй, а за третьим ускорил шаг, нагнулся и обеими руками впился в тело зеленого слизня. Тело оказалось холодным, упругим и плотным, как хорошо надутый пляжный мяч. Детские пальцы слегка продавили бока слизня, тот рванулся, но вырвался не сразу, от резкого движения наклонилась и завалилась на бок тяжелая стойка. Испуганно взмахнув рукавами, тяжелые пальто рухнули на пол, образовав пеструю кучу, под которой скрылся второй, синий слизень. Внутри зеленого слизня включилась пульсирующая лампочка, заработала сирена сигнализации. Люди, спешившие по коридору, остановились и замерли. Сережа испуганно отдернул руки и отскочил назад. Он обернулся, ища маму, но вокруг были чужие люди. На него смотрели с любопытством или осуждением, Сереже стало страшно.
В конце прохода появился охранник в серой форме с золотыми пуговицами. Схватившись зачем-то за рукоятку резиновой дубинки, он побежал к Сереже.
— Мама, — шепнул Сережа и, развернувшись, бросился прочь по коридору. Он мчался изо всех сил, зигзагами огибая заполнявших проходы людей, поворачивал направо и налево и в отчаянии смотрел, не мелькнет ли где-нибудь его мама. Петляя по проходам, он дважды пробежал мимо ее стола, но Полины там не было: она, испуганная пропажей сына, искала его в лабиринте проходов. Трижды они оказывались на расстоянии вытянутой руки друг от друга, но так друг друга и не заметили.
Сережа устал, его сердце бешено колотилось, ноги подкашивались от страха, слезы мешали смотреть. Он хотел остановиться, но из-за угла вынырнул охранник. Сережа испуганно вскрикнул, шатнулся назад, споткнулся и упал бы, если бы не чей-то мягкий большой живот, на который он наткнулся затылком. Не спуская глаз с охранника, он шагнул в сторону и назад, чувствуя, что вокруг много людей и стараясь затеряться между ними. Охранник подбежал совсем близко. Сережа спрятался от него за толстяком, который не дал ему упасть и, холодея от ужаса, почувствовал, что за спиной у него стена.
— Мама! — крикнул он. Две серые тяжелые створки сомкнулись перед носом охранника, лифт покачнулся, дернулся и поехал вниз.
Сережа плакал. Люди, стоящие рядом, смотрели прямо перед собой, никто не хотел связываться с чужим ребенком.
Когда лифт спустился на первый этаж, толпа вытекла из него и вынесла вместе с собой Сережу, как волна несет хрупкий осенний листок. Он долго стоял в залитом солнцем холле, не зная, что ему делать. Его заметили охранники, двое из них пошли к нему. Сережа попятился к дверям и вышел на улицу. Там он стоял, пока двери, ведущие в холл, не закрылись наглухо. Суровые рабочие поставили на них железные скобы и опустили темные жалюзи. Сережа бросился к дверям, но никто не впустил его внутрь. Шумный проспект перед ним перегородили, дорога опустела. Слева и справа поднялись серые железные листы забора. Сережа испугался, что попал в ловушку, и рванулся туда, где между врытыми в землю столбами еще виднелся кусок серовато-синего неба. Он выскочил во дворы, попытался обойти здание, чтобы найти другой вход, но попал в один тупик, потом в другой, и окончательно заблудился.
Серо-зеленый фургон с решетками на окнах проехал мимо бредущего по тротуару Сережи, замедляя ход, и окончательно остановился в нескольких метрах впереди. На боку его была темно-малиновая надпись «ДУ-128», на лобовом стекле — знак «Осторожно, дети!». Двое крепких мужчин в военной форме, серо-зеленой, как фургон, вышли из кабины и медленной, расслабленной походкой направились к Сереже. Они старались не смотреть на него, однако он почувствовал неладное и остановился. Один из военных бросил на него тяжелый взгляд, в котором Сереже почудилась угроза, и он бросился бежать. Тяжелые сапоги военных загрохотали по тротуару за его спиной. Сережа вильнул влево, заметался между безразличными прохожими, напоминающими картонные декорации, и услышал позади себя басовитый окрик: «А ну, стоять!». Он не остановился, прибавил ходу, увидел слева забор и нырнул в дыру, образованную отогнутым железным листом. За забором не оказалось ничего, кроме покатого черного берега, спускающегося к неширокому ручью. Сзади загрохотало железо: крепкие мужские руки расшатывали погнутый лист, чтобы пробраться следом за Сережей. Он вздрогнул и заскользил вниз по пожухлой подгнившей траве и мокрой земле, нога его подвернулась, он упал и проехал вперед. Джинсы его промокли и пропитались жидкой грязью.
На другом берегу виднелся редкий прозрачный лесок, где можно было спрятаться, но ручей был широким, не перепрыгнуть, и Сережа побежал вдоль него. От забора неслись ругань и грохот тонкого железного листа, но, кажется, пролезть военным пока не удалось.
Сережа очень устал и готов был сдаться, когда увидел еще одну щель в заборе. Она была такой узкой, что даже шестилетний мальчишка протиснулся в нее с большим трудом. На его грязных промокших джинсах появилась свежая прореха, тонкая нога покраснела, процарапанная острыми железными заусеницами, из куртки оказались вырваны несколько лоскутов, но зато Сережа оказался в настоящем лабиринте между гаражами, где догнать его было невозможно.
Он бежал еще какое-то время, потом остановился и немного поплакал от страха, усталости и голода. Размазывая слезы по запачканному землей лицу, Сережа почувствовал, как что-то постукивает его по груди. Опустив глаза, он увидел мобильник, болтавшийся на прочном шнурке, и с замиранием сердца схватился за него. В нем был только один номер, Сережа нажал вызов, и когда пошло соединение, громко и тревожно всхлипнул. «Номер, который вы набираете, больше не обслуживается, — произнес приятный женский голос. — Уточните номер и попробуйте набрать его еще раз». Он набрал номер еще несколько раз и получил тот же ответ. Идти ему было некуда.