Страница 120 из 122
Расчувствовавшийся Мухин признался, что тоже купился на подставу, подозревал его превосходительство в измене Родине и в содержании тайной лаборатории на хуторе. Ерофей Алексеевич улыбнулся в пышные усы, разгладил бакенбарды и перед уходом загадочно сказал:
- Я рад, что в нашем штате есть такие люди, как вы.
Мухин перевёл дух и расслабился. Всё-таки, даже с добрым начальством беседовать тяжко. В глазах Дмитрия Сергеевича помутнело. Видимо, после удара камнем, нанесенного ходоком, сознание плохо держалось в голове.
Сознание вернулось, когда лечащий врач легонько похлопал капитана по груди. Осмотрев и ослушав со всех сторон, эскулап дозволил принять второго посетителя. Им оказался начальник оперативного сектора, Эдуард Владимирович Брюммер. Лощёный офицер, хорошо знакомый Мухину по совещаниям и накачкам, был менее приветлив, чем Столбин. Он пожал руку, сообщил, что представил оперативника к награде и тотчас сухо заметил:
- Господин капитан, мало поймать ходока. Надо использовать задержание на пользу стране. Я не касаюсь первого эпизода, на границе, там вы служили пограничником. Однако теперь, пока будете валяться на больничной койне, подумайте, где недоработали по последнему эпизоду. И не забудьте после выздоровления явиться к начальнику оружейного сектора. У Семёна Петровича Мазура есть к вам несколько вопросов.
Мухин выслушал, принял упрёк к сведению, но задумался о другом. Что делали здесь, в провинции, в городе Кузнецке, высшие офицеры Особой Экспедиции? Неужели задержание ходока и обнаружение фальшивой лаборатории стало таким важным событием? Каиркенов – а начальник Томской региональной канцелярии заявился в палату следом за Брюммером – высказал интересное мнение на этот счёт:
- Дима, два дня назад собрали всех, кого удалось. Сам Дубельт учёбу открыл, меня выступать заставили. Суть намерения начальства, если я правильно понимаю - изменить формат общения региональных канцелярий и полевых агентов. В смысле, активно привлекать оперативников к проверке странных случаев. Как мы с вами - по банку и складу мишуры. Обозвали это новым методом работы…
- Ваша идея, вы предложили, а я что? Исполнил, - открестился было Мухин, но Ильгиз Кадырович отказ от соавторства не принял.
Ближе к вечеру раздался стук в окно. Ахмед Газаев – что ему второй этаж? - принёс бутылку прекрасного вина, шоколадку и два яблока. Разломав и разрезав закуску, усатый капитан ударами ладони выбил пробку и наполнил стаканы:
- Твоё здоровье, Дима! Ты теперь легенда у "сомов". Меня наши просили при случае показать тебя, а то и представить. Ты – воин.
Глядя, с каким удовольствием горец тянет вино, Мухин не удержался от подколки;
- Ахмед, мусульманам запрещено же?
- Э, дорогой! Аллах велик, он в корень зрит, поступок от проступка всегда отличит. Я пришёл друга поддержать, разве это грех? Хайяма помнишь? Я его чту.
И Газаев гортанно процитировал:
Пей с мудрой старостью златоречивой,
Пей с юностью улыбчиво красивой.
Пей, друг, но не кричи о том, что пьешь,
Пей изредка и тайно - в миг счастливый.
Ему Мухин задал вопрос, который таил от всех:
- Ты знаешь, где сестра Магдалена?
- Почему не знаю? Пропала совсем, - горец состроил глуповатое лицо. – А если серьёзно, то плохи дела, Дима. Мы с орденцами обыскали долину, потом на дирижабле прочесали окрестности, где-то десяток квадратных вёрст. Носом рыли. Не нашли. Старший фельдъегерь сказал, они грунт на анализ сдали. Боятся, молния сожгла.
Дмитрий Сергеевич опустил глаза. Он так надеялся, что прекрасная стерва, признав правоту капитана Мухина, снова придёт извиняться, как в поезде. А он, победитель, ни слова упрёка не скажет, просто обнимет и простит. И потом, когда они помирятся, предложит ей сменить гражданский статус и фамилию. Да, только такая умная, смелая и упрямая девушка годилась в жёны – теперь Мухин знал это совершенно точно!
Газаев деликатно помолчал, не мешая другу переживать, но после паузы дал понять, что человек он зрячий, наблюдательный и сочувствовать умеет:
- Интересная дама, да. Слышишь, я не верю. С чего бы ей сгореть? Скорее всего, её далеко отбросило, ведь самая легонькая из вас. Найдётся. Если первым увижу, скажу, что Дима ждёт.
Он ушел через окно, ополоснув стаканы, выбросив фольгу от шоколада и огрызки яблок. Даже бутылку забрал, полностью уничтожив следы посещения. Медсестра, пришедшая с уколом, подозрительно внюхалась, обыскала тумбочку и мусорное ведро, покачала укоризненно головой, но попрекнуть не нашла чем.
Утром заявился совершенно неожиданный гость – Богдан Резников. В знакомом клетчатом наряде. Подозревая, зачем тот сподобился проведать его, Мухин держался настороже и готов был отвечать односложно, а то и выпроводить надоеду. Но журналист вопросов не задавал, скорее, каялся. Иначе, зачем бы он рассказал капитану историю своей поразительной осведомлённости?
Оказывается, Киселёв, действительно, снабжал Богдана фактами, нужными для раскрутки провокации и давал указания, когда привезти на хутор журналистов. Как ни странно, однако суть провокации Мухин полностью уяснил из болтовни журналиста. Конечно, кое о чём капитан догадывался, но личное участие поставило его в положение пигмея перед слоном, когда в поле зрения попадает, скажем, только нога, в которую упёрся носом. Богдан принёс свежий номер газеты и похвастался:
- Прочтите. Там вся правда. И о вас, тоже.
Глобальный замысел провокации, задуманной и проведённой МИ-6, как трактовал Резников в громадной, на всю первую страницу, статье, состоял в демонстрации нарушения Россией договора о сотрудничестве с Орденом. Судя по цитатам из упомянутого договора, а также по весьма вольному слогу всей публикации – статья была заказная. На прямой вопрос Мухина: "Откуда столько деталей?" – журналист улыбнулся, словно заговорщик своему подельнику: