Полоса переменности

Серые плоскости промзоны проступили сквозь туман, впереди показался затянутый металлической сеткой забор. Некоторые его секции были выбиты и лежали на земле, другие оказались покорежены, отчего стали похожи на провисшие, спутанные рыбацкие сети. Чем дальше Антон углублялся в промзону, тем масштабнее становились разрушения. От серого кирпичного здания в два этажа осталась только одна стена, облизанная черными языками копоти, металлический ангар раскрылся острыми лепестками, а дальше шла загроможденная обломками пустошь, на которой Антон даже приблизительно не мог определить места, где был прошлым вечером съемочный павильон. Куда бы он ни шел, везде оказывалось одно и то же — груды битого кирпича, арматура, куски бетона, развороченное железо. В участках пониже угадывались дороги, бывшие здания возвышались пологими холмами, время от времени выставляя треугольные осколки стен, будто в последней попытке защититься от неизвестного врага.

Антон медленно двигался от одного здания к другому, видел следы взрывов и отметины от пуль, однако поверить, что идет война, не мог.

Идти было трудно: осколки кирпича выворачивались из-под ног, в земле зияли дыры, которые приходилось огибать, несколько раз из-за тумана он замечал их в самый последний момент. Потом очередной кирпич резко поехал вперед и вниз, и Антон упал, больно ударившись копчиком. Его штанина тут же отчего-то промокла, рука оказалась в мокрой и липкой луже. Антон поднес ладонь к лицу и увидел на ней темную, загустевшую кровь. Он вскочил, стараясь выбраться из лужи, споткнулся, сделал пару судорожных шагов и едва не упал на труп. Паника захватила его целиком, сердце застучало, стало трудно дышать. Лишенный возможности видеть в тумане, он настороженно прислушивался, и каждый шорох болезненным уколом отдавался в его груди. Белая мгла вокруг казалась ему наполненной страшными, непохожими на людей существами, которые убили лежащего перед ним мужчину, одетого в черную футболку, зеленые армейские штаны и армейские ботинки.

Он двинулся вперед, но почти сразу наткнулся еще на одно тело. Неестественно выгнувшись, на груде кирпичей лежала женщина — полная, коротконогая, в черной юбке и розовой блузке, с рюшками вокруг складчатой шеи. Она смотрела в небо распахнутыми от ужаса глазами. За ней Антон увидел глубокую воронку, а на ее краю — лоскуты ткани и ошметки человеческой плоти. Антон замер на месте, его правая рука несколько раз конвульсивно взмахнула, будто пыталась разогнать белую туманную мглу перед глазами. Мир поплыл, земля ушла из-под ног, он пошел вперед, все быстрее и быстрее, стараясь убежать от увиденного, но чем дальше, тем больше попадалось ему похожих на темные кляксы человеческих тел.

Он бежал, оскальзываясь на битых кирпичах, уворачиваясь от торчащей из земли арматуры, перепрыгивая невысокие остатки стен, а промзона никак не заканчивалась. Дышать стало больно, он слышал, как тонет в тумане его пропитанное хрипом тяжелое дыхание. Под ногами скрежетали и хрустели, разламываясь, осколки стекла и бетона. Кровь на штанине высохла в жесткую корку и царапала ногу, мягкие кожаные мокасины порвались в нескольких местах, шелковая рубашка была такой тонкой, что пропиталась туманом, прилипла к телу и не спасала от холода. Промзона не заканчивалась, но мертвецы встречались реже, и время от времени Антон видел целые здания, одинокие, как зубы в старческом рту.

Он остановился, услышав чей-то стон — низкий, сдавленный, словно пыталось закричать до смерти испуганное безголосое животное. Антон замер на месте. Наступила тишина, потом стон снова поднялся из-под земли. «Это раненый, — сказал себе Антон. — Где-то рядом лежит раненый человек, и ему нужна помощь».

Он начал искать. Стон то затихал, то слышался снова, и, примерно определив место, Антон начал разгребать завал. Он откидывал куски кирпичей в сторону, они постукивали и шуршали, и звук этот, эхом отдававшийся в тумане, пугал Антона и заставлял его оборачиваться. Вскоре он увидел щербатую, в выбитых щепках, дверь, лежащую поперек провала в земле. Стон стал отчетливым, он шел из-под этой двери.

— Эй, вы здесь? — крикнул Антон. — Держитесь, я постараюсь вам помочь!

Человек, попавший в ловушку, затих.

— Кто вы? — продолжил Антон. — Вы меня слышите? Я — Антон. Держитесь!

Из-под кирпичей не донеслось ни звука. Попавший в ловушку человек испуганно замер: чужое присутствие, наверное, казалось ему более опасным, чем темнота и неизвестность под обломками стены.

Чтобы окончательно расчистить дверь, Антону пришлось провозиться довольно долго. Его одежда пропиталась потом, руки и спина ныли от тяжелой работы. За это время сквозь туман дважды пыталось пробиться солнце. Его лучи пронизывали белую дымку, и казалось, что в воздухе клубится нежная золотая пыльца. Оба раза солнце сдавалось, и вокруг Антона снова сгущалась полумгла.

Он закончил разгребать кирпичи и смог откинуть прочь тонкую филенку, которую перерезала жирная трещина — под грузом обрушившегося на нее мусора она готова была разломиться надвое. Под дверью обнаружился темный провал и ведущие вниз ступени. Лестница была бетонной, прочной, основательной, с железными перилами. Антон встал на верхнюю ступеньку и, склонившись над провалом, тихо позвал:

— Вы здесь?

Подвал ответил ему тишиной. Он всматривался и в тусклом туманном свете видел серую, узким параллелепипедом, колонну прямо рядом с лестницей и обрушившиеся стены позади нее, из-за чего подвал стал маленьким, бесформенным, похожим на заброшенную нору крупного зверя. Пахло сыростью и строительной пылью. В одном из углов тень показалась ему более плотной, чем в других, и Антон разглядел в ней человеческую фигуру.