Страница 95 из 122
Его если и услышали, то проигнорировали. Им до хутора – рукой подать, а капитану – бежать да бежать! Пока Мухин пересёк луг, газетчики уже добрались к воротам, подёргали, убедились, что те заперты. Несколько человек тотчас скооперировались по примеру "сомов", подняли одного на скрещённых руках, и тот, подхватывая услужливо поданные снизу фотоаппараты, щёлкая и возвращая, делал снимки. Гвалт, которые поднял косой десяток акул… нет, шакалов пера, напоминал базарный день в момент закрытия, когда покупателю норовят всучить остатки товаров.
Мухин подбегал к дирижаблю. Возле гондолы суетились два человека в лётной форме, вероятно, пилот с механиком. Один с кряканьем лупил кувалдой по длинному металлическому штырю с кольцом, косо загоняя этот швартовочный анкер в землю. Второй привязывал канат к уже забитому анкеру, спеша закрепить воздушное судно, лениво ползущее по траве под напором ветерка.
Тканевой баллон дирижабля утратил полноту и колыхался крупными волнами. Через почти невидимые пулевые пробоины из него выходил подкрашенный газ. "Летуны" работали слаженно и быстро – остановив скольжение воздушного судна, они собрали раскладную лестницу. Споро прислонив её к баллону, один мигом взобрался и наложил липкий пластырь на первую дырочку. Второй, постарше и явно тяжелее, удерживал лестницу. К нему Мухин и обратился:
- Откуда вы? Зачем прилетели?
Пилот рассмотрел жетон Особой экспедиции, струхнул, торопливо рассказал, что летательный аппарат наняли газетчики, а он - человек подневольный. Приказ и полётный лист дали, вот и вези господ, куда оплачено.
- …по карте. Мне господин Богдан показывал, он за старшего. Да, вон тот, клетчатый, которого на руках подсадили.
Газетчик, действительно, в клетчатой куртке и таких же брюках, тем временем закончил фотографировать окрестности. Его подняли на руках. Теперь он держался руками за острые концы бревёшек городьбы и балансировал, прицеливаясь спрыгнуть внутрь усадьбы.
Оперативник прервал стенания пилота - де, нужно срочно заглушить пробоины, иначе газа много выйдет, и аварийного баллона на дозаправку не хватит - потребовал, получил и спрятал в карман полётный ключ. При желании и умении дирижабль, конечно, можно угнать, грубо выставив пар на максимум и двигая рули вручную, но так Мухину стало спокойнее.
Стометровку до ворот он преодолел бегом, но не успел вмешаться в балаган, который творился там. Длинный газетчик в клетчатой одежде спрыгнул во двор. Орава его сообщников толпилась у ворот, видимо, ожидая, что те распахнутся. Но вместо этого из калитки кубарем вылетел "клетчатый". Могучий "сом" расклинился в калитке спиной и ногой, выразительно поправив скорострел:
- Всем отойти!
Акулы пера загалдели возмущённо, однако подбежавший Мухин, не церемонясь, выкрикнул в толпу:
- Молчать! Здесь проходит спецоперация! - схватил выдворенного газетчика за шиворот, вздёрнул на ноги. - Кто такой? Как звать?
Дёрнувшись, "клетчатый" нагло ответил вопросом:
- Кому это я должен отчитываться? Сейчас, ага, - а жетону Особой экспедиции несказанно, почему-то, удивился. – Мухин? Капитан Мухин? А Киселёв? Ничего не понимаю… – Надо же, и тут! Хотя… Вас мне и надо. Я Резников, из Новостей! Меня сюда вызвали!
Мухин мгновенно опознал имя ушлого репортёра. В неприязни, ожесточении и даже озлоблении – и тут пресловутый Резников? опять? да сколько можно? - он так громко рявкнул в лицо репортёра, что тот отшатнулся:
- Кто вызвал?Как вы здесь оказались? Зачем? Отвечать!
Но собратья газетчика по перу, полыхая вспышками магния и галдя, окружили Мухина толпой и засыпали вопросами. За их спинами незаметной мышкой к воротам проскользнула сестра Магдалена. Резников нагло улыбнулся, попытался высвободиться. Кто-то сзади, вероятно, захотел помочь ему, дёрнул оперативника за плечо. Капитан сорвал дерзкую руку, заломил в кисти и сильно лягнул назад. Ушибленный наглец громко охнул, рухнул наземь. Возникло испуганное затишье. Слова злого оперативника расслышали все газетчики:
- Здесь работает Особая экспедиция. Вы все задержаны до выяснения причастности к преступной группировке, которая базировалась на хуторе.. Никаких фотографий, никаких вопросов. Оставайтесь на месте до разбирательства. Резников, составьте список тех, кто прилетел с вами.
В гробовом молчании прозвучал приказ Мухина "сому":
- Проследи, чтобы не разбрелись, - и, для окончательного запугивания притихшей оравы шакалов пера, особист добавил, - если что, стреляй по ногам.
**
Богдан Резников проводил взглядом капитана Мухина. Сказать, что его ошеломило появление этого особиста – ничего не сказать. Уверенное поведение Киселёва, который разрешил взять у ходока полноценное интервью, сфотографировать невиданные приборы, собранные Русланом, и сообщить миру о чуде под названием "электричество" - всё это как-то приучило репортёра к мысли о собственной встроенности в дела Третьего Отделения. О причастности к делу государственной важности, даже.
И вдруг вместо Киселёва на хуторе объявляется Мухин, который - ещё с Белоцарска, после разговора с штабным майором и дирижабельным техником - представлялся Богдану упёртым солдафоном. Неглупым, вроде бы, но однозначно неудобным в общении, как монолитный бетонный забор с колючей проволокой поверху. Таким он и оказался сейчас. Сразу, не разбираясь – запрет! А выслушать, понять, что старший товарищ по Особой экспедиции журналистов пригласил?
Солдафон!
Но, вынося по капитану Мухину своё заключение, Резников испытывал сложное, двойственное чувство: с одной стороны, Киселёв-то его пригласил сюда, но, с другой – почему не предупредил, что тут будет второй особист? Который, похоже, о планах Киселёва понятия не имел.