Страница 19 из 128
Фигура шевельнулась, подалась вперед, бледное лицо попало в луч рассеянного света, и Антон увидел глаза с расширенными зрачками, в которых словно отражалось звездное небо. Они смотрели рассеянно и слепо, не фокусируясь на предметах и не видя света — Антон знал этот взгляд.
— Лина, — шепнул он. Сердце его радостно забилось.
Кирпичи ритмично и резко захрустели у него за спиной, и Антон обернулся. Из тумана вынырнул бегущий человек. Он был приземистый, крепкий и плотный, по обломкам кирпичей бежал спокойной и ровно, словно по спортивной дорожке — ни разу не споткнулся, не наступил на ненадежную опору. Волосы у человека были ярко-рыжие, густые и жесткие. Они переходили в такую же рыжую, густую и жесткую бороду и усы, казалось, что лицо человека объято огнем. Грудь его была перекрещена ремнями, сумки висели на боках и, вероятно, за спиной. Быстро перебирая недлинными кривыми ногами, человек добежал до Антона и, не обращая на него внимания, нырнул за треугольный край бетонной плиты, торчащей из обломков какого-то здания неподалеку. Ловким движением фокусника мужчина выудил из-за спины автомат и быстро выглянул из своего укрытия. Преследовал ли его кто-то, Антон сказать не мог — туман все еще был слишком густым.
И вдруг загрохотало, засвистело и зацокало по обломанным кирпичам. Антон дернулся, не понимая, что происходит. Больно обожгло левую руку, и правая ладонь, которой Антон схватился за плечо, окрасилась теплой свежей кровью. Рыжий выглянул из-за своего укрытия, наставил дуло автомата на клубящуюся мглу и спустил курок. Раздалась короткая очередь, кто-то выстрелил из тумана в ответ, рыжий втянулся обратно за плиту. Дожидаясь, пока пули перестанут бить по бетону, он повернул голову к Антону и растянул губы в злой усмешке, а потом, покачав головой, проговорил:
— Прячься, …, чепушило! Ща не только руку, ща голову к … отстрелят.
Антон упал на колени, больно ободрав руки, и откатился за небольшой кирпичный холмик, в который тут же ударили несколько пуль. Он прикрыл голову руками и замер. Далеко впереди, в тумане, раздался взрыв, и выстрелы смолкли. Антон поднял голову и посмотрел на рыжего. Воспользовавшись передышкой, тот выскочил из своего временного укрытия и побежал прочь от врага.
Антон мог бы броситься вслед за рыжим, он даже разглядел в редеющем тумане позади себя какую-то стену, за которой можно было бы укрыться, но это значило бросить Лину в полузаваленном подвале, вход в который зиял прямо на пути у нападавших. Он оглянулся и увидел в тумане темные фигуры, пока еще расплывчатые, как призраки, но приближающиеся и уплотняющиеся с каждой секундой. Снова послышались редкие выстрелы. Тогда Антон, оскальзываясь и отталкиваясь от земли коленями, бросился к провалу, соскочил внутрь и дернул на себя откинутую в сторону дверь. Хлипкий фанерный прямоугольник почти полностью закрыл вход, оставив по краям две узкие треугольные щели. Скатившись по лестнице, он раскинул руки и стал на ощупь искать Лину. Нашел, оттеснил к дальней стене и обнял, чтобы закрыть от падающих с потолка кирпичей и выстрела того, кто может случайно обнаружить их убежище.
Сверху слышался шум и грохот тяжелой техники, хотя Антону трудно было представить, что за машина способна передвигаться по обломкам домов. Он нащупал острый кусок кирпича и крепко зажал его в руке, ожидая, что тяжелая гусеница танка или колесо БТР раздавит хлипкую дверь, и их обнаружат.
Машины грохотали бесконечно долго. Изредка слышались звуки стрельбы и взрывов, потом все стихло. Антон прислушивался к наступившей тишине, но слышал только стук собственного сердца и тяжелое дыхание Лины. Внезапно он осознал, что держит ее в своих руках, касается удивительной мерцающей кожи, которая оказалась нежной и бархатной на ощупь, кончиками пальцев ощущает биение ее пульса. Антон сжимал Лину в руках, чувствуя, как нежна и тонка ее бархатная кожа. Она молчала и не двигалась, только шумно и часто дышала. Тогда Антон отпустил ее сам, испугавшись, что делает ей больно.
— Кажется, все кончилось, — сказал он. — Нужно попробовать выйти.
Его сильные руки толкнули дверь, она легко подалась и отъехала в сторону, роняя на Антона мелкий мусор: песок, осколки и щепки. Он осторожно выглянул наружу и неожиданно увидел перед собой огромное пустое пространство, на котором когда-то помещалась промзона. Туман почти рассеялся, и только между кирпичными холмами и бетонными плитами, цепляясь за тень, висели его белые клоки. Солнце, как кинопрожектор, безжалостно высвечивало каждую деталь поля боя. В отдалении стояла развороченная взрывом машина — не танк и не БТР, а что-то невиданное, большое и угрожающее. Она была приземистой, недлинной и напоминала горбатого морского ската. Из горба торчали стволы нескольких разнокалиберных орудий.
Тут и там на пустыре виднелись трупы погибших. Все это были гражданские в ярких и нелепых одеждах. Вооруженные люди исчезли — словно растворились вместе с туманом.
На горизонте Антон увидел холм с яблоневым садом на вершине, и понял, в какой стороне город. От этого ему стало легче, и он нагнулся в темноту подвала, чтобы помочь своей спутнице выбраться.
— Лина, можно идти, — сказал он.