Страница 112 из 122
- …сил… нет… тер… петь... до… бей…
- Не имею права.
Тощий снова заскулил:
- … жа… леешь… пулю...
Мухин отвернулся - слушать стоны, умоляющий вой и смотреть на мучения было тяжко. Арику дышалось трудно, воздух входил с бульканьем и выходил с брызгами крови. Глаза его с расширенными до предела зрачками - сочились слезами, как у пограничной овчарки, попавшей под мобиль. Тогда капитану пришлось добить пса самому, потому что боец плакал навзрыд, стоя на коленях и умоляя сделать это. Воспоминание оказалось некстати, Мухину стало вовсе невмоготу. Он покрутил головой, отыскивая ходока, чтобы привлечь того к постройке носилок – не оставлять же человека с переломанным позвоночником без помощи?
- Зачем стрелять, мы тебя донесём, а врачи на ноги поставят… - зная, что врёт, изобразил бодрость капитан, сдерживая стоны, встал и побрёл к Руслану.
Тот полностью пришёл в себя и сейчас сидел на корточках, черпая пригоршнями воду.
- Спустись вон туда, - показал Мухин на берёзовую рощицу метров на триста ниже по склону, - сруби и зачисть пару длинных стволиков, метра по три. Арика придётся нести.
- Чем? Ни ножа, ни топора. Всё у него в рюкзаке было.
- Незадача… Всё равно, поди посмотри по ручью, где-нибудь он и зацепился. Или на бережок выбросило. Топор далеко не уплывёт… Хотя, у Арика складешок должен быть, он, судя по наряду, бывалый таёжник. Пойдём, спросим.
Тощий стонал и подвывал негромко, но беспрерывно. Он настолько был поглощён переживанием боли или борьбой с ней, что открыл глаза лишь в ответ на прикосновение к плечу. Бледное чистое лицо настолько контрастировало с алой кровью и бездонными зрачками с тонкой каёмкой радужки, что Мухин внутренне содрогнулся. На вопрос о ноже Арик пошевелил губами, выталкивая кровь:
- ...дам. Ты… прис… тре… ли... идёт?
- Ещё чего! Ты мне живой нужен, - отказался от палаческой доли капитан, осторожно обшаривая раненого. – Лучше скажи, куда ты Руслана вёл, и кто такой Киселёв? Особист, точно?
Перочинный ножичек нашёлся в нагрудном кармане тощего. Чиркнув лезвием по вязкам на запястьях и ногах Арика, Мухин вздохнул – что такое четыре сантиметра, даже хорошо наточенные? – и протянул жалкий инструмент ходоку под шёпот и скулёж раненого:
- … к порталу... там Киселёв... Руслан должен достаться Ордену...
Ходок что-то вякнул, невнятное, но гневное. Дмитрий Сергеевич криво усмехнулся: "Ишь, не понравилось, что за тебя всё решили…" И повторил вопрос:
- Ты не из Особой экспедиции, верно? И Киселёв?
- … я – нет, я вор…
Руслан вмешался, раздражённо и обиженно выкрикнул:
- Суки вы, что менты, что эфэсбэшники! И нашим и вашим! Обещали отмазать от Ордена, а сами! Мне Столбин обещал!
- … баклан…
Мухин замолчал, пытаясь сосредоточиться. Голова кружилась, наверное, потому концы с концами не сходились, да и верить в предательство самого высокого начальника не хотелось. Ходок стоял рядом, набычившись, и злобно твердил, заглушая шёпот Арика:
- Ты врёшь, тварь! Киселёв настоящий особист!
- Не мешай, - капитан отмахнулся от Руслана, - и вообще, вот поймаю я твоего Киселёва, всё ему и выскажешь. Только, боюсь, Ордена тебе не миновать…
Мгновенная боль обрушилась на его затылок, потом вспыхнула в лице, которым он ударился о камни рядом с раненым. И мир погас для Мухина.
Долг, самолюбие и месть
Магдалена Баторина, поняла, насколько была права, подозревая капитана Мухина во всех смертных грехах! Вообще, мужчины, все, без исключения, не заслуживают доверия. А особенно он, Дима! Предатель! Ведь с чего, спрашивается, угонять дирижабль, если ты чист? Если ни сном ни духом не знал о лаборатории ходока? А раз сбежал – значит, виноват!
Сестра Магдалена, конечно, не выдала своих переживаний, сохранила почти бесстрастную мину, но ведь душа-то не железная. Когда тебя распирает гнев на человека, который казался… да что там юлить – в которого ты влюбилась! – когда ещё боль от его подлого обыска не остыла, когда… У простой девушки нервы бы сдали, та бы разрыдалась, но не такова наследница Стефана Батория, который Ивана Грозного на дуэль вызывал! Ей ведом иной путь, путь гордых людей – возненавидеть предателя!
И Баторина, не колеблясь сделала всё, чтобы поймать, схватить особиста Мухина! Дирижабль-конвертоплан, приписанный к "сомам", немедленно забрал отделение капитана Газаева и помчался догонять беглеца. Сестра Магдалена лично возглавила погоню. Она стояла рядом с пилотом и вглядывалась в таежные дали, желая первой заметить сигару угнанного дирижабля. Но повезло пилоту. Он показал пальцем направление, где на фоне перевала обнаружилась светлая точка.
Конечно, военный конвертоплан легко догнал гражданский корабль. Частично обездвижив его, "сомы" играючи десантировались на толстую перкалевую сосиску, ворвались в гондолу и остановили дирижабль. Магдалена торжествовала победу и готовилась провести жёсткий экспресс-допрос Мухина в присутствии бойцов, чтобы как можно сильнее уязвить и унизить беглого следователя! Но торжество не состоялось – этот подлец успел спрыгнуть с дирижабля раньше, до перехвата. Было, конечно, подозрение, что сомы лгут, и капитан прячется в гондоле, но как проверишь это в воздухе? И всё же, сразу по приземлению – инспектор Баторина лично осмотрела пленённый дирижабль.