Страница 91 из 122
- Координаты я тебе дал, но надо подобраться незаметно, чтобы из хутора не засекли. Место для посадки выберешь сам, - отдав указание командиру пакетбота, Мухин повернулся к орденке. - Сестра Магдалена, грабителей отследили до хутора. Отделение "сомов" прибудет в ночь, а утром…
Инспектрисса сидела ровно, заплывший глаз маскировать и заслонять не тщилась, отчего в душе Мухина всколыхнулось не то чтобы уважение, но вполне объяснимая жалость или сочувствие к девице, по капризу судьбы утратившей красоту. Баторина выглядела точь-в-точь ужаленная комаром ткачиха или повариха – кто их когда точно различал? - из сказки о царе Салтане. Но первый же вопрос орденки, заданный ледяным и чеканным тоном, изгнал сострадание:
- Мало семерых! Вызывайте взвод, чтобы все пути перекрыть. И почему сразу штурмовать? Мне важны живые ходоки. Они там есть?
- Весьма вероятно. Тех грабителей-то всего двое, что в вагоне отметились. Одного отделения хватит. Штурм будет незамедлительно, я так решил, - отрезал Мухин и протянул инспектрисе несколько сшитых машинописных страниц. - Вот рапорт судебного следователя с результатами экспертиз. Прочтёте сами.
Шаг к прозрению
Вернувшись в город, репортёр Резников впал в депрессию, как теперь модно называлась русская хандра. Хотя, с чего бы, казалось? Руслан – ходока, действительно, звали настоящим русским именем – не только показал, но и рассказал Богдану о том, что успел создать. Диковинные аппараты, один из которых, опущенный в воду на манер мельничного колеса, волшебным образом заставлял крутиться второй такой же! И никаких приводных ремней, как на локомобилях, никаких валов и цепей Галля! Только длинные гибкие верёвки или канатики, свитые из тонких медных проволок и помещённые в резиновые оболочки. Ходок называл их диковинным словом "кабели", словно в канатиках тех была хоть чуточка собачьей натуры.
Электричество. Так называлось колдовская сила, созданная ходоком.
Рассказа о ней хватило бы за глаза, чтобы Богдан Резников стал знаменит на всю Российскую Империю, а то и на весь мир. А уже если сказать про совершенно безумное устройство, некий портал, открывающий дверь из одного мира в другой, то имя простого сибирского репортёра навсегда войдёт в анналы мировой прессы. Таких репортажей никто и никогда не делал!
А он вынужден будет молчать, дожидаясь разрешения Киселёва. Вопиющая несправделивость!
Единственным человеком, которому известна грандиозность собранного Богданом материала, пока оставалась Настенька, белокурый ангел. Киселёв зачем-то взял её на хутор, где тайно от мира работал ходок. Естественно, ничего Настенька не поняла, ходока едва заметила, а уж осматривать его аппараты и вовсе не стала – заставила Киселёва гулять с ней по лугу, собирать цветы, обедать на берегу речки, словно для этого надо было столько времени лететь на дирижабле. Одно слово, миленькая дурочка. Богдан хвастался-хвастался, а Настя лишь зевнула, деликатно прикрыл ротик ладошкой и вежливо отметила: "Как интересно!".
Нет, Резников вовсе не считал Настю глупой - та имела высшее художественное образование, значит, явно не дура. Но разве прекрасный пол в состоянии оценить механику или технику, например, пароцикл репортёра Резникова, блистающий полировкой и дающий более ста пятидесяти километров в час на трассе? Конечно, нет. Поэтому, хоть Богдан и распинался перед ней, с молчаливого согласия Киселёва, со сведениями о достижениях ходока, да только это – пшик.
Как найти на дороге рубль в предвкушении миллиардного наследства.
И вот сидел сейчас репортёр у домашнего бара, наливался вином и думал, что девушка, даже очень красивая, никак не заменит собой целую страну. А что его материал основательно встряхнёт Россию – сомнений не было. На рабочем столе лежали новости. Не просто новости, а НОВОСТИ.
Сногсшибательные. Переворачивающие мир. Меняющие основы мироздания.
И он, будущая звезда прессы, должен молчать, ожидая разрешения какого-то заштатного особиста Сёмы, ничем не примечательного, как журналист!
К исходу бутылки репортёр Резников устал злиться на Киселёва. Он вдруг… нет, не вдруг, конечно, а постепенно ощутил, что какой-то сомнительный запашок идёт от этой истории с ходоком: "Ведь Сёма сам журналист? Да. И сам может оповестить мир об электричестве и портале. Да. А не хочет. Поручил, якобы, это мне… Почему?:
Вопросы остались без ответов, отчего принялись множиться:
- Зачем скрывать такие важные знания от Ордена?
- Разве можно утаивать их, ведь из рук Ордена они пойдут на пользу всему человечеству?
- А что монопольное владение секретов электричества даст России?
На последний вопрос удалось отыскать простой и очевидный ответ: "Да ничего! Орден узнает и, всё равно, использует все и любые секреты по своему усмотрению!"
Тотчас родился новый вопрос:
- Тогда зачем огород городить, прятать ходока, если по итогу всё, что у него можно будет вызнать, достанется Ордену, так или иначе?
Ох, ты! А ведь с такого ракурса дело кажется рискованным, как мальцу дразнить отца: ты ему язык покажешь, а он тебе задницу ремнём распишет, самое малое! Составив порожнюю бутылку на пол – пустой таре не место на столе! – Резников взялся за штопор:
- Народ прав, без бутылки не разберёшься, - и залихватски, с громким звуком, выдернул пробку.
Странно, это "Абрау-Дюрсо" оказалось безвкусным, в отличие от первой бутылки. Но не выливать же? Изучив обычную этикетку, Богдан раскритиковал крымскую винодельню, допил её вино и откупорил третью бутылку, теперь грузинского "Ахашени". И снова не понял вкуса. Градусы были, но разве вино нужно ради алкоголя? Или пословица врёт - истина есть и в крепких напитках?